Павел Вигдорчик

На вопросы NEWSru.co.il ответил командующий израильской артиллерией Рои Рифтин. 46-летний бригадный генерал, обладающий юридическим образованием, признается, что не задумывался о военной карьере, а в этот род войск попал случайно.

Наш собеседник, начав службу рядовым, прошел все ступени, во Вторую ливанскую войну командовал северной артиллерийской бригадой, после этого служил в генеральном штабе, а затем занимал пост начальника отдела планирования командования сухопутных войск.

Какие задачи стоят перед артиллерией ЦАХАЛа в начале XXI века?

Их немало. Прежде всего, это развитие человеческого потенциала, как призывников, так и офицеров. Мы не особо привлекаем к себе внимание, мы ограничены в саморекламе, а после выхода из Ливана эта проблема усугубилась. Мы многое делаем, но это остается незаметным, в том числе и в силу секретности.

В 80-90-е годы мы просыпались утром, выпускали несколько снарядов по целям в Ливане, попадали в заголовки и были довольны жизнью. Сейчас каждый выпущенный снаряд – целая история. Недавний ответный обстрел ливанской территории стал примером, в каком сложном мире мы живем.

Когда в Сирии применили химическое оружие, то на северную границу были стянуты артиллерийские части из разных районов страны. Это означает, что артиллеристы живут в дуальном мире: с одной стороны, выполняют ту же работу, что и пехота, с другой – в течение короткого времени они должны быть готовы задействовать свои пушки и ракеты.

Среди стоящих перед ЦАХАЛом задач есть такие, которые способна решить только артиллерия. Что касается сирийского фронта – мы должны предельно точным огнем отвечать на обстрелы израильской территории. Даже на случайные обстрелы, которые на поверку не всегда оказываются "случайными", необходимо отвечать. Ответственность за это несут, прежде всего, наши наблюдатели и координаторы огня.

В Газе за открытие огня также отвечает артиллерия. Тот факт, что на командных пунктах, отвечающих за "огонь", служат практически одни артиллеристы, позволяет полностью использовать потенциал. Наши офицеры задействуют и ВВС, и другие рода войск.

На ливанской границе артиллерию сейчас используют очень редко. Но как на севере, так и в районе сектора Газы, и в Эйлате артиллеристы обслуживают многоцелевые радарные установки. Мы передаем данные об обстрелах системам оповещения гражданского населения, так и тем, кто должен "заняться" стрелявшими. В последний год этим занимается специально созданный дивизион поиска целей.

Еще одна задача артиллерии – применение малых БПЛА. Мы занялись этим два года назад, и значение беспилотников все время растет. На уровне "батальон-бригада" создана целая система малых БПЛА "Небесный всадник". Спрос на эти летательные аппараты огромен. На каждом фронте есть расчеты, которые постоянно задействованы.

Если мы у кого забираем один самолет, через минуту мне уже обрывают телефон. "Небесный всадник" напоминает модель самолетика, его запускают как из рогатки. А на деле это вершина военной технологии, которая, несмотря на распространение БПЛА во всем мире, не имеет мировых аналогов.

Как будет развиваться артиллерия в обозримом будущем?

Если смотреть в будущее, то я вновь хочу напомнить о человеческом факторе. Чтобы использовать эти технологии, нужны способные люди. Конечно, большинству предстоит задействовать пушки, что требует, скорее, физических, а не интеллектуальных данных. Но и интеллект артиллеристу необходим.

Мы также ищем людей с высокой мотивацией. В первую очередь, мы должны воспитывать командиров, обладающих оперативным кругозором. Мы учим командиров батарей мыслить масштабами бригад. На войне им придется это делать, что требует особенных качеств.

Что касается развития рода войск, то мы осознаем, что изменился и мир, и стоящие перед нами задачи. У нас есть средства, чтобы справиться с массами танков, бронетранспортеров и пехотинцев. Но основная угроза исходит не от них. Враг незаметен, он появляется на короткий период и снова исчезает. Наша задача – обеспечить ему встречу со штуками, которые взрываются. Задача непростая и интересная.

На ваш взгляд, вы разрабатываете новую доктрину артиллерии или приводите старую в соответствие с требованиями временем?

