«На потолке»

Олег Янковский излучал успех. Казалось, что этому человеку судьба благоволит во всём. На самом деле это не так. В детстве ему жилось очень непросто.

— Вся наша семья ещё до рождения Олежки переехала из Москвы в Казахстан, — рассказывает Ростислав Янковский. — Отца направили в Джезказган на плавильные комбинаты. А задолго до этого он служил начальником Одесского порта. У него, георгиевского кавалера, дворянина, было много завистников. Отца посадили. Потом выпустили и снова забрали. Мама ездила к Постышеву — он на тот момент большой партийный чин был на Украине. Уговаривала его отпустить отца. А отец тогда предложил маме отказаться от него, сменить фамилию, чтобы семью не коснулись репрессии. Она отказалась.

В Джезказгане отец занимал какой-то приличный пост, но денег всё равно не хватало — большая семья, пайки хлеба маленькие. Когда было совсем невмоготу, ходили к казахам в юрты, меняли вещи на кусочки сала. В таких условиях в 1944 г. родился Олежка. Вскоре после его рождения отца перевели в Таджикистан, в Ленинабад, на закрытый комбинат, где добывали уран. Мы тогда не знали, что это страшное облучение.

Обстоятельства так сложились, что отец ушёл из семьи. Мама с бабушкой и детьми перебралась к родственникам в Саратов. Я тогда уже женился. Олежка безумно полюбил мою жену Нину. Говорил ей: «Я женюсь на тебе!» Она смеялась: «Олежка, где же мы будем жить?» — «На потолке».

Вскоре семья Ростислава перебралась в Минск. Он поступил на службу в Русский драматический театр им. Горького. Им с женой дали жилплощадь — сначала одну, затем вторую... гримуборную.

— Однажды после долгой разлуки мы приехали в гости к маме в Саратов и ужаснулись, как же им всем тесно в малюсенькой комнатке, — говорит Ростислав Иванович. — Нина предложила: «Давай возьмём Олежку к себе». Мама сначала ни в какую не соглашалась. Он был любимый её сын. После нас с Колей мама мечтала о дочке, а родился Олежка. Но он был настолько хорошеньким, что однажды мама не выдержала и повязала ему на его длинные белокурые волосы бантик. И так сфотографировала.

И всё же семью мы уговорили. У нас в гримёрках Олег прожил три года. Поначалу постоянно бегал на футбол. Играл он хорошо, был отличным вратарём. Но я это дело пресёк — ему надо было заканчивать школу, поступить в институт.

Актёром он становиться не хотел, хотя успел сыграть у нас в Минске в спектакле «Барабанщица» маленькую роль. Олежка как-то попался на глаза режиссёру Салынскому. Он попросил Олега выйти на сцену, произнести несколько фраз. И удивился: «Ты посмотри, какая органика у парня!» Так Олежка стал играть в спектакле. Но про актёрство всё равно говорил: «Что за профессия такая дурацкая — изображать кого-то другого?»

Брат за брата

— В 10-м классе он вернулся к маме в Саратов. Опять маленькая комнатёнка, голод, — продолжает Ростислав. — Однажды Олег решил уйти из дома — приятель его подбил побродяжничать, страну посмотреть. К счастью, далеко не ушли. Я его пока по городу искал, чуть с ума не сошёл.

Олежка тогда матери заявил: «Буду зубным техником!» Зубные техники в то время неплохо зарабатывали. Но как-то он проходил мимо Саратовского театрального училища... Зашёл, поинтересовался, что да как. Брат Коля в тот год прошёл там творческий конкурс, экзаменаторы его хвалили. Олежке в приёмной комиссии говорят: «Вы поздно пришли, молодой человек, экзамены закончены». Он повернулся было уходить, но его спросили: «А фамилия ваша как?» — «Янковский». — «А, Янковский, ну, ладно, сейчас поезжайте на картошку, а после приходите на занятия». Я так думаю, перепутали они Олежку с Колей.

Учась на втором курсе, Олег Янковский повстречал свою жену Людмилу Зорину.

— Олег устроился работать в Саратовский театр. Играл небольшие роли. А Люда к тому времени уже была там звездой, её узнавали зрители, — вспоминает Ростислав. — Иногда, видя Люду и Олега вместе, кто-нибудь спрашивал: «А кто это рядом с Людой?» Ответ был один и тот же: «А это Людин муж». Но потом и у Олега пошли предложения, он прекрасно сыграл в «Идиоте» князя Мышкина.

А затем чудесным образом он попал в кино. Режиссёр Владимир Басов искал главного героя для картины «Щит и меч». Возмущался: «Что же наши актёры такие пузатые? Мне хочется настоящего арийца, чтобы внешность была соответствующая». И вот на гастролях в Крыму Басов зашёл в местное кафе. Напротив сидела компания молодых людей. Басов бросил на одного взгляд и произнёс: «Вот мне бы такого, как тот, тонкого, интеллигентного». Это был Олежка — их театр гастролировал в Симферополе.

В Москву Олежка переехал тоже случайно. В одном из спектаклей его приметил Марк Захаров, пригласил в Ленком.

В 2008 г. не стало Александра Абдулова. Олег Янковский сокрушался, что его коллега ушёл так рано. Он и не предполагал, что вскоре жизнь подпишет ему такой же приговор.

— Сначала он не знал, что у него рак, — говорит Ростислав Иванович. — Поджелудочная железа очень коварна. Врачи говорили: «Ничего особенного у вас нет». Возможно, скрывали, чтобы не переживал. А потом, когда уже скрывать было невозможно, Олега увезли в Германию на лечение. Вместе мы отметили его 65-летие, были Люда, Филипп, мой старший сын. А после юбилея стало ему всё хуже и хуже. 20 мая в 6 утра мне позвонили: «Олежка умер». Он ушёл на руках у своей жены и сына. Люда — хорошая жена. Она всегда была верной подругой для Олега.

Александр Абдулов (Стива Облонский) и Олег Янковский (Каренин) в сцене из фильма «Анна Каренина» по роману Л.Н. Толстого.

Похороны Олега я никогда не забуду. На Новодевичьем кладбище собрались — я не преувеличиваю — тысячи людей. Те, кто не мог войти на территорию кладбища, стояли у ворот. Актёров обычно провожают аплодисментами, но в этот раз люди бросили венки и цветы в воздух и закричали: «Олежка, лети!»

Он ушёл — не в небытие, нет. Он ушёл в другой мир, более счаст-ливый и справедливый. Как его герой, барон Мюнхгаузен. Вы же помните этот кадр — как Янковский-барон по верёвочной лестнице поднимается в дуло пушки и повторяет: «Улыбайтесь, господа!»