Думаем, не только у нас долг памяти перед забытой землячкой. В прошлом году был её 100-летний юбилей – кто и где вспомнил? Мы тоже обратимся к Википедии и др. материалам в Интернете.

 

Ольга Банчик (в военные годы известна как Pierrette; настоящее имя Голда (евр. Голдэ) Банчик; 10 мая 1912, Кишинёв Бессарабской губернии – 10 мая 1944, Штутгарт, Германия) – участница французского Сопротивления, казнённая гитлеровцами в 1944 году.

 

В РУМЫНИИ. Голдэ Банчик родилась в Кишинёве шестым ребёнком в бедной еврейской семье. С 11 лет – ученица в мастерской по пошиву одеял и набивке матрасов, с 12 лет вынуждена была самостоятельно работать. В 1926 году присоединилась к организованному рабочему движению в Кишинёве, участвовала в забастовке и была арестована. В 1932 году стала членом молодёжной организации коммунистической партии Румынии и переехала в Бухарест. В 1933 году подверглась аресту за участие в несанкционированной демонстрации и в течение нескольких месяцев отбывала наказание в женской тюрьме Mislea. Во Францию уехала в 1936 или 1938 году.

 

ВО ФРАНЦИИ. Там Банчик включилась в движение по переправке оружия республиканцам Испании и вышла замуж за румынского писателя и политического активиста Александру Жара (наст. фам. Аврам, 1911–1988). По некоторым данным, Банчик познакомилась с будущим мужем ещё в Румынии и они вместе переехали в Париж. В 1939 году у них родилась дочь Долорес, названная так в честь Долорес Ибаррури.

 

В ОККУПАЦИИ. После оккупации Франции О. Банчик под именем Pierrette включилась в движение Сопротивления, с 1942 года – в рядах организованной другим бессарабским евреем, Борисом Голбаном (наст. фам. Брухман, 1908–2004), иммигрантской группы организации французских вольных стрелков и партизан (Francs-Tireurs et Partisans de la Main ďŒuvre Immigrée, или сокращённо FTP-MOI – ФБСП МОИ), которую с августа 1943 года возглавлял Мишель Манушьян (Мисак Манукян, 1906–1944).

Банчик была связной группы, участвовала в более чем 100 партизанских акциях, направленных против оккупантов, занималась изготовлением и переправкой взрывчатки. К концу 1943 года, ослабленная повторными облавами, группа Манушьяна распалась на несколько автономных групп, а 16 ноября 1943 года Банчик была арестована французской полицией на rue du Docteur Brousse и передана гестапо. 22 других участника группы, включая Манушьяна, были арестованы в том же месяце. Несмотря на пытки, Банчик отказалась назвать какие-либо имена и 21 февраля 1944 года на открытом судебном заседании, на которое были приглашены многие французские знаменитости, вместе с Манушьяном и 21 другим участником группы была приговорена к смертной казни. Все мужчины из числа приговорённых были расстреляны на второй день в крепости Форт Мон-Валерьен (Fort Mont-Valérien) в парижском предместье Сюрен.

 

КРАСНЫЙ ПЛАКАТ. Весною 1944 года фашисты запустили кампанию по дезинформации с целью дискредитировать «Группу Манушьяна» и подавить гнев общества в связи с казнью антифашистов. Основной акцент в этой кампании делался на плакат, который, из-за своего красного фона, стали называть «Красный Плакат». Было напечатано около 15 000 копий плаката. Помимо этих плакатов, фашисты раздавали листовки, в которых говорилось, что движение Сопротивления состояло из иностранцев, евреев, безработных и преступников. Несмотря на то, что целью плаката было выставить членов группы «террористами», кампания возымела обратный эффект, еще раз напомнив о людях, которых общество считало борцами за свободу. Согласно некоторым сведениям, сторонники группы под плакатами писали «Они умерли за Францию» (фр. Morts pour la France), а также возлагали под ними цветы. «Процесс двадцати трех» так и вошёл в историю под названием «L’Affiche Rouge».

