Убитый в 2009 году предприниматель был страстным коллекционером антиквариата. Кому достались предметы искусства стоимостью в сотни тысяч долларов?

Перед встречей с гостем из Москвы латвийский юрист и коллекционер Андрис Шульц немного нервничал, хотя с Шабтаем Калмановичем был знаком довольно давно и даже приятельствовал. Шульц должен был предъявить результат их совместной почти пятилетней работы — пилотный образец каталога коллекции рижского «межвоенного» (1920–1930 годы) фарфора, которую он помогал собирать российскому предпринимателю. В Риге Калманович проводил деловые встречи в кабинете в Rietuma Banka, который по дружбе ему предоставляли владельцы банка. Здесь 29 октября 2009 года Шульц осторожно достал каталог и положил его на стол перед Калмановичем. Всегда эмоциональный коллекционер на этот раз радовался как ребенок. Хорошо иллюстрированное издание рассказывало о 116 предметах, пожалуй, лучшего периода рижского фарфора, когда в Латвии работало единственное уцелевшее после Октябьской революции предприятие империи Кузнецовых и артели сбежавших из России художников и мастеров.

Пока Калманович в Риге с удовольствием перелистывал каталог, в его огромной квартире на Фонтанке в Санкт-Петербурге искусствовед Яна Бежанская ломала голову над освещением мансарды, где планировалось разместить коллекцию, в которой было более 2000 предметов, среди которых уникальные образцы императорского, юсуповского, кузнецовского и советского агитационного фарфора. «Мы очень спешили, планировали все сделать уже в декабре, а весной 2010-го открыть коллекцию для публичного посещения», — рассказывает Бежанская.

Из Риги Калманович вылетел в Москву и обещал наведаться в питерскую квартиру, чтобы посмотреть, как идут дела с будущей экспозицией. В понедельник, 2 ноября 2009 года, киллеры расстреляли «мерседес» представительского класса, в котором ехал Калманович, от полученных ран он скончался на месте. Коллекция фарфора, живописи и предметов религиозного культа осталась без хозяина.

Все красивое — в дом

Калманович эмигрировал в Израиль в 1971 году и вернулся в Россию в начале 1990-х. К этому времени он заработал капитал на строительных проектах в Африке и добыче алмазов в Сьерра-Леоне, но был более известен как организатор зарубежных гастролей советских и российских звезд эстрады. В 1987 году Калмановича арестовали в Израиле, обвинили как агента КГБ в шпионаже в пользу СССР и в 1988 году приговорили к девяти годам заключения. После многочисленных ходатайств российских эстрадных звезд и политиков Калмановича помиловали и в 1993 году досрочно освободили из тюрьмы.

Вернувшись в Россию, он организовал вместе с Иосифом Кобзоном фирму «Лиат-Натали», которая чем только не занималась — строительством, фармацевтикой, продажей спортивной одежды и обуви. Калманович спонсировал и организовывал концерты ведущих российских исполнителей, привозил в Россию западных звезд, например Лайзу Минелли и Майкла Джексона.

В те годы Калманович и начал собирать коллекцию, начинал с покупок бытовых антикварных вещей, создания среды, которая радовала бы его и поражала роскошью многочисленных друзей. «Первые приобретения были сделаны по принципу «все красивое — в дом», — рассказывает его вторая жена Анастасия Калманович. — Сначала антикварная мебель из карельской березы, потом появились каретные часы, затем нашли роскошный малахитовый дореволюционный стол с серебряными львиными ногами». Московская квартира начала заполняться антикварным хрусталем, столовыми приборами и фарфоровой посудой. Именно фарфор стал для Калмановича серьезным увлечением. В середине 1990-х он поставил дело на широкую ногу.

«Бывало, Калманович объявлял вдруг, что в конкретный день скупает фарфор, и вся Москва несла к нему изделия, то же происходило в Санкт-Петербурге,

— рассказывает один из коллекционеров. — Понятно, что такая массовая скупка многим не нравилась».

Со временем Калманович начал приобретать не только понравившиеся ему самому предметы, но и изделия под реставрацию, со сколами и дефектами, ценность которых с первого раза определить трудно. «В конце 1990-х он попросил, чтобы я помогала ему в формировании коллекции, — рассказывает Бежанская. — Уже через год его знание фарфорового производства в России не уступало моему академическому образованию. Он изучал предмет досконально».

