О том, что скромный мюнхенский пенсионер 80-летний Корнелиус Гурлитт является миллиардером, Германия узнала в ноябре 2013-го. Но, как выясняется, компетентным органам это было известно еще 28 февраля 2012-го, когда в его однушке в районе Швабинг был обнаружен склад художественных произведений, каждое из которых счел бы за честь иметь любой музей мира 

Александр МЕЛАМЕД, собкор “Секрета” по странам Западной Европы

МУЗЕЙ В ОДНОКОМНАТНОЙ КВАРТИРЕ?

Предварительная стоимость 1406 работ, 1285 из которых – холсты, оценивается экспертами в миллиард, хотя понятно, что на аукционе эта цифра может возрасти на порядок, учитывая имена создателей. Это – творения всемирно признанных Пикассо, Матисса, Шагала, Мунка и менее известных, но достаточно ярких представителей классического модернизма Франца Марка, Пауля Клее, Макса Бекманна.

Корнелиус держал эти шедевры повсюду. Среди открытых банок с просроченными консервами, мусора и старой рухляди, отчего те напитались затхлыми ароматами, но не утратили привлекательности.

Это обстоятельство добавляет оптимизма экспертам. На недавней пресс-конференции в Аугсбурге берлинский искусствовед Майке Хофманн откровенно порадовалась:

“Когда видишь эти шедевры, пусть даже несколько испачканными, но в общем-то целыми и невредимыми, конечно, испытываешь колоссальное счастье”.

Счастье – оттого, что они вообще дожили до того дня, когда были, наконец, обнаружены. Ведь многие годы считалось, что они вовсе утеряны для мирового искусства.

ХУДОЖНИК-НЕДОУЧКА И КУКУРУЗНИК – ОДНОГО ПОЛЯ ЯГОДЫ

С тех пор, как Гитлер объявил их творениями “дегенеративного искусства” (а в стране верили безоговорочно мнению его, пусть не принятого в художественную академию, но состоявшегося в качестве фюрера), творения названных мастеров вышли за рамки художественного поля, очерченного нацизмом. Причины различны. Одна из них связана с тем, что ряд авторов – с еврейскими корнями. Вторая – с тем, что работы были конфискованы у еврейских коллекционеров.

Впрочем, Гитлер, объявляя авангардистов дегенератами, – а его примеру через 30 лет последовал советский лидер Никита Хрущев, прилюдно назвав создателей “бульдозерной выставки” пидорасами, – преследовал и далеко идущие цели. Понимая, что как агрессор он остается в международной изоляции и в таких условиях сложно вести успешную экономику, он приказал учредить при министерстве пропаганды специальный отдел, занимающийся, как бы сказал Бендер, “честным отъемом добра у зажиревших капиталистов”.

ШЕЛЬМОВАНИЕ, КАК СИГНАЛ СПАСАТЬ ШЕДЕВРЫ

В задачу этого отдела входило создание группы дилеров, которые выставляли бы на аукционах произведения искусства, пользующихся особым спросом.

Так немецкий нацизм мог законным путем получать валюту, необходимую для финансирования проектов по покорению мира.

Поэтому Гитлер прекрасно понимал, что речь идет, безусловно, о тех самых произведениях, которые он объявил “дегенеративным искусством”. Оно не вписывалось в имперскую художественную концепцию, ориентированную на образцы Древнего Рима. При этом мировыми трэндами 20-30-х годов были постмодернисты-экспериментаторы, отринувшие помпезность и избравшие необычный, порой эпатажный стиль, скорей, высмеивающий классицизм, чем подражающий ему.

- Художники классического модернизма пытались опробовать новые формы выражения, не следуя требованиям академий, – комментирует кельнский публицист-искусствовед Штефан Кольденхофф. – Они освободили искусство от ограничений и явили собственное представление реальности. Так тот же экспрессионизм был в 1937 году предан остракизму и был распоряжением рейхсканцлера удален из музеев Германии с формулировкой “не способствует пониманию значения нацистского мира и личности в нем”.

Истинные знатоки искусств восприняли это как сигнал, правдами и неправдами проникая в запасники и становясь обладателями произведений подобного рода. Были это в большинстве случаев евреи-коллекционеры.

Гитлер просчитал и эту возможность. Евреи стали главными жертвами практики конфискации, которая проходила в присутствии экспертов и в сопровождении эсэсовцев. Таким образом, фюрер “освободил” государственные и частные коллекции от “хлама”, а потом заставил евреев раскошелиться и пополнить имперскую казну.

КТО ТЫ, ГУРЛИТТ?

Одним из таких экспертов-дилеров (всего при министерстве пропаганды их было четверо) был Хильдебранд Гурлитт, отец Корнелиуса – ровесника нацистского режима.

Гурлитт-старший, человек амбициозный, в 1925-м году в тридцатилетнем возрасте решил создать коллекцию произведений искусства для тогда набирающего силу собрания Kоеnig-Albert-Museum, который становился центром современной живописи. Он сотрудничал в Баухаузом в Дессау и музеем в Цвиккау, также считавшихся весьма продвинутыми учреждениями. Он был куратором экспозиций таких мастеров, как Макс Пехштайн, Кете Кельвиц, Эмиль Нольде, заслужив репутацию искусствоведа, обладавшего острым чутьем на таланты.

Именно за это и лишили его доступа к новомодным художественным явлениям нацисты, когда пришли к власти. Они напомнили Хильдебранду Гурлитту, что по бабушке он еврей и дали понять, что воспринимают его живой интерес к “модернистским штучкам” еврейских экспериментаторов как своеобразную этническую приязнь “к своим”.