 

ПИСЬМО ДОЧЕРИ. Банчик – единственная женщина среди участников группы – была переправлена в Штутгарт, где на тюремном дворе в день её рождения она была обезглавлена топором. По пути в Штутгарт 9 мая 1944 года, в вагоне, Банчик написала адресованное в Красный Крест прощальное письмо дочери (которую под именем Долорес Жакоб укрывала у себя французская семья) с припиской:«Уважаемая мадам! Я прошу вас быть столь любезной и передать это письмо после войны моей маленькой девочке Долорес Жакоб. Это последнее пожелание матери, которой осталось жить лишь двенадцать часов». Выброшенный через вагонное окно клочок бумаги был найден крестьянами и опубликован после войны.

«Моя любимая дочурка, моя сладкая крохотная любовь! Твоя мама пишет это последнее письмо, моя любимая доченька; завтра в 6 утра, 10 мая, меня больше не будет. Не плачь, моя любовь; твоя мама уже тоже не плачет. Я умираю со спокойной совестью и твёрдым убеждением, что завтра твоя жизнь и твоё будущее будут счастливей, чем у твоей мамы. Ты не будешь страдать. Гордись своей мамой, моя любовь. У меня всегда перед глазами твой образ. Я буду верить, что ты увидишь своего папу, у меня есть надежда, что его постигнет иная судьба, нежели моя. Передай ему, что я всегда думала о нём, как я всегда думала о тебе. Я люблю вас обоих всем сердцем. Вы оба мне дороги. Моё милое дитя, твой папа теперь для тебя и твоя мама. Он тебя сильно любит. Ты не почувствуешь утрату матери. Моё милое дитя, я заканчиваю это письмо с надеждой, что ты будешь счастлива всю жизнь, с твоим папой, со всеми. Целую тебя всем сердцем, много-много. Прощай, моя любовь. Твоя мама». (На сайте Википедии это письмо приведено и в оригинале – на французском.)

 

ПОСЛЕ ВОЙНЫ. Муж Ольги Банчик, писатель Александру Жар (Alexandru Jar), после войны возвратился в Румынию и продолжил успешную литературную карьеру. В 1956 году он вместе с драматургом Михаилом Давидоглу (1910–1987) и литературным критиком Ионом Витнером (1914–1991) подвергся критике со стороны видного идеолога партии Мирона Константинеску (1917, Кишинёв – 1974, Бухарест) за «интеллектуально-либеральные тенденции» в творчестве и «буржуазный идеализм». Жар выступил против партийного надзора над литературой; Давидоглу и Витнеру вменялось в вину то, что они не смогли его вовремя осудить.

 

В 1959 году румынским скульптором Александру Чукуренку (1903–1977) была создана скульптурная композиция «Olga Bancic pe eşafod» (Ольга Банчик на эшафоте; Национальный музей искусств Румынии, Бухарест).

 

Несколько улиц (а также стадион, университетский кампус, школы, кинотеатр и микрорайон) в Румынии носили имя Ольги Банчик, но большинство этих объектов были переименованы в 1989 году (в том числе и улица в Бухаресте – теперь она носит имя Александру Филиппиде). Мемориальные таблички в её честь были также устранены. Попытка удалить мемориальную доску на улице Полонэ в Бухаресте в 2005 году вызвала протест со стороны известного литератора Бедроса Хорасанджяна и пока не увенчалась успехом.

 

Кстати, среди добровольцев, вступивших в отряды французского Сопротивления, было немало выходцев из Бессарабии и Румынии. В пригороде Парижа Баню (Bagneux) стоит памятник героям Сопротивления. На виньетке с двенадцатью портретами участников подполья, закрепленной на памятнике, написано: "Héros Bessarabiens morts pour la Liberté. Gloire immortelle" ("Бессарабские герои, погибшие за свободу. Немеркнущая слава"). Имя Ольги Банчик значится и на других мемориальных досках вместе с именами партизан интернационального отряда. Но это всё – во Франции!

