В парадной анфиладе Шереметевского дворца, по которой 150 лет ходили графы Шереметевы, в рамках международного фестиваля «Дягилев. Постскриптум», организованного в Санкт-Петербурге при поддержке банка ВТБ, открылась выставка «Стиль на сцене. Искусство элегантности». Выставка начинается прямо на дворцовой лестнице.

Наряжаться! Молиться! Любить

«Стиль на сцене. Искусство элегантности» – это выставка достижений итальянского модного хозяйства 20 века. Отличная возможность проследить, как возникают легенды и как мальчики и девочки с ножницами и этюдниками становятся «иконами стиля». Сама идея не нова: эта коллективная месса по итальянской моде 20 века уже была отслужена в Риме в 2010 году, а затем прошла на бис в 2012-м в Лос-Анджелесе, культовом для модного дела городе. Ведь если твои платья надевают голливудские звезды на церемонию вручения «Оскар» – значит, ты уже вошел в пантеон моды.

А Санкт-Петербург? Почему он возник на карте модной истории? Оказывается, в Шереметевском дворце представлена новая версия «Стиля на сцене». Как утверждает куратор выставки Массимилиано Капелла, это категорически другая выставка. На 800 квадратных метрах анфилады выставлено 216 экспонатов – 85 костюмов и 131 эскиз из российских и зарубежных, частных и государственных коллекций. Десять известнейших итальянских модных Домов предоставили свои костюмы, в которых в разные годы (а экспозиция охватывает 1974–2010 годы) выходили на сцену оперные и балетные артисты.

  Мода и театр – понятия во многом общие. Артисты, художники, модельеры, певцы, режиссеры и модели – люди одной группы   крови. И конечно, они были обречены на пересечения во времени и пространстве. Постановка набирает очки, если костюмы к ней создал кто-то из именитых дизайнеров, а дизайнеру приятно упомянуть при случае, что он не просто успешный портной, но его наряды работают на лучших сценах мира.

 Мода подружилась со сценой очень давно. С тех пор, когда Поль Пуаре, король моды начала XX века, засел за сочинение новой коллекции, увидев фокинскую «Шехерезаду» на дягелевских «Русских сезонах», а Коко Шанель, которая всю жизнь покровительствовала Дягилеву, создала эскизы костюмов для балета «Голубой экспресс». Сотрудничать с дягилевской антрепризой было престижно и модно.

«Люстры обернуты черной тканью для того, чтобы привлекать внимание. Они вызывают теперь массу вопросов»

С 1980 года мода получила ярко выраженный итальянский акцент: на театральных, оперных и балетных афишах помимо имен режиссеров и исполнителей стали появляться имена знаменитых на весь мир Валентино, Версаче, Армани, Миссони, Прада, Фенди.

  Историю итальянской экспансии в деталях изучил Массимилиано Капелла: «Шесть лет назад я работал в архиве Versace для того, чтобы подготовить выставку, посвященную взаимоотношениям Джанни Версаче и театра, – рассказывает Капелла. – Тогда я впервые увидел своими глазами платья, которые он создавал для таких хореографов, как Ролан Пети и Морис Бежар.

И мне пришла в голову мысль поговорить о моде и театре в целом. Тем более что сам я обожаю театр, обожаю балет! И я стал общаться со всеми Домами, которые в разные годы делали что-то для театра. Надо сказать, что я нашел гораздо больше костюмов, чем то, что показано здесь, в Петербурге. Процесс отбора был мучительным – хотелось оставить все!

Но все же я сделал усилие над собой и выбрал только самые значимые вещи. Так появилась выставка, которую сначала показали в Риме, потом в США. А когда мне предложили показать экспозицию в Санкт-Петербурге, все закрутилось по новой: я снова начал обходить и обзванивать Дома моды. Больше половины того, что выставлено в Шереметевском дворце, не видел еще ни один город мира!»

Блестящая партия

Массимилиано проводит беглую экскурсию по выставке, которую он разделил на несколько тематических блоков. Вот сногсшибательные платья Роберто Капуччи из плиссированной ткани, которые выглядят так, словно они сконструированы из гофрированной оберточной бумаги, в которую цветочница на углу заворачивает букеты. А вот полет фантазии сестер Фенди, которые нарядили Райну Кабайвански в партии Кармен в 1986 году в джинсу с меховыми помпончиками.

