Болгарская диаспора на юге Бессарабии сформировалась в первой трети XIX в. в ходе и особенно в результате двух русско-турецких войн – 1806–1812 и 1828–1829 гг. Некогда могучая Османская империя стала терпеть поражение за поражением в противоборстве со своим северным соседом на своей территории, то есть на болгар-ских землях. Местное православное население театра военных действий, как и по-всюду бывает во время войн, в панике покидало свои разграбленные очаги, превра-щаясь в беженцев и вынужденных переселенцев. Единственное направление, кото-рое могло спасти православных христиан от гибели, было северное: бежать к р. Ду-най и переправиться на его левый берег – в Дунайские княжества (Валахию и Мол-дову) или в южно-русские земли. За свое поражение в войне 1806–1812 гг. Турция расплатилась с Российской империей частью собственных европейских владений – междуречьем Прута и Днестра, исконными землями вассального молдавского кня-жества.

Совершенно опустела южная часть междуречья (Буджакская степь) после вы-теснения буджакских татар в 1807 г. в Турцию и расселения их в Южной Болгарии (на плодородных землях Верхнефракийской равнины к 1809–1811 г.). 
Российская империя, получив под свое управление эту территорию (с 1813 г. наименованную Бессарабией), выделила еe южную часть (Буджак) в качестве особо-го района, стратегически важного для своей балканской политики. Это объяснялось его пограничным положением. 

Вся переселенческая политика России в первой половине XIX в. была направ-лена на ускоренное заселение и обустройство Буджакской степи постоянным кресть-янским хлебопашеским населением христианского, прежде всего православного ве-роисповедания и освоения этих земель на выделенном пространстве площадью бо-лее 0,5 млн. десятин, с целью насаждения в нем «имущественно крепких крестьян-ских хозяйств, способных содержать довольно большую армию» (в случае новых войн с Турцией. – С. Н.) (Новаков, 2004, 20-21). 

В результате упомянутых войн, а именно в 1808–1813 и 1829–1831 гг., в Буд-жакскую степь прибыло более 10.000 семей беженцев и вынужденных переселенцев, главным образом болгар и гагаузов, спасавшихся от ужасов войны, жестоких рас-прав Высокой Порты за свои контакты с российскими военными властями и оказан-ную им помощь в войне, за выражение симпатии к православной России как главной надежде в их стремлении освободить свою поруганную родину от ненавистного по-работителя. 
Россия благосклонно отнеслась к страданиям несчастных болгарских беженцев – жертв османского геноцида и охотно приняла их на вновь приобретенную терри-торию, тем более что для ее ускоренного освоения требовались громадные ресурсы – не только денежные, но и, прежде всего, людские, которых в стране вечно не хвата-ло. 

Поселение многочисленных иммигрантов с болгарских земель на постоянное жительство с зачислением их в коренные жители в западной части Буджака вошло в историю под названием «болгарского водворения». К началу 30-х гг. XIX в. на осно-ве Указа Правительствующего Сената от 29 декабря 1819 г. а на этой территории были устроены 50 болгарских, 20 гагаузских, 12 молдавских и одна украинская ко-лония на казенных землях. С тех пор Бессарабско-болгарское водворение (болгар-ская диаспора) становится органичной частью бессарабского общества, в котором она стала пребывать и осуществлять свою жизнедеятельность. 
Войдя в российское законодательство (упомянутый «Указ», а также «Устав о колониях иностранцев в России») как иностранные колонисты, болгары рассматри-вались властями не в качестве культурно-исторической общности (как части болгар-ского этноса), а социально-экономической категории крестьян, которой было дозво-лено жить по обычаям своего народа и, главное, заниматься хлебопашеством на ка-зенных землях в Буджакской степи. Рассматривая задунайских переселенцев как очень трудолюбивую рабочую силу, российские власти и возлагали на них, а также и на немецких колонистов, надежды на создание в этом уголке своей империи высоко-развитого продовольственного региона при решении своих внешнеполитических ам-биций. К середине XIX в. эти этнические группы вполне оправдали цели правитель-ства России. Этнокультурное развитие болгар и гагаузов как культурно-исторических общностей мало интересовало власти, их целью было научить их рус-скому языку, приобщить к русской культуре и сделать их законопослушными право-славными подданными державы, которая их приняла, а со временем и ассимилиро-вать их (по этой части Россия, а позже Румыния, Советский Союз не были исключе-нием). Поэтому данным этническим общностям не предоставлялось право обучать своих детей на родном языке и проводить богослужение в церквях на их языке (за исключением короткого периода после Крымской войны в «румынском участке юж-ной Бессарабии», но это была скорее всего временная уступка политического харак-тера в целях стабилизации обстановки в этом регионе. 

