Интервью с несостоявшимся президентом Молдавии Джоном Оноже

«Лента.ру»: Джон, вы живете в Молдове более 10 лет. Вы считаете себя молдаванином, румыном?

Джон Оноже. Я думаю, что я бессарабский румын.

Какими языками вы владеете помимо румынского и английского?

Крио (креольский язык на основе английского, используемый в Сьерра-Леоне — здесь и далее прим. «Ленты.ру»). Но я его не использую.

Почему?

Не хочу. Я выучил государственный язык и адаптировался с молдавским народом.

Кому из политиков вы доверяете?

Национально-либеральной партии Виталии Павличенко (националистическая партия, выступающая с унионистских позиций). Гимпу — так себе (лидер Либеральной партии, в прошлом — один из основателей Народного фронта Молдавии, некоторое время исполнял обязанности президента страны). А доверия к Киртоакэ (мэр Кишинева, замглавы Либеральной партии) у меня нет: мэрию контролирует мафия.

Тут есть проблема — русофоны, их дети, которые тут родились, захватили все партии. И они протягивают руки к власти. Они повсюду. И демократическая партия, и либерально-демократическая, и либеральная (партии, входящие в правящую парламентскую коалицию) — да, есть и там.

Мэра Кишинева тоже «русофоны» контролируют?

Эээ... Не знаю. Потому что [Нистор] Грозаву, вице-мэр, не настоящий молдаванин, наверное, наполовину. Я так думаю.

Что вы думаете об экономической ситуации, в которой находится Молдавия?

Экономика очень слабая. Экономика у нас никогда не будет хорошей, потому что везде мафия. Здесь все оккупировано мафией — экономика, политика, торговля. А еще Россия сейчас запретила нам продавать вино. И везде коррупция, везде. Коррупция здесь никогда не кончится. Единственный выход — это покончить с мафией, покончить с оккупацией.

Вы, наверное, хотели попасть в какую-нибудь другую страну, где уровень жизни повыше, чем в Молдове?

Мне обещали, что я попаду в одну из стран Западной Европы. Когда я попал сюда, я даже не знал, где именно я оказался. А когда я уже оказался в Молдове, я был без паспорта.

Расскажите, как вы здесь устроились?

Когда я приехал сюда в 1999 году, я пришел в Комитет по делам беженцев. Там я принял статус беженца, но до 2001 года я не получил документов. Мне было нечего есть, нечего делать. И я начал работать с одним парнем на автовокзале. Мы продавали газеты и журналы. В комиссариате по беженцам я начал учить государственный язык, румынский язык (государственным языком в Молдавии официально считается молдавский, но некоторые считают его не самостоятельным языком, а диалектом румынского).

Я начал работать и увидел, что имею проблемы каждый день. Кто-нибудь спрашивает [по-русски], а я не понимаю — я знаю только один язык, который учил. Была одна женщина, преподаватель, которая давала мне частные уроки, я начал учить русский язык, но, к сожалению, через несколько месяцев она уехала. И я остался только с тем, чего от нее научился.

Я жил на Ботанике (район Кишинева), снимал комнату. Возвращался как-то домой, и пришла ко мне мафия (в действительности речь идет о сотрудниках полиции). А что я сделал? Надели на меня наручники, забрали. У меня текла кровь от наручников, и я попал в больницу. Туда пришел прокурор, пришел кто-то еще, я им все объяснил, и они меня оставили в покое.

Перебрался на Боюканы (другой район города). Там я снимал комнату. Пришел домой вечером, кто-то стучит в дверь. Пришли двое полицейских. Что такое, какие проблемы? Говорят, что я хочу убить детей в этом доме. Каких детей? Пошли мы в сектор (очевидно, имеется в виду комиссариат сектора, то есть данного района). Там написали протокол. Полицейский сказал: если ты не подпишешь, я тебя убью. У него есть такое большое огнестрельное оружие. И я сказал, я подпишу, чтобы меня тут не застрелили. Тогда меня закрыли в секторе на пять дней, не давали есть. Потом кто-то сказал: «Где этот парень? Надо отправить его в суд». Я все объяснил, судья меня знала — парень, который продает газеты, — и отпустила.

Я решил просить проездные документы, потому что хотел уехать в Европу. Я просил паспорт — паспорт беженца, а не мигранта, но мне отказали. Потом я опять пошел просить паспорт, и мне опять отказали. И через два года просил, и опять отказали. Потом [обращался] к Гимпу, временному президенту, и он сказал: нет, мы очень, очень заняты! Но потом он все-таки подписал, сделали все документы, и молдавский паспорт тоже.

Как вы занялись политикой?

Я у учительницы румынского языка стал учить историю этой страны, начал читать газеты, Jurnal de Chisinau. Я брал старые газеты — новые надо покупать, а старые так дают.

Я хорошо читал газеты. Знаю, что Молдова была оккупирована Красной Армией. Я читал в газетах, которые я продаю: оккупанты, мафия. И у них есть партии. Партия коммунистов.

Тогда я сказал: эй, давай будем бороться за свободу, за фридом. И я начал говорить об оккупации, об оккупантах и мафии. По моему мнению, их очень трудно ликвидировать, потому что оккупанты и мафия очень связаны. Мафия полицейских, мафия прокуроров, мафия судей.

Как известно, вы принимаете участие в акциях Национал-либеральной партии. Вы являетесь членом этой партии?

Да!

Расскажите, почему вы выбрали именно эту партию?