А вот Ренато Балестра для Золушки из оперы Россини в оперном театре Белграда придумал белое-белое платье, в котором запросто можно исполнять танец Снежинок в «Щелкунчике». А Маурицио Галанте удивил своей мадам Баттерфляй, нарядив ее в очень скромное повседневное платье: светлый фон, мелкий цветочек, короткий футболочный рукав.

В таком платье можно просто выйти на сцену. Не обязательно даже петь

Следующий зал, и мы на мгновение зажмуриваемся: 500 кристаллов Swarovski бьют своим блеском прямо в глаза. Новозеландское сопрано Кири Те Канава пела Графиню из «Каприччио» в этом платье. «В общем-то, – хохочет мой жизнерадостный собеседник, – в таком платье можно просто выйти на сцену. Не обязательно даже петь. Эффект будет сногсшибательным».

Так с шутками-прибаутками мы подходим к залу Версаче. Тут Массимилиано теряет самообладание и начинает рассказывать, кажется, обо всех костюмах одновременно. Вот «Матрешки», костюмы к балету Мориса Бежара «Воспоминание о Ленинграде», поставленному в 1987 году.

Про свою работу над костюмами Джанни Версаче говорил: «Я хотел создать солнечный образ России, как если бы артисты танцевали в летний день. Моей рукой, казалось, двигало это светлое чувство, и от руки весна огромной волной распространялась по всей стране». Как настоящий художник, эпоху перемен в России Джанни Версаче прочувствовал моментально, за версту, и тут же передал во всей дикой разухабистой красоте фактур и цветов.

Весь зал, посвященный Версаче, с головой выдает отношение устроителей выставки к дизайнеру. Да, других итальянских дизайнеров они тоже любят – почитают – уважают. Но к Джанни Версаче и куратор, и дизайнер выставки, архитектор Массимо Маркомини, относятся с особым трепетом, они его просто боготворят. Атмосфера здесь торжественная, как в мавзолее.

Общий свет сильно приглушен – пришедшие снимать открытие выставки телевизионщики мучаются, не знают, как подступиться: в видоискателе камеры операторы видят ночь. Но это нарочитый эффект: интимность, доверительность, желание нашептать историю великого мастера на ушко каждому входящему. Роскошные люстры Шереметевых обернуты черной тканью. Каждое платье стоит на собственном подиуме. В Шереметевском дворце очень много зеркал.

Они старинные, покрытые патиной, они не искрят от света солнца или электричества, они интеллигентно мерцают глубиной веков. Этим зеркалам, словно для того, чтобы развлечь их, развеселить, растормошить от воспоминаний, Массимо Маркомини придумал двойников. Все подиумы под экспонатами – зеркальные.

Над каждым наклоняется Г-образный фонарь, «охлаждающий» своим свечением шик стразов и шитья. «Наталья Метелица, директор музея театрального и музыкального искусства (Шереметевский дворец – часть музея. – К.П.), – рассказывает Массимо, – попросила меня сделать для этой выставки что-нибудь особенное. Не повторять того, что было в Риме и Лос-Анджелесе, а придумать оригинальное решение.

И я решил вписать в дворцовые интерьеры (ведь, как вы видите, вся мебель, все картины, оружие, посуда – все осталось на своих местах) современную жизнь с ее динамикой и яркостью. Самым важным было избежать конфликта старины и современности. Люстры обернуты черной тканью для того, чтобы привлекать еще больше внимания. У каждого зашедшего в зал они вызывают теперь массу вопросов, возбуждают любопытство.

И от привычных стеклянных боксов над объектами я отказался. Пусть будет ощущение близости тех далеких уже 1980-х и 1990-х, о которых мы, живущие сегодня, вспоминаем чаще всего с нежностью. Ведь все мы были тогда на тридцать лет моложе».

На века

Ренато Балестра, Альберта Ферретти, Маурицио Галанте, Роберто Капуччи, Джорджо Армани, сестры Фенди… – сами эти имена звучат как музыка, как гармония, которую создают художники из семи нот, или из семи красок, или из тысячи нитей и миллиона стежков. Те, кто кажутся едва ли не выдуманными персонажами глянцевых журналов, на самом деле – действующие лица одного с нами времени.

При желании их можно застать в офисах их модных Домов, написать им по электронной почте, прочитать их интервью, зайти в бутик, купить что-то из новой коллекции.

Но, разгуливая по выставке, понимаешь: то, что они создали для сцены, – это явление другого порядка. Это полноценное произведение искусства, такое же, как живопись, скульптура, архитектура. Экспозиция «Стиль на сцене. Искусство элегантности» – неопровержимое доказательство того, что у моды есть право называться высоким искусством.