С переселением в Бессарабию беженцы и вынужденные переселенцы перене-сли (привезли) с собой все, что характеризовало болгарскую народность к началу XIX в.: разговорный язык в многодиалектной форме, особая ментальность, опыт устройства усадебного и полевого хозяйства, нравы в семейной и общественной жизни, обычаи и обряды, верования, фольклорное богатство, рецепты крестьянской болгарской кухни и народной медицины, способы приготовления алкогольных и безалкогольных напитков и продовольствия впрок, навыки болгарского ткачества и изготовления национальной зимней и летней одежды и обуви и прочее. Все это ог-ромное культурное наследие было положено ими в основу своей духовной, общест-венной и хозяйственной жизнедеятельности на новом месте, ставшем для их детей и внуков родиной. 

Хорошо известно, что османо-турецкое завоевание Болгарии и 500-летнее ту-рецкое владычество нанесли колоссальный ущерб как генофонду болгарского наро-да, так и его материальной культуре, создававшейся на протяжении многих веков. Однако благодаря православной традиции, которая осталась единственной непобеж-денной османо-турецкими завоевателями «державой духа» (Новаков, Гургуров, 2006, 22), болгарский народ выжил, возродился и занял достойное место среди евро-пейских народов, в том числе и по богатству своего культурного наследия.
Вырвавшись из плена османо-турецкого завоевателя, болгарские беженцы и вынужденные переселенцы, как значительная часть болгарского этноса, будучи по-селенной компактно на юге Бессарабии, получили возможность жить вне опасности, для них была обеспечена спокойная жизнь и мирный труд, и они могли предаваться традиционным занятиям, а также сохранять и передавать последующим поколениям свои культурно-исторические ценности, тем самым оставаясь и вне пределов Болга-рии болгарами, хранящими свою этнокультурную самобытность. С тех пор прошло почти целых два столетия, сменилось 8–9 поколений, а этноним «болгары», болгар-ский язык и болгарская культура продолжают жить и по сей день в Молдове и со-предельных с ней районах Украины. 

Специальному комплексному исследованию культурное наследие болгар Мол-довы и Украины (за весь исторический период их проживания вне пределов истори-ческой родины) не подвергалось. В данной статье нами предпринята попытка обоб-щить те немногочисленные сведения по данному вопросу, которые содержатся в ра-ботах наших предшественников: И. Толстого, А. Скальковского, А. Клауса, Л. Май-кова, Корниловича, А. Защука, И. Титорова, Н. С. Державина, П. Крушевана и др., а также изложить собственные впечатления времен школьных и студенческих лет (40–50-е гг. ХХ в.). 

И. Толстой, чиновник Хозяйственного отдела МВД России (отчет о бессараб-ско-болгарских колониях за 1836 г.) отмечал, что «болгары- колонисты одеждою, правами, обычаями, семейным бытом во многом отличаются от остальных обитате-лей Бессарабии» (ЦГИА РФ). 

А. Скальковский, один из первых российских историографов болгар Бессара-бии и Новороссийского края, наблюдая вблизи это население, отмечал его трудолю-бие, страстную любовь к семейному единству, многолюдность его семей, почитание младшими старших. 

А. Клаус отмечал высокую нравственность обеих полов, чистоту супружеской жизни и девичью скромность, которые были святыми для них, и поэтому прелюбо-деяние в их среде было крайне редким явлением. Г. Табаровский, который по роду своих занятий (руководил строительством церквей) долгие годы работал и жил сре-ди болгар, отмечал, что болгары прежде всего земледельцы, очень трудолюбивы и религиозны; они расчетливы и бережливы, поэтому все виды одежды, обуви, до-машняя утварь и пища производятся дома. 

Л. Майков отозвался о болгарах следующими словами: «Они составляют очень трудолюбивое и деятельное население, они занимаются преимущественно хлебопа-шеством и отчасти виноделием, кроме того, большинство из них знакомо с различ-ными ремеслами, особенно женщины, которые ткут и красят полотна, ковры и раз-ные принадлежности народной одежды. Болгары отличаются замкнутостью характе-ра и неохотно сближаются с другими племенами, вследствие чего они сохранили свою народность». 

Корнилович и Свиньин так характеризовали первое поколение переселенцев-болгар: «Трудолюбивы, непьющие и постоянны, но с крутым характером и мсти-тельны; мужчины высоки и красивы, но женщины не очень красивы. Отношение всякого честного русского к болгарам самое доброе». 