 

А ВО ФРАНЦИИ ПОМНЯТ! В 1955 году Луи Арагон написал поэму «Strophes pour se souvenir», увековечив в ней память «Группы Манушьяна». Поэма была напечатана в 1956 году в Le roman inachevé, а затем положена в основу песни L’Affiche rouge, которую спел Лео Ферре в 1959 году. Рубен Мелик и Поль Элюар также посвятили поэмы «Группе Манушьяна».

В 1976 году режиссёром Фрэнком Кассенти во Франции был поставлен художественный фильм «L’Affiche Rouge» (Красный плакат), в котором роль Ольги Банчик сыграла польская актриса Майя Водецка, роль мужа Банчик Александру Жара – Жан Леско, роль их дочери (в картине – Долорес Банчик) – Сильвия Бадеску.

В 1997 году, по просьбе Роберта Бадинера, французский парламент разрешил установление монумента в память о казнях 1006 граждан и членов Французского движения Сопротивления, включая «Группу Манушьяна», произошедших в крепости Мон-Валерьен между 1940 и 1944 гг. Скульптор Паскаль Конвер создал памятник, а премьер-министр Жан-Пьер Раффарен открыл его 20 сентября 2003 года.

 

В городке Vitrolles департамента Буш-дю-Рон на юге Франции есть улица Ольги Банчик.

26 октября 1999 года Высший совет памяти (Conseil supérieur de la Mémoire) при президенте Франции специальной церемонией почтил память Ольги Банчик вместе с пятью другими героями французского Сопротивления.

 

РОДСТВЕННИКИ. Читателям еженедельника «Еврейское местечко» и портала Dorledor.info знакома наша землячка из Реховота Юлия Систер. В Израиле она занимается еврейским зарубежьем, не раз писала и о французском Сопротивлении, естественно, и об Ольге Банчик. Вот фрагмент её публикации на портале «Мы здесь»: «Не так давно я получила письмо от Ольги Лившин из Канады. Ее бабушка была родной сестрой Ольги Банчик. Лившин назвали Ольгой в честь Банчик. Ольгу Лившин заинтересовала моя статья и возможность получить иллюстрации к ней. Мы начали переписываться. Оказалось, что у Ольги в Израиле живут мама и родная сестра. Получив координаты ее мамы, мы связались по телефону и выяснили, что учились в одно и то же время в Кишиневском университете, нашлось много общих знакомых и друзей. Мать Ольги – Валентина Лившин (в девичестве Гробман) – рассказала мне всё, что знала об Ольге Банчик и ее дочери Долорес (Доли). Валентина – жена двоюродного брата Доли и племянника Ольги Банчик, но его, к сожалению, уже нет с нами. Оля Лившин больше общалась с дедушкой и тоже поделилась своими воспоминаниями. Они приведены ниже.

 

"Дедушка мне рассказывал, что она иногда жила у них с бабушкой по нескольку дней – пряталась от полиции, но никогда эти визиты не продолжались долго. Бабушка и Ольга имели слишком разные взгляды на жизнь, и обе не стеснялись их высказывать. Моя бабушка никогда не была коммунисткой. Как большинство богатых евреев, она терпеть не могла коммунистов. Один маленький факт: дедушка мне как-то рассказал, что Ольга очень хотела переехать в Советский Союз. С одной стороны, быть среди друзей-коммунистов, с другой – далеко от румынских жандармов. Она была бы счастлива. Но российские власти ей не разрешили. Им не нужны были счастливые иностранные коммунисты в России. Они послали ее обратно в Румынию, чтобы она там агитировала за коммунизм. Но в Румынии жизнь для коммунистов стала практически невозможной. Я думаю, Ольга поэтому и уехала во Францию. Больше было некуда. К сожалению, вскоре после этого началась война.