Потому что эта партия борется за свободу.

Но в Молдове есть несколько партий, которые тоже выступают за унирю (то есть объединение) — Либеральная партия Михая Гимпу, например.

У Национал-либеральной партии только одна цель – униря с Румынией. Только эта партия борется за свободу. А Либеральная партия выступает за вхождение в Европу, они не хотят обязательно присоединяться к Румынии.

Молдавия, по вашему мнению, должна стать и членом НАТО?

Мы войдем туда. Конституция нас блокирует (в конституции закреплен нейтральный статус Молдавии), но мы войдем туда через объединение с Румынией. Потому что Россия не может воевать с НАТО — в НАТО много стран.

Люди, которые написали Конституцию, установили нейтральный статус, они не очень хорошо думают. Если Красная Армия осталась здесь (имеются в виду российские миротворцы на территории неподконтрольного молдавским властям Приднестровья), разве это надо писать? Не надо писать. На мой взгляд, если у нас будет НАТО, мы можем быть свободными. Мы можем добиваться отвода российской армии из Тирасполя.

А сейчас Молдова — нейтральная страна, и мы не можем воевать с Красной Армией. Ты видел, что случилось в 1992 году на Днестре? Много, много людей было убито. Мы не можем воевать с Россией, Россия — это 190 с чем-то миллионов человек, а Молдова — маленькая страна.

Что вы имеете против России?

Я учил историю, я знаю. Россия оккупировала эту страну в 1812 году, Россия подписала мирный договор с Оттоманской империей и забрала эту землю и еще много земель. А в 1918 году была Великая униря (когда Бессарабия была присоединена к Румынии), а потом Сталин опять забрал эту землю и еще Северную Буковину. Во всем виноваты русофоны. И сейчас еще в Восточной Украине есть много русофонов, а на Западной Украине живут свободные люди. А тут у нас нет свободы, тут русофоны.

«Русофонов» немного.

Нет. Слушай, русофонов сюда привезли, множество колонистов из России привез сюда Ленин, очень много. Посмотрите на — русофоны контролируют Бельцы, русофонов здесь здесь, поэтому коммунисты всегда на первом месте на выборах. Их много. Бессарабцев мало, много уехало.

Я не против русофонов, но русский язык не должен быть национальным (имеется в виду государственным) языком. Вы говорите, что в конституции молдавский язык — хорошо, пусть будет молдавский, в публичных институтах будем говорить на молдавском языке. А русский язык пусть останется с вами — говорите дома, в семье на вашем языке. Я не против русского языка, только не использовать русский как государственный язык. Таково мое мнение.

У нас нет свободы, нет. Ты понял? Россия оккупирует нас двести лет и не хочет выходить отсюда. Если русофоны хотят — пусть оставят нас. А мы будем говорить на нашем языке, мы будем свободны! Такое мое мнение. Я говорю — свобода, свобода!

Чувствуете ли вы здесь присутствие расизма?

Да, это есть. Но расизм исходит от членов Коммунистической партии. Когда Воронин (лидер компартии Молдавии, бывший президент Владимир Воронин) сказал мне на площади, что я обезьяна и живу на дереве, и там бегаю...

Воронин так сказал?

Да. Я подал в суд на него, но муниципальная прокуратура отказалась передавать дело в суд, сказала: нет, это не расистские высказывания. Тогда я подал в Европейский суд ... Но я привык к этому, мне часто говорят такое, я уже не обращаю внимания. Обезьяна, обезьяна, обезьяна ... Я привык, меня так называют, потому что я протестовал против Коммунистической партии, потому что я не знаю русского языка, не использую русский язык на работе.

Я пытался завести семью, но коммунисты мне не позволили. Я два года общался с девушкой, и когда я проходил мимо российского посольства, вышел какой-то полицейский, остановил меня и попросил у меня документы. Какие документы? Потому что я разговариваю с девушкой? Показал ему иммиграционные документы — смотрите, все правильно. Полицейский сказал: «Ты видела, какого он года? Он же черный!» И она сбежала от меня. Живу без семьи. Но что поделаешь. Это не по моей вине, а по вине оккупантов.

Сколько вам лет?

Пятьдесят четыре.

Скучаете по Африке?

Эээ, это очень трудно. Я хочу посетить Африку. У меня есть молдавский паспорт, и я могу туда поехать, но деньги — где взять деньги? У меня было два места на рынке, но очень плохих, туда никто не заходит и не покупает. Я стоял там неделю и ничего не продал. Я пошел к начальнику, и он поменял мне место. Потом пришла полиция и забрала мои товары. Половину забрали и убежали. Я подал в суд, но до сих пор ничего не получил. Видишь, как мафия со мной воюет. Я не могу делать что-то другое, чтобы иметь много денег. Красная Армия остается, оккупационная мафия действует.

У вас есть мечта?

Мечта? Я мечтаю иметь семью. Мне трудно создать семью — у меня нет денег. Но я католик, я верующий, хожу в церковь каждое воскресенье.

Одно время вы всерьез думали о том, чтобы выдвинуть свою кандидатуру в президенты Молдовы.

Да, я хотел это сделать, но мне не позволили.

А что вы сделали бы в самую первую очередь, если бы стали президентом Молдовы?

Я бы вступил в НАТО и убрал бы российскую армию из Молдовы. Когда русская армия уйдет отсюда, мы станем свободными. Потому что тогда мафия, которая нас оккупирует, уйдет отсюда. Это самое главное, что надо сделать.