П. Крушеван и румынский автор З. Арборе характеризовали болгар как «трудо-любивых, бережливых, имущих и красивых» (Новаков, Белянина, 1995, 64). 

Трудолюбие болгар в Бессарабии и в южных районах России широко известно, оно – одна из постоянных и долговечных традиций, которую они принесли из Болга-рии. Благодаря ему они преобразили пустынные буджакские степи Южной Бессара-бии, заросшие густым высоким бурьяном и терном, в прекрасные поля, сады, вино-градники и огороды, а свои села – хорошо спланированные и прекрасно застроенные – превратили в главных производителей и поставщиков земледельческой и животно-водческой продукции на рынки юго-запада Российской империи, а также Австрии, Турции, Греции и других стран. 
Сельскому хозяйству бессарабских болгар была свойственна тенденция фер-мерского пути развития еще в первых десятилетиях их пребывания в Бессарабии (до середины XIX в.). К концу XIX в. эта тенденция превратилась в реальную действи-тельность. 

После реформ П. Столыпина, в начале XX в. и особенно в 20–30-х гг., фермер-ство, предпринимательство, различные виды кооперации мелких собственников по-лучили высокого уровня развития среди бессарабских болгар. 
Однако наиболее трудолюбивые, бережливые хозяйства в болгарских селах Бессарабии, как, впрочем, и в других поселениях этого края, стали жертвой сталин-ских репрессий в 1941 г., а позже и в 1948–1949 г. во время сплошной коллективиза-ции. Так называемые «кулаки» были высланы в пустыни Кара-Кум, Кызыл-Кум, в дикие степи Казахстана и Алтая. Тысячи из них погибли в этих суровых для жизни краях. Как правило, главы семейств изолировались, отправлялись отдельно на ура-новые рудники Сибири или лесозаготовки в тайгу. Однако большинство из репрес-сированных уцелели благодаря своему трудолюбию и выдержке и вернулись после 1956 г. в родные края. 

Вместе с тем, необходимо подчеркнуть, что в период колхозной жизни болгары сохранили свою традицию – трудолюбие. В болгарских селах, как правило, разме-щались одни из самых крепких хозяйств, таких как Парканы, Твардица, Башкное (Кирсово), Кортен, Чийшия, Нагорное, Задунаевка, Ташбунар и многие другие. 
Своим трудолюбием и бережливостью болгары приобрели большой авторитет среди своих соседей молдаван, украинцев, русских и отношение их к ним всегда бы-ло миролюбивое, дружелюбное. Их самые близкие соседи – гагаузы, особенно в Молдове. Вместе с ними они переселились из Болгарии в Южную Бессарабию, вме-сте с ними они входили в состав бессарабско-болгарского водворения (до 1871 г.), и по настоящее время они живут рядом, разделяя общую участь. О гагаузах говори-лось раньше и сегодня, можно сказать о них то же самое, что и о болгарах. 

Дома, которые стали строить болгары взамен первоначальных времянок, были очень удобны для проживания. Молдавский тип дома в целом был для них неприем-лем, так как при его сооружении требовалось много древесного материала (стоящего дорого и доставлявшегося из помещичьих лесов Оргеевского уезда). 

Новые дома болгар и гагаузов были чамурными и плетневыми, а также камен-ными и кирпичными с окнами на улицу, то есть с фасадами, рекомендованными им начальством. В таких просторных домах летом было прохладно, а зимой – тепло. Они хорошо выдерживали землетрясения. Каждый населенный пункт состоял из прямых, широких улиц, по обеим сторонам которых размешались усадебные дворы, дома в которых сооружались один напротив другого. 
Дома, выбеленные с лицевой и солнечной стороны, с двухцветными карнизами, окруженные крылечком (галереей), прикрываемой византийской колоннадой, а так-же хозяйственные постройки придавали болгарским селам в Бессарабии особый, не-обычно красивый и опрятный вид. Такой дом, как правило, состоял из двух комнат и подсобного помещения. Меньшая комната не отапливалась и служила в качестве гардеробной. В ней хранились сундуки с сукном, полотном и бумажными тканями (все домашнего ткачества), а над ними возвышалась горка сложенных ковров и ков-ровых дорожек (килими), шерстяных и суконных одеял (юргани, черги). На стенах этой комнаты на планке под потолком подвешивали многочисленные самых разных цветов и расцветок женские платья (рокли), принадлежавшие матерям, невестам, до-черям и бабушкам. Здесь же у одной из стен устраивалась лавочка (лаица), на кото-рой выставлялось приданное взрослой дочери, готовящейся к вступлению в брак. Выходная (праздничная) одежда мужчин также имела свой угол в этой комнате. Главная комната – гостиная (соба) но болгарскому (восточному) обычаю была осо-бенно нарядной и должна была свидетельствовать о благосостоянии хозяина дома. Ее украшали настенные ковры домашнего производства, земляной пол устлан ков-ровыми дорожками. Вдоль стен, выходящих на улицу и во двор, устанавливали не-широкие деревянные диваны (канапе, миндер) покрытые ковриками, на которые усаживали гостей. 