На мой взгляд, я скорее привожу ее в соответствие с новыми реалиями. В прошлом перед артиллерией стояла задача более или менее точно обрушить на противника массу огня. Сейчас точность занимает центральное место. Если раньше мы вели ракетный обстрел по площадям, теперь те же установки выпускают ракеты, которые при дальности 35 километров имеют точность до пяти метров и способны уничтожить то, что надо.

Еще один важный аспект – дешевизна, ведь нам необходимо значительное количество ракет. При большой насыщенности огневыми средствами я могу придавать подразделения залпового огня дивизиям, а не округам, как было раньше. Это сокращает время реакции. Взводный, увидев угрозу, может запросить артиллерийскую поддержку – и немедленно ее получить. В течение пяти минут по обозначенной цели выпускается ракета.

Один из главных уроков Второй ливанской войны заключается в том, что, хоть мы и полагаемся на "длинную руку" израильских ВВС, сухопутным войскам необходимы собственные средства огневой поддержки, которые способны сравнять с землей двухэтажный дом и подавить очаг сопротивления.

Точность теперь необходима и снарядам. Мы начали оснащать их системами спутникового наведения, которые обеспечивают точность до пяти метров. Ведь когда противник появляется и исчезает, я должен уничтожить его одним выстрелом. Второго шанса нет, промазал – упустил. Испытания этих боеприпасов должны завершиться в 2015 году, а в 2016 снаряд поступит на вооружение.

Насколько я знаю, это не уникальная разработка.

Подобные системы есть и в других армиях, но ни одна из них не достигает такой точности, как наша. Мы стремимся, чтобы точность была даже меньше пяти метров, а это очень сложная задача. Но работы продвигаются хорошо, и это внушает оптимизм.

ЦАХАЛ до сих использует артиллерийские системы, разработанные 30-40 лет назад, а вы говорите со мной о разработках, которые можно назвать футуристическими. Нет ли в этом противоречия?

Наша задача – интегрировать компьютеризированные системы управления огнем с нелегкой физической работой артиллерийских расчетов, чтобы в нужный момент выпустить тот снаряд, что надо, по той цели, что надо. Значительная часть тактической работы выполняется на батальонном уровне, за нее отвечают приданные комбатам артиллерийские офицеры. Раньше они занимались только координацией пушечной артиллерии, теперь этого мало. Чтобы задействовать весь наш потенциал, требуются координационные расчеты из нескольких человек.

Мы хотим соединить на батальонном уровне огневую мощь сухопутных войск и ВВС, но для этого нужен более серьезный механизм координации, с персоналом, умеющим задействовать и артиллерию, и авиацию. Люди проходят подготовку на специальных симуляторах, что позволяет значительно снизить финансовые затраты, а также ставить в ходе обучения офицеров самые сложные задачи. Тогда в боевых условиях они будут знать, что делать – это будет доведено до автоматизма.

При всей важности артиллерийских систем гораздо более важно то, чем они стреляют и куда они попадают. Скажем, ракетная установка М-270 на шасси Bradley, дебютировавшая во время компании "Буря в пустыне", до сих пор справляется с работой, и не стоит ее списывать. Мы немного ее усовершенствуем, устанавливаем новейшие ракеты – и все прекрасно попадает туда, куда нужно.

Что касается пушек – то это болезненный вопрос. Буксируемую артиллерию мы в скором времени поэтапно выводим из штатного расписания, говорим М-71 "до свидания". Это надежная, точная артсистема израильского производства, которая стоит на вооружении других стран. Мы ей гордимся, но ее время прошло.

Наша основная пушка – М-109 времен Вьетнамской войны. На мой взгляд, и ее время истекает. Сейчас мы решаем, какая система придет ей на смену. Приоритет – большая огневая мощь, но меньшее число орудий. Современная технология позволяет самозаряжающимся скорострельным установкам вести интенсивный, точный и дальний огонь. Если нынешним пушкам требуется 10 человек расчета, то новым – четыре. Артиллерия становится и более экономной, и более эффективной.

Калибр останется прежним?