При этом Калманович не жалел средств на консультантов, привлекал в помощь лучших искусствоведов и знатоков фарфора. Он был азартным и увлекающимся человеком, вспоминают эксперты, и не останавливался, пока не заполучит нужную ему вещь. Проиграв на международных аукционах, он потом не забывал о предмете и старался перекупить ушедший лот у новых владельцев.

В результате у него скопились тысячи предметов, офис и квартира в Москве стали хранилищем, сортировочной и перевалочной базой с сотнями фарфоровых изделий Императорского, Юсуповского и Кузнецовского заводов и советских предприятий начала XX века. В коллекции было много уникальных предметов, говорит Шульц. Например, шахматы «Красные и Белые» Натальи Данько, изготовленные в 1920-х годах на Государственном фарфоровом заводе в Ленинграде: фигурки обреченных белогвардейцев (пешки в цепях, король-смерть с мечом) и уверенных в победе красноармейцев с серпами и молотами. Калманович охотился за этим набором пять лет и, когда наконец купил, так нервничал, что, распаковывая дрожащими руками фигурки от полиэтилена, бумаги и скотча, срезал ножницами головы двум пешкам. «Мне пришлось их потом восстанавливать, — рассказывает искусствовед Алексей Васютинский. — Это была одна из самых важных его покупок». Сколько стоят такие шахматы? В 2007 году двухфигурная композиция «День и Ночь» того же автора была продана на международном аукционе за $220 000, фигурка «Голод» в 2013 году была продана на Christie’s за $139 834, «Гадалка» — за $45 660.

Четких критериев отбора предметов в коллекцию у Калмановича не было. «Никакой научной цели его собирательство не имело, — рассказывает Бежанская. — Коллекция пополнялась исключительно на эмоциональном уровне. Он любил красивое, любил восхищать окружающих и собирал легенды и истории, связанные с предметами, которые с удовольствием пересказывал». В одном интервью Калманович говорил, что, собирая фарфор, выучил историю России, Латвии, а коллекционируя еврейское ритуальное серебро, познал религию. Калманович обратил внимание и на живопись, он начал покупать картины братьев Маковских и пейзажиста Федора Васильева, умершего в 1873 году в возрасте 23 лет.

Иногда совершенно рядовая вещь открывала целый пласт истории. Как-то Калманович купил трактирную чашку Кузнецовской фабрики, хотя до него никто из коллекционеров не обращал внимания на такой банальный предмет. «Калманович за нее потянул, и оказалось, что эта чашка выпускалась в разное время в 15 вариантах росписи, что создало в итоге цельную, очень интересную историческую картину», — рассказывает Васютинский.

«Из этих тарелок ели все российские императоры начиная с Павла», — любил говорить Калманович гостям.

И с гордостью демонстрировал, например, серию тарелок, на которых императору Павлу изобразили места, понравившиеся ему в путешествии по Италии. Или редчайшие тарелки завода в Архангельском, выпущенные ограниченной серией по царскому заказу, купленные за $26 000 каждая.«Это было как аттракцион, когда он открывал хранилище и с удовольствием выслушивал многоголосое «Ах!», — вспоминает Бежанская. — Ему нравилось, что он может позволить себе эту роскошь — пить, есть и угощать гостей из императорского фарфора».

В середине 2000-х Калманович открыл для себя новое направление коллекционирования. На одной из встреч в Риге Шульц рассказал, как он собрал коллекцию фарфора фабрики Якова Эссена и подарил более полусотни предметов рижскому музею фарфора. Калманович и раньше сталкивался с латвийским фарфором, но не представлял, насколько интересным был межвоенный период.

В 1920 году республика получила независимость, что породило множество новаторских школ в производстве фарфора, при этом в Ригу переехали владельцы и мастера российского «Поставщика двора Его Императорского величества «Товарищества фарфоровой и фаянсовой посуды М. С. Кузнецова». «До войны в Риге сложилась уникальная ситуация, когда целая плеяда художников по фарфору вырабатывала свой неповторимый стиль», — рассказывает Шульц. Калманович решил создать свое собрание латвийского фарфора и попросил Шульца помочь. Шульц искал вещи по всей Латвии, на свой страх и риск их выкупал и предлагал партнеру. Калманович, по словам Шульца, отказался от предложенного не более двух раз. По каким ценам покупались предметы в коллекцию, Шульц не говорит: «Они и тогда уже были высокими. Рижский фарфор того периода — редкость».