В углу под потолком одна или несколько икон (куна), перед которой свисает лампадка (кандидо), зажигаемая в установленное время (вечерами и в праздничные дни), домашний иконостас обрамляли покупной кружевной занавеской. На окнах – занавески, обшитые кружевами (тентел). Между окнами, выходящими во двор, – зеркало (оглидало), обрамленное узорчатым полотенцем. Заправленная для гостей деревянная кровать накрыта покрывалом или простыней (чаршаф, из бумажной пря-жи или льняной с шелковыми полосами). Эту комнату украшали также комнатные цветы в красивых керамических вазонах, на подоконниках – расписанные разно-цветной глазурью тарелки с высушенными пучками цветов базилика (бусиляк) для могил родных, и близких при посещении кладбища по субботам и в особые дни. 
После смерти главного попечителя болгарских переселенцев И. М. Инзова, его портрет украшал гостиную комнату каждого болгарина. 

Все эти черты и многие другие положительные качества, описанные нашими предшественниками в XIX–ХХ в., остаются присущими болгарам и по настоящее время, несмотря на то, что им не предоставлялось право (до начала 90-х гг. ХХ в.) обучаться на родном болгарском языке (обучение осуществлялось на русском, хотя и близкородственном, но все-таки чужом для них языке), и несмотря на попытки ру-мынизировать их (1857–1878 и 1913–1944 гг.), а также в связи с cоветизацией и кол-лективизацией, внедрившей новую практику ведения хозяйства и устройства быта и советскую (русскую) систему обучения и воспитания детей в их среде. 

В общественном быту уживчивые и почтительные к старшим в своей общине (колонии, селе), болгары в целом самолюбивы и горды, нищих между ними, по крайней мере до 1918 г., не было; если болгарское дитя оставалось без отца и мате-ри, то другой зажиточный болгарин брал его к себе (так было до Второй мировой войны) на воспитание. 
Вдовам родственники и сельская община организовывали помощь в ведении полевого и домашнего хозяйства. Семейный быт у болгар был замечательным: обя-занности и отношения между членами семейства (до распада патриархальной семьи к концу XIX – началу XХ в.) соблюдались у них с редкой строгостью. Отец в полном смысле слова – глава семейства (состоявшего из 2–3-х поколений), а жена была во всем его помощницей и советником; это соблюдалось и соблюдается по настоящее время (как и в однопоколенных семьях). Жена была не только хранительницей се-мейного очага, воспитывала детей, содержала в чистоте и опрятности как семью, так и дом и двор, обеспечивала питанием и одеждою семью, но ее трудолюбивыми ру-ками содержался домашний сад-огород, цветники, не говоря о многочисленной до-машней птице и т. д. 

Культурная идентичность болгар метрополии и Бессарабии, несмотря на исто-рические превратности І пол. XX в., продолжала сохраняться. Сельская повседнев-ная одежда в Болгарии в 30–40-х гг. XX в. была двух видов: старой (турецких вре-мен) и современной кройки (гражданской, или цивильной, то есть европейского ти-па). Женщины в Болгарии быстрее перешли от старой моды к новой, европейской. Здесь же, в Бессарабии, лишь в г. Болграде еще во II пол. XIX в. и мужчины и жен-щины перешли от традиционной народной моды к городской, европейской (Титоров, 1903, 252), в болгарских же селениях (с 1940 г. – в Молдове и Измаильской области Украины) крестьянская модель одежды и обуви сохранились вплоть до начала 60-х гг. XX в. В данном случае пионерами перехода на европейскую моду были мужчи-ны, и то не все, а те, что побывали на трудовом фронте в России – на Урале, на Ук-раине – в Донбассе и в других промышленных центрах СССР, выезжавшие на учебу молодые люди (преимущественно мужчины), а также учащиеся и студенты из бол-гарских селений. 