Да, это будет пушка калибром 155 мм, с длиной ствола 52 калибра, полностью автоматизированная, интегрированная с системой ЦАЯД – "компьютеризированные сухопутные силы". Дальнобойность составит 35 километров. При этом будут использоваться обычные боеприпасы. Это позволит сократить численность артиллерии без снижения ее эффективности.

Здесь я говорю о долгосрочной перспективе. Даже если мы закончим разработку в ближайшие пару лет, то на замену всего артиллерийского парка уйдет лет двадцать. Но ЦАХАЛ осознает необходимость этой меры. Таким пушкам, расположенным вне поля боя и стреляющим точными боеприпасами, не придется много двигаться. Они будут интегрированы в сеть связи. Это позволит полностью использовать наш потенциал на поле боя.

В мае мы проводим третью международную конференцию по огневой мощи. Его главной темой станет использование сетей для управления огнем в меняющейся обстановке. Ведь задача – соединить потенциал современных электронных средств связи с традиционными баллистическими характеристиками артиллерийских систем.

В работе конференции примут участие представители вооруженных сил различных стран, оборонных предприятий и научных кругов. У наших партнеров конференция вызывает большой интерес. Это касается и западного мира, и восточных стран. В прошлом ее работа проходила очень успешно, ведь участники обмениваются опытом как боевых действий, так и подготовки.

В русской традиции артиллерию называют "Богом войны". Ее командующие нередко носили погоны с маршальскими звездами. Ваше звание – бригадный генерал. Это указывает на место артиллерии в боевом расписании ЦАХАЛа?

Огневая мощь занимает одно из центральных мест в израильской военной доктрине. Если посмотреть на подготовку вооруженных сил, то видишь, сколько ресурсов на это выделяется. Что касается вопроса о моем звании – мы молодая армия. Но хочу напомнить, что два представителя артиллерии занимали высокие должности в генеральном штабе, а Дан Арэль был заместителем начальника генштаба. Так что все в порядке.

Несколько месяцев назад министр обороны Моше ("Боги") Яалон заявил, что эпоха сражений, подобным тем, что были в войну Судного дня, подошла к концу. Насколько эта революция в военном деле коснулась артиллерии?

Значительная часть нашего боевого расписания – это резервисты, которые проходили подготовку к тому, что можно определить как "войны прошлого". Так что действительно, как ментально, так и с точки зрения материальной части эти подразделения больше годятся именно для них. Нам приходится тратить много энергии, чтобы привести резервные части в соответствие с новыми реалиями.

Я убежден, что мы не должны забывать и о нашей традиционной роли в конвенциональном конфликте. Мир вокруг нас постоянно меняется самым радикальным образом, так что нужно готовиться и к традиционным боевым действиям, не терять накопленный опыт, который к тому же будет сложно восстановить.

Хотя, наряду с ракетами и снарядами мы располагаем и БПЛА, и другими технологическими средствами, я считаю, что самая сложная задача артиллерии – огневая поддержка частей, действующих на поле боя. И если координаторы огня смогут справиться с этой задачей, им будет по плечу и управление артиллерийской системой, наносящей точечный удар по целям, более типичным для конфликтов нового типа.

Артиллерия играет роль важного сдерживающего средства. Когда мы слышим в новостях, что ЦАХАЛ ответил артиллерийским огнем, это обычно означает выход противостояния на новый уровень. Как вы балансируете на тонкой линии между полем боя и политикой?

Действительно, артиллерию задействуют не только для того, чтобы уничтожить противника, но и для того, чтобы продемонстрировать: нас лучше не трогать. Демонстрация силы – это когда даешь противнику понять, что ты настроен серьезно. При этом надо учитывать, что противник ведет огонь из населенных пунктов, и мы не можем использовать массу огня как сдерживающий фактор. Нам приходится искать другие пути.

Израиль сохраняет нейтралитет в гражданской войне в Сирии, но при этом артиллерии ЦАХАЛа приходится открывать огонь по сирийской территории. На ракетные обстрелы с ливанской территории также отвечают пушки. В какой степени такая дуальность влияет на задействование сил?

Мы открываем огонь только по позициям, с которых велся обстрел израильской территории, полностью отдавая себе отчет в сложности ситуации. Наша цель очень ограничена – подавить