Мировая цена на золото определяется всего пятью банками. Сейчас надзорные органы занимаются проверкой этого непрозрачного ценообразования – и совершенно справедливо. Но дело не только в самой проверке.

Это просто какой-то «день сурка». С 12 сентября 1919 года в лондонском Сити определяется мировая справочная цена на золото. Как тогда, так и сейчас в этом принимают участие всего пять банков. Да и сам фиксинг (процесс определения цены за унцию золота), в принципе, остался таким же, как и прежде. В 10.30 и 15.00 по Гринвичу банки вводят предложения (свои собственные и своих клиентов) по цене покупки и продажи желтого металла в торговую систему и в течение последующих десяти минут договариваются о цене.

Для непосвященных фиксинг проходит «совершенно не прозрачно», говорит аналитик Commerzbank, Ойген Вайнберг. При этом цена на золото оказывает большое влияние на торговлю этим инструментом по всему миру, определяет цены на монеты, на необработанное золото с приисков и на ювелирные изделия. Инвесторы и центральные банки оценивают посредством золота собственные резервы. Кроме того, золото влияет на срочные рынки, на которых также ведется торговля желтым металлом, и в первую очередь, на нью-йоркской бирже Comex.

Тот факт, что в определении цены на золото принимают участие всего пять банков, и делают они это совершенно бесконтрольно за закрытыми дверями, заставил надзорные органы сейчас, почти столетие спустя, навострить уши. «Это один из наиболее странных методов определения цены на товар, который я когда-либо видела», сказала Роза Абрантес-Метц в интервью Bloomberg. Профессор школы бизнеса Леонарда Стерна и явилась инициатором проверки по поводу манипуляций с Лондонскими межбанковскими ставками предложения (ЛИБОР) в 2012 году. То, что можно сделать с процентными ставками, можно сделать везде, где цены определяют банки, на которые ориентируются рынки, в том числе и валютные. Американская Комиссия по торговле товарными фьючерсами (CFTC), аналогичный британский орган FCA, а теперь и немецкое Управление финансового надзора BaFin занимаются проверкой всех подобных процессов.

На то, что с золотом происходит  что-то «странное», обратил внимание Димитри Шпек. Аналитик Staedel Hanseatic исследовал миллионы курсов и выяснил, что в последние 20 лет нередко происходили обвалы цен на желтый металл перед фиксингом в Лондоне. Кроме того, эксперт указал на то, что объемы торгов на Comex увеличиваются лишь после объявления результатов фиксинга, то есть когда цена уже определена. Эндрю Каминши и Ричард Хини, однако, пришли к противоположному выводу. По словам обоих профессоров Пертского университета (Австралия), «увеличение сделок по золоту наблюдается непосредственно после начала фиксинга».

Все это наводит на мысли, что из пяти банков, участвующих в фиксинге, имеют место утечки информации о будущей цене на желтый металл. Каминши и Хини проанализировали данные за период времени с 2007 по 2012 год о том, насколько точно золотые деривативы «предсказывали» направление фиксинга. Между 14.59 и 15.00 направление лишь в 50 процентах случаев совпадало с результатами фиксинга, объявляемыми в 15.10. Начиная же с 15.01, правильность «предсказаний» достигала почти 70 процентов, а в оставшиеся пять минут росла до 80 процентов.

«Торговцы, задействованные в определении цены, обладают знаниями, которые в течение пусть даже короткого времени, но недоступны другим», – говорит Торстен Полляйт, экономист фирмы Degussa, специализирующейся на торговле золотом.

До 2012 года он работал в британском банке Barclays, который с 2004 года принимает участие в фиксинге (после того, как «пятерку» покинул Rothschild, ее последний сооснователь). Четыре других банка-сооснователя были ранее поглощены более крупными банками или продали свои места в «пятерке». Сегодня в фиксинге участвуют Barclays, HSBC, Bank of Nova Scotia, Societe Generale и Deutsche Bank.

В том, что все банки при фиксинге придерживаются высоких моральных норм, есть большие сомнения – по крайней мере, со времен скандала вокруг ЛИБОР. Легенда Уолл-стрит Генри Кауфман, до 1988 года работавший в Salomon Brothers, видит причину этого в том, что инвестиционные банки превратились из товариществ в акционерные общества, акционеры которых больше не занимаются оперативной деятельностью. «Грубо говоря, раньше на кону стояла их собственная шкура – они несли за свои действия неограниченную ответственность», говорит Кауфман. А наемные менеджеры, по его словам, принимают слишком большие риски и более склонны ко всяким уловкам. Если же что-то получается не так, как надо, то им, конечно, приходится уходить, но зачастую с «золотым парашютом».