Женская половина населения почти безвыездно проживала в своих селах и только с 50-х гг. XХ в. стали завершать прогимназиальное и среднее образование и девочки-болгарки, после чего часть из них продолжила обучение в техникумах, учи-лищах и вузах, именно этот контингент девушек первым решительно перешел на го-родскую моду. Традиционная крестьянская одежда постепенно стала уступать гото-вой одежде, которая в 50-60-х гг. ХХ в. в широком ассортименте стала продаваться в сельских магазинах. 

Женские украшения, которые носили до недавнего времени болгарки, пред-ставляли собой общую болгарскую модель (гривны, серьги, мониста – изготовлялись здешними ювелирами в Болграде, Измаиле, Комрате, берегли и передавали от поко-ления к поколению украшения, которые привезли с собой первопоселенцы (лефтове – нанизанные на нитки австрийские золотые монеты, махмудии – украшение из ста-ринных турецких золотых монет. 

Первопоселенцы привезли с собой из родных краев также огромное песенно-музыкальное богатство болгарского народа, которое, как эстафету, передавали каж-дому последующему поколению. В каждом селении пели все: и стар и млад, у кого был голос. Для каждого вида работ, для каждого обряда имелась соответствующая песня. Среди болгар были лица, знавшие десятки и даже сотни песен. Богатством репертуара и исполнительским мастерством во II пол. – XIX и в нач. XX в. особенно отличились такие народные певицы и певцы, как Елена Янкова (1825–1901) и ее дочь Кина Янева (г. Болград), Степанида Варбанская (Приазовье), Сава Пелтек (с. Вайсал), Антон Кара и Иван Арабаджи (с. Шоп-Тараклия), Василий Турлак (с. Кор-тен). 
Сбор и публикация образцов песенного фольклора начинается в конце ХІХ – начале XX в., но, как правило, песни, изданные в прошлом, носили узко-региональный характер. В советское время продолжалась собирательская и исследо-вательская деятельность в области болгарского фольклора на территории СССР, на-коплен богатейший материал, хранящийся во многих научных центрах России (Ин-ститут искусствоведения, фольклора и этнографии РАН, Институт славяноведения и балканистики, Институт русской литературы). 

Изучение народных песен болгарской диаспоры в советские годы и в совре-менных условиях, а также музыкальных параллелей с песнями, записанными в Бол-гарии, показало, что длительное, почти 200-летнее пребывание болгар в инонацио-нальной среде, в значительной степени родственной по языку, обычаям, поэтиче-скому творчеству, создавало своеобразные условия, при которых многие формы, ви-ды и жанры их народного искусства не только сохранились, но и оказались в неко-торых случаях более устойчивыми и жизнеспособными, чем в самой Болгарии. 
Это подтвердил и видный болгарский ученый, доктор музыковедения, профес-сор Николай Кауфман. В мою бытность директором школы в родном селе Кирют-ня/Кортен мною были восстановлены прерванные на 135 лет связи и контакты (в си-лу исторических превратностей) между селом Кортен Новозагорской общины Сли-венской области Болгарии и моим родным селом, с 1990 г. носящим название Ки-рютня. За перепиской по почте последовал обмен делегациями, ансамблями песни и танца, многочисленные частные поездки в обе стороны, налаживание тесного обме-на опытом в хозяйственной деятельности и в культурной жизни. Гости из Болгарии установили, что большинство фамилий в Кирютне повторяются и в их родном селе Кортен, что в дочернем селе поют те же песни, что и у них. При очередном приезде делегации из Болгарии (в 1967 г.) театральный коллектив, признанный лучшим в Болгарии, женский народный хор (бытовые песни, инструментальный коллектив) был приглашен и известный уже тогда музыковед профессор Н. Кауфман: хор ис-полнял ряд песен в его обработке. Знакомство Н. Кауфмана с народными певцами Кирютни и прослушивание их репертуара воодушевило его на чрезвычайно значи-мый для культуры шаг. Выпросив командировочное удостоверение в своем Союзе композиторов, он на собственном стареньком «Москвиче» за свой счет приезжает в следующем (1968) году в Кирютню/Кортен с единственной целью – записать на маг-нитофонную ленту песни и мелодии, которые передавались из поколения в поколе-ние, сохранившись и по прошествии почти 140 лет. У народного певца Василия Ни-колаевича Турлак(ова) (1916) Н. Кауфман записал 132 песни у народных исполни-тельниц – Танурковой Василисы Симеоновны – 9 песен и у Караджовой Елены Ни-кодимовны – 7 песен, а в итоге только в Кирютне/Кортене было записано и тем са-мым спасено для нынешних и будущих поколений села 160 песен с мелодиями. Ки-рютня послужила как бы стартовой площадкой, с которой Н. Кауфман приступил к систематическому сбору песенного и музыкального фольклора в болгарских селах Молдовы (в Твардице – 109 песен, в Тараклии – 106, в Кирсово – 64, в Валя-Пержий – 50, даже в соседнем гагаузском селе Казаяклия он записал 5 болгарских песен, что не удивительно. В Молдове было записано 482 песни, в Одесской области – в 26 болгарских селах – 1270 песен и мелодий, в Таврии (Крыму и Приазовье) – в 25 бол-гарских селах – 709 песен или всего 2.461 песня и мелодия (за 1968–1969 гг.) H. Kayфмaн проделал огромную по объему и кропотливую работу по отбору, расшиф-ровке и систематизации им же записанных текстов и мелодий и опубликовал их в 2-х томном сборнике под названием «Народни песни на българите от Украйнска и Мол-давска ССР» (объемом 1660 страниц) (Народни песни.., 1992). 