“Еврейский полукровка второй степени”, как его обозначили эсэсовцы, тем не менее, был одарен милостью: ему разрешили участвовать в работе комиссий, готовящих на продажу полотна модернистов, изъятые у музеев и частных коллекционеров. Одним из них, к примеру, были отправленные в 1942 году в концлагерь Терезин производитель шоколада Бернхард Шпренгель и его жена, Маргрит, собравшие почти 600 произведений постмодернистов той поры. За довольно короткий срок Гурлитт стал обладателем огромной коллекции, значительную часть которой решил припрятать у себя дома. А потом открыл тайну и доверил собрание своему сыну Корнелиусу.

Человек, которому за бесценок, а порой и вовсе без единой копейки достались шедевры, получил гарантию финансовой безопасности для сына и собственной безбедной старости. Он на 11 лет пережил нацизм, но до глубокой старости не дотянул: в 1956-м погиб в дорожно-транспортной аварии.

Кто же он, Хильдебранд Гурлитт: тот, кто спас еврейское имущество, или присвоивший его, пользуясь моментом? Кто они, истинные владельцы произведений искусства?

ТАНДЕМ – ОТКРОВЕННО И ТАЙНО

На эти вопросы пробует ответить тандем, состоящий из искусствоведа и представителя юстиции. В данной ситуации это уже упомянутая Майке Хофман и главный прокурор Аугсбурга Райхард Неметц. На их имя пришло письмо с требованием возвращения одной из картин Матисса от жены бывшего главы Международного валютного фонда Доминика Стросс-Кана и внучки коллекционера Поля Розенберга – Анна Синклер.

Для тандема важно определить правовое поле. Решить, было ли это присвоением чужого имущества. И если да, то сохраняется ли право на собственность, исходя из срока давности.

Сейчас важно разобраться, кому именно принадлежали работы. Правда, тандем не отвечает на вопросы немецких журналов по поводу того, почему власти озаботились этим только сейчас и почему полтора года с момента обнаружения коллекции они молчали.

В истории действительно немало непонятного. Госпожа Хофман укрывается за обтекаемой формулировкой: “Проведение экспертизы – процесс невероятно сложный. И он еще далеко не завершен”. Странное заявление, учитывая то, как скрупулезно нацисты вели документацию: кому, когда, за сколько, почему.

Одно точно известно. Отныне приписка Verbleib unbekannt (местонахождение неизвестно) под репродукциями в книгах, как это было под произведением Макса Бекманна “Укротитель львов” (1930), будет удалена. Правда, не напишут “В частной коллекции Гурлитта”, поскольку подобные шедевры были приобретены не совсем, мягко скажем, законным путем. Ведь в основе его известный нацистский способ грабежа.

Причем, говорят эксперты, некоторые работы с явно криминальной составляющей. Считается, что вошедшие в список Гурлитта ранее неизвестные работы Марка Шагала и Отто Дикса попросту украдены.

Если так, то наследникам следует возместить это финансово, а заодно и моральные издержки. Готовы ли сделать это музеи ФРГ, в чьих собраниях сегодня хранятся десятки работ, в свое время экспроприированных у владельцев-евреев? Подобных произведений искусства сегодня не менее 20 тысяч, при этом о 5 тысячах из них – ни малейшей информации.

ПО ПАПИНЫМ ЗАВЕТАМ

Сегодня поиск идет по нескольким направлениям. В их числе – и подробности биографии Гурлитта-старшего. Когда, кому, при каких обстоятельствах он успел продать шедевры модернистов? Для того чтобы понять это, надо изучить личный архив семьи. Возможно, там кроется не одно открытие.

Сегодня полотна перекочевали из квартиры Корнелиуса на охраняемый склад баварской таможни в Гархинге (пригород Мюнхена). Гурлитт-младший под подозрением в уклонении от налогов. Дело в том, что он многие годы после смерти отца жил на выручку от продажи картин, причем одну из них – уже упомянутую картину Макса Бекманна “Укротитель львов” (тоже, вероятней всего, из коллекции Розенберга) – успел сбыть уже после обысков. На аукционе в Кельне ее оценили в 864 тыс. евро. Так что папин завет по части безбедной жизни на еврейском добре был отчасти выполнен.

Пока закрыты от посторонних глаз работы Пабло Пикассо, Анри Матисса, Марка Шагала, Пауля Клее, Оскара Кокошки, Эмиля Нольде, Франца Марка, Макса Бекмана, Эрнста Людвига Кирхнера, Макса Либермана и Альбрехта Дюрера. Со стен каких еврейских домов в Германии и Австрии их сняли с подачи Гурлитта эсэсовцы, выясняет следствие.

"Melancholy Girls," by German expressionist Ernst Ludwig Kirchner (1880-1938) is also one of the 1,500 paintings discovered by police in Munich.

According to art historian Meike Hoffmann, this confiscated painting by Gustave Courbet (1819-1877) entitled "Village Girl with Goat" was sold at auction in 1949, so it couldn't have entered the Gurlitt collection until after the Second World War.

This painting of two riders was also discovered in Munich. It was probably the work of the German late impressionist Max Liebermann (1847-1935). Of Nazi rule, the artist reportedly once said, "I cannot eat as much as I would like to puke."

This work by Belarusian-French artist Marc Chagall (1887-1985) is also part of the Munich cache. The authenticity of the previously unknown painting has not yet been wholly authenticated.