 

До того как советы зашли в Бессарабию, мой дед был менеджером поместья в Румынии, а позднее – менеджером винного завода. Он так и остался на этой должности после того, как советская власть пришла в 1940-м, только теперь вместо хозяина над ним был коммунистический директор. Ни тот, ни другой не знали виноделия, так что практически руководил дедушка. Они хорошо жили, и бабушка не работала. Когда началась война, дедушка с бабушкой и сыном (моим папой) эвакуировались в Среднюю Азию. Ольга уже жила во Франции. Остальные бабушкины родственники остались в Молдавии, в оккупации. Они все погибли; мы не знаем где. Только те, кто эвакуировались, выжили. После войны дедушка работал на каком-то складе, и они снова хорошо жили. Бабушка так никогда и не работала. Она умерла в 1974-м от рака. Я была тогда на первом курсе института. Дедушка жил намного дольше. Он умер, по-моему, в 1987-м. Мой сын родился в 1984-м, и он помнит дедушку.

 

Про Ольгину дочку я вообще ничего не знаю, кроме имени. Моя мама работала в закрытой организации, так что мои родители не могли переписываться с заграницей, а дедушка жил с нами. Поэтому контактов не было. Оля".

 

Мать Ольги Лившин (родилась в Кишиневе до войны) рассказала следующее: "В семье Банчик были две дочери – Ольга и Елизавета. Елизавета Наумовна Банчик – после замужества Лившина, по документам – Лейка Бенционовна (1901–1974). Дедушка Оли хорошо знал идиш, был знатоком Торы. В синагоге он удостаивался почета – читать Тору. Был человеком очень толковым, грамотным. В семье Лившиных был сын Годим (дома – Годик) (р. в 1926 г.). В годы ВОВ были в эвакуации в Казахстане. Отец Годима (с семьей) эвакуировался вместе с винзаводом (1941 г.), к руководству которого имел прямое отношение (станция Бессарабская). По дороге завод разбомбили, работали в колхозе. После войны вернулись в Кишинев, отец работал кладовщиком.

 

В 1945-м Годима призвали на трудовой фронт. Прослужил 5 лет, окончил вечернюю школу. В 1950 поступил на физмат КГУ. В 1955-м окончил вуз и с женой Валентиной (в девичестве Гробман) уехал в Москву.

 

Дочь Ольги Банчик – Долоресс (дома: Доли) – после войны жила с отцом в Румынии. Доли с отцом приезжали в Кишинев примерно в 1957–1958-м к родной тете и двоюродному брату Годиму. Ее отец произвел очень хорошее впечатление. Доли же была очень замкнутым человеком, не шла на контакты. Тетя и Годим пытались наладить с ней переписку. Она на письма не отвечала. Связь прервалась. Тетя и Годим не знали ничего о ее дальнейшей судьбе. Ее родная тетя была очень доброй женщиной, хотела согреть душу Доли, но Доли не пошла на контакт. Так что война не только убивала людей, но калечила их души и психику".

 

P.S. Да, как не раз уже отмечалось, Эмиль Лотяну в конце 60-х хотел снимать фильм об Ольге Банчик. Но если в «Этом мгновении» мэтр мог завуалировать и размыть национальную принадлежность большинства бессарабцев-интербригадовцев, то в случае с Ольгой Банчик её «пятую графу» изменить было невозможно. Прежде всего, именно поэтому кинопроект режиссёра не получил одобрения в ЦК.

 

Образ Банчик запечатлел в искусстве известный в Молдове композитор и педагог, профессор Соломон Лобель, создавший в 1975 году Шестую симфонию «Памяти жертв фашизма». Кажется, всё?  Заглянул в старый советский справочник по Кишинёву – банки есть, а Банчик – нет. Ну, будто сегодня напечатали!

…После того, как коммунистов отодвинули от руководства страной, все молдавские революционеры, борцы с фашизмом и связанная с ними часть исторического прошлого стали факультетом ненужных вещей. Почему в той же Франции иначе? Революционеров своих на помойку не выбросили,  Холокост признают, чтут память героев-антифашистов – и своих, и чужих…