Внимательное ознакомление с материалами сборника доказывает, что вклю-ченные в него мелодии и песни обладают исключительно большой культурной цен-ностью. Сохраненная болгарами диаспоры музыкально-фольклорная практика на протяжении почти двух веков вне этнических границ Болгарии показывает более старую форму болгарской фольклорной культуры. Лучше сохранены диалектные особенности речи, богаче содержание обрядовых песенных циклов, непосредствен-нее фольклорное звучание всех произведений. Вместе с тем отметим, что часть тра-диционных песен бессарабских болгар впитала отдельные черты фольклора окру-жающего населения, особенно украинцев и молдаван: современные песни создаются на основе местных традиций либо под влиянием массовых песен недавнего прошло-го. Ощущается и тесная связь с современной творческой жизнью Болгарии – быстро перенимаются народные и авторские песни. 
Во все времена существования болгарской диаспоры в Бессарабии и на юге Украины в каждом селе были свои музыканты, игравшие на народных инструментах (гайда, кавал, кеманче, тамбура, булгарина, барабан) и народные певцы. Их народ-ное искусство демонстрировалось на свадьбах, на хоро в праздничные и воскресные дни, когда на центральной площади села (мегдане), обычно перед церковью, собира-лась потанцевать и попеть вся молодежь. Популярны были такие танцы как «право хоро», «криво хоро», «ръчуница», «птичешко хоро», «олеандра», «козачок», «ка-дынжа», «пайдушко хоро», «ойса», «молдовеняска» и др., сопровождавшиеся песня-ми. За веселящейся молодежью наблюдали взрослые. 

На смену традиционной народной самодеятельности в советское время пришли ансамбли народной музыки и танца, действующие на протяжении многих десятиле-тий во всех крупных болгарских селах, например, в Молдове – в Твардице, Кортене, в Кирсове, Кайраклии, Парканах, а в центре болгарской культуры – г. Тараклия и в Тараклийском районе – государственный ансамбль «Родолюбие». Эти ансамбли на-родной музыки, песни и танца играют важную роль в сохранении, пропаганде и пе-редаче следующим поколениям культурного наследия своего народа. 
Как и у каждой этноисторической общности, у болгар также сохранилось, тща-тельно оберегается и передается от поколения к поколению накопленное за многие века и перенесенное в иноязычную среду (Бессарабию) богатое устное народное творчество: сказки, легенды, шутки (шегá), анекдоты, поговорки и пословицы. Эта часть фольклорной культуры болгар Молдовы и Украины находится под угрозой ис-чезновения, и поэтому время требует ускорения сбора образцов устного народного творчества и их осмысления. 

Важнейшей составной частью дошедшего до нас культурного наследия, пере-несенного из родных болгарских земель и передававшегося из поколения в поколе-ние, является кулинарное искусство. Болгарская кухня очень богата, рецептура при-готовления различных блюд отличается разнообразием. Болгарские женщины вне-дрили болгарскую кухню на юге Бессарабии, которая понравилась их соседям – молдаванам, украинцам, русским, и даже немецким колонистам, которые позаимст-вовали не только навыки заготавливать впрок на зиму овощи, фрукты, мясо и мяс-ные изделия, но и рецепты приготовления целого ряда холодных закусок и горячих блюд. 

Природно-климатические и почвенные условия юго-восточной и северо-восточной Болгарии и Добруджи (регионы массовой эмиграции болгар и гагаузов в южную Бессарабию) во многом были сходными с южно-бессарабскими, поэтому и выращиваемая продовольственная продукция на этих территориях была идентична, разве что в южно-болгарских землях выращивался также рис, изюм, оливки, инжир, лимоны, гранаты и др., чего не было в Бессарабии и Новороссии. 

