На бразильской ферме вдали от центров цивилизации, в 160 км к западу от Сан-Паулу местная футбольная команда позирует для фотографии. Казалось бы, ничего особенного. Но обратите внимание на флаг команды – на нем видна свастика.

Эта фотография была сделана когда-то в 1930-е годы, после прихода нацистов к власти в Германии - но Берлин и Сан-Паулу находятся в разных концах света.

"Присутствие свастики на фото было для меня необъяснимым", - рассказывает Жозе Рикардо Роза Масиэль, бывший фермер в отдаленном районе Кампина до Монте Алегре, который нашел эту фотографию среди старых бумаг, доставшихся ему от прежних владельцев.

Но до этого он сделал у себя на ферме в свинарнике еще более удивительное открытие.

"Однажды свиньи сломали стену и вырвались в поле, - говорит он. – Несколько кирпичей упали на землю. И тут я обратил внимание, что каждый кирпич имел в центре изображение свастики. Я думал, что у меня начались галлюцинации".

Известно, впрочем, что до войны Бразилия имела тесные отношения с нацистской Германией - между ними велась активная торговля, а в Бразилии существовала крупнейшая фашистская партия за пределами Европы, которая насчитывала более 40 тысяч членов.

Но только в наши дни Масиэль начал понимать, что его старая ферма когда-то имела отношение к истории бразильского фашизма. И помог ему в этом профессор истории Сидни Агиляр Фильо, который заинтересовался этим вопросом.

Попечители-интегралисты

Фильо установил, что этой фермой когда-то владело семейство Роша Миранда, богатые промышленники из Рио-де-Жанейро. Глава семьи Ренато и двое его сыновей, Отавио и Освальдо, были членами крайне правого движения "Бразильские интегралисты", которое сочувствовало нацистам.

На этой ферме время от времени устраивались сборы, на которые приезжали тысячи интегралистов. Но куда хуже то, что ферма была также суровым трудовым лагерем для детей, которых бросили родители. Этих детей объединял и еще один признак – среди них не было белых.

"Я нашел свидетельства того, что здесь в ужасных условиях жили 50 мальчиков в возрасте около 10 лет, которых брали из приюта для сирот в Рио, - рассказывает профессор Фильо. - Первую группу в составе 10 детей привезли в 1933 году, а всего таких групп было три".

Историк нашел документы о том, что Освальдо Роша Миранда подавал властям заявление о том, что он готов стать попечителем этих сирот, и получил соответствующее разрешение.

"Он прислал за нами своего водителя, который выстроил нас в углу комнаты, - рассказывает 90-летний Алойзио да Сильва, который был в числе первых детей, отправленных на работу на ферме. - Освальдо указывал тростью - вот этот и этот - из 20 мальчиков он выбрал 10".

"Он обещал нам всякие блага - что на ферме будет футбол, что мы будем ездить на лошадях. Но ничего такого мы так и не увидели. Нам выдали мотыги и заставили заниматься прополкой сорняков и уборкой свинарников".

Жизнь под портретами Гитлера

Детей регулярно избивали специальной деревянной лопаткой с дырками, под названием "палматория", которой была сконструирована так, чтобы причинить максимальную боль. К ним обращались не по имени, а по номеру. Номер Сильвы был 23. Сторожили их охранники с овчарками.

Аргемиро душ Сантуш также был в числе этих детей. Он был беспризорником, которого направили в приют для сирот, а оттуда его забрал Освальдо Роша Миранда.

"Они ужасно относились к чернокожим, - рассказывает Аргемиро, которому сейчас 89 лет. - Нас часто лишали пищи и били палматорией, которая причиняла страшную боль. Обычно по два удара, больше пяти раз не мог выдержать никто".

"На ферме висели фотографии Гитлера, и нас заставляли отдавать им приветствие. Я ничего в этом не понимал".

Некоторые из потомков семейства Роша Миранда говорят теперь, что их предки перестали поддерживать нацистов задолго до Второй мировой войны.

Морис Роша Миранда, внучатый племянник Отавио и Освальдо, также отрицает, что с детьми, содержавшимися на ферме, обращались как с рабами.

В интервью местной газете он заявил, что сироты на ферме "нуждались в присмотре, но что их никогда не наказывали и не заставляли работать".

Но профессор Фильо верит не ему, а рассказам выживших. Несмотря на то что речь идет о далеком прошлом, истории Алойзио да Сильвы и Аргемиро душ Сантуша, которые с тех пор не видались, очень похожи друг на друга.

Война и футбол

Единственным развлечением сирот на ферме были футбольные матчи против команд местных батраков и фермеров - вроде той, которая изображена на фото со свастикой на флаге.

Футбол вообще играл важную роль в идеологии интегралистов, как называли себя бразильские фашисты. Они устраивали военные парады на стадионе имени Васко да Гамы в Рио-де-Жанейро, а футбольные матчи посещал диктатор Жетулиу Варгас.

В возрасте 14 лет Аргемиро душ Сантуш сбежал с фермы и вернулся в Рио, где снова стал жить на улице и зарабатывал на жизнь продажей газет. В 1942 году, когда Бразилия объявила войну Германии, он поступил на флот.

Вместо работы на нацистов он стал сражаться против них.

"Я не очень понимал, что происходит - Гитлера я ненавидеть не мог, потому что никогда его видел и вообще не знал, кто это такой", - вспоминает он.

Большую часть войны Сантуш прослужил на судах, которые занимались поисками немецких субмарин у берегов Бразилии.

Сегодня его называют Марухо - "моряк", - и он любит показывать медаль, полученную за военную службу. Но он также вошел в историю бразильского футбола, когда стал одним из самых известных футболистов страны в конце 1940-х годов. Он был полузащитником в нескольких крупнейших клубах Бразилии.

"В те дни профессионального футбола просто не было, были просто любительские команды, - вспоминает он. - Я играл за команды "Флуминенсе", "Ботафого", "Васко да Гама". Другие футболисты все были продавцами газет и чистильщиками обуви".

Теперь Аргемиро душ Сантуш мирно живет на юге Бразилии со своей женой Жильерминой. Они вместе уже 61 год.

"Я люблю играть на трубе, люблю сидеть на веранде, пить холодное пиво. У меня много друзей, которые ко мне заглядывают", - рассказывает он.

Но он не может забыть годы, проведенные на нацистской ферме.

"То, кто говорит, что прожил абсолютно счастливую жизнь, лжет, - говорит Аргемиро душ Сантуш. - У нас у всех есть в прошлом что-то плохое".