Перечень основных видов еды и холодных и горячих блюд, приготовлявшихся болгарами более ста лет назад, приводят в своих работах наши предшественники И. Титоров и Н. С. Державин. Наши наблюдения за кулинарным искусством болгар за последние 60–70 лет показали, что наименования блюд, которые готовили селяне в прошлом и по настоящее время, носят общеболгарский характер (Титоров, 1903, 249-243; Державин, 1914, 91-96). 

На первом месте стоял хлеб насущный, выпекавшийся из муки знаменитой пшеницы арнаутки, а также из ульки и ржи. Из муки озимой пшеницы пекли хлеб к рождественским и пасхальным праздникам, состоятельные селяне выращивали больше пшеницы этого сорта, и поэтому позволяли себе выпекать такой белый хлеб чаще. Тесто готовили как на основе дрожжей, так и без них – чрезвычайно вкусный в остывшем состоянии, особенно любимый детьми. Селянки выпекали хлеб из ржаной муки (ръженик), в бедных семьях – с большой примесью кукурузной или просяной муки. В неурожайные годы спасала от голода кукуруза, из муки которой варили ма-малыгу, пекли малай. 
К церковным и народным праздникам, при рождении ребенка, на свадьбу, по-хороны выпекали хлеб для ритуальных нужд: калачи больших и малых размеров, хлеб под названием пита (круглый хлеб) и др., а также готовили кутью или коливо (вареную пшеницу). Среди готовых к потреблению пищевых продуктов отметим парное и кислое молоко (парное с накрошенным хлебом называлось попара), брынза (сирене), сметана (каймак), сливочное масло домашнего приготовления и кашкавал. Кстати, навыки приготовления кашкавала болгары и гагаузы впервые внедрили в Бессарабии, и до сих пор этот продукт высоко ценится, стал предшественником сы-роварения как одной из отраслей молочной промышленности Молдовы. 

В сезон летних полевых работ болгары в большом количестве потребляли ки-слое молоко, сквашенное по народному рецепту. Затем следуют вяленые, готовые к потреблению мясные изделия – пастырма, суджук, наденица (домашняя колбаса), сало, а также соленья – капуста, огурцы, перец, помидоры, яблоки, арбузы. В каждой семье во время сбора винограда (гроздобер) варили виноградное варенье (петмез), приготовляли маринованный виноград (грозденица). Это основные, готовые к по-треблению изделия, которые болгары могли использовать на скорую руку, особенно по утрам перед выездом на полевые работы, в поле или для угощения гостей, разу-меется, в зависимости от времени и благосостояния семьи. 
Другое дело, когда надо было приготовить горячую пищу. В этом случае бол-гарки располагали большим выбором разнообразных блюд, умение и навыки приго-товления которых они унаследовали от своих матерей и потому готовили быстро и очень вкусно. Будучи искусными кулинарками, болгарки могли приготовить пост-ный суп из фасоли или чечевицы (лешта), из кислой капусты, даже из лука (лучена яхния), суп с клецками (триеница), рыбный суп и др., скоромный суп (чурба) с кури-цей или бараниной, свининой, говядиной, а также яхнию (из этих же мясных продук-тов с подливой), вареную курицу с рисом. В постные дни, а также по средам и пят-ницам, готовили постную яхнию с картофелем, фасолью, чечевицей и с рыбой. Го-лубцы (сарми), плов (пилаф), фаршированные кабачки, перец, гивеч, овощное рагу и др. Эти блюда приправляли петрушкой (магданоз), укропом (копыр), мятой (гьозум), чабрецом (чубрица), клали и красный перец в виде высушенной и измельченной в ступе (чутура) массы. Для любителей острого использовали и стручковый перец (арнаушка), чтобы придать каждому блюду особый вкус, разумеется, в соответствии с рецептом, 

Говоря о пряностях, следует упомянуть и мерудию – приправу из душистых трав, высушенных и измельченных, подсоленных, посыпаемую на горячий хлеб – одно из любимых «блюд», приготовленное на ходу, особенно любимое детьми. 

Как и все православные христиане, болгары по традиции выращивали и резали к Рождеству поросенка. Первое блюдо, которое присутствовало на этом празднике, был холодец (пача). Мясо же свиней просаливали несколько дней, затем в больших чугунах пропаривали в кипящей воде и обваривали на большой сковороде (тиган), готовый продукт складывали в большие глиняные, изнутри покрытые глазурью со-суды (кюпове) и заливали смальцем (мазнина), так же поступали и со свиными реб-рышками, а готовый к потреблению продукт ставили в прохладное место, обычно в подвал (маза, зимник), где он и застывал. Расходовали это мясо в семье в сезон ве-сенних и летних полевых работ, чтобы подкрепить силы членов семьи, занятых на тяжелой работе. Из этого мяса готовили яхнию, жаркое с картофелем (тушилось на жару). У южных народов, к которым относятся и болгары с гагаузами, широко ис-пользовалось мясо барашков, валухов и овец и предпочтение отдавалось такому спо-собу приготовления еды из баранины, как запекание тушки ягненка (печено агне), фаршированного пшеничной крупой (булгур) с субпродуктами животного, зашитого по брюшной полости, завернутого в раскатанное тесто (из отрубей с мукой) и сту-шенного в раскаленной печи на металлической салазке. Из мяса молодого барашка приготовлялась и кавурма (кавырма) – блюдо чрезвычайно вкусное (из лучшего овечьего мяса, зажаренного или стушенного без воды с красным перцем), употреб-ляется в застывшем виде. Особенно вкусно это блюдо было из мяса цигаев. 
Селяне болгарских сел разводили много овец, преимущественно цигайских, к середине XIX в. их численность достигала до 670 тыс. голов, поэтому баранину по-требляли начиная со дня св. Георгия и в течение всего лета. По той же технологии запекали и поросят. Запеченные блюда подавали с натертым хреном или с соленья-ми. Другими видами мясных блюд, приготовленных на жару были: кебаб (тип шаш-лыка), запекавшийся на вертеле или прямо на углях; кефтета (тефтели из рубленно-го мяса), которые тоже пекли на углях. Любимыми блюдами были запеченная рыба и рыбники. Широко известны в болгарских селениях вертуты, плачинты (милина, ба-ница), как раскатанные, так и растянутые до тонкости папиросной бумаги. Обычно милину предпочитали есть с кислым молоком или яхнией. Были широко распро-странены слоеные изделия – рыбники, тыквенники, капустники, а также месяницы (из дрожжевого теста, с брынзой). 

К Христову воскресению болгарки пекли пасху (козонак). В обыденные дни пекли гезлями, жарили хрустящие ушки. В целом болгарки Бессарабии, как и их со-родичи в Болгарии, были искусными кулинарками и всегда находили способ, чтобы не только накормить домочадцев, но и восхитить гостей своим искусством. При этом обращаем внимание читателя на то, что болгары как представители южных народов питались умеренно, воздерживались от излишнего потребления еды. Овощи, фрукты ели круглый год – в свежем, сушеном и квашеном виде. Для приготовления блюд использовали, главным образом, легкоусвояемое мясо. Компоты из сухофруктов, ароматный чай, настоянный на лепестках чайной розы или шиповника, был также любимым напитком. Хотя болгары являются опытными виноградарями и винодела-ми, до сих пор вырабатывая высококачественное вино (и виноградную водку), они потребляли эту продукцию умеренно, и поэтому в их среде пьянство не имело места, по крайней мере, до тех пор, пока им удавалось оставаться собственниками своих хозяйств. 
Необходимо заметить, что наблюдения автора статьи над болгарской кухней не дают ему основания утверждать, что каждая болгарская семья имела возможность готовить любое блюдо из вышеперечисленных ежедневно. Частые засухи и другие климатические превратности на юге края, да и в целом в Бессарабии осложняли про-блему питания жителей. 

Характеризуя первопоселенцев, тогдашние чиновники подчеркивали, что бол-гары (и гагаузы) очень религиозны. И действительно, православная традиция в тя-желейшие времена османо-турецкого владычества была тем стержнем, который по-мог им выстоять, выдержать, возродиться и сохраниться как народность и нация. С поселением в Южной Бессарабии, болгары и гагаузы сразу приступили к строитель-ству временного жилья и деревянных или плетневых церквей, молитвенных домов и жилья для своих священников. Окрепнув, они не только стали строить постоянное жилье, но и каменные церкви. 

Среди первых переселенцев было немало семей, которые осели в городах Бес-сарабии (в Кишиневе – более 500 семей, в Аккермане – 100 семей), немало семей обосновалось в Измаиле. Они также по примеру православных христиан – греков, армян, стали воздвигать на собственные пожертвования свои церкви, духовные и светские власти Бессарабской области шли им навстречу. На окраине Кишинева, у реки Бык, где проживало большинство болгарских огородников (местность называ-лась «Булгария»), еще в конце ХVIII в. была построена церковь Вознесения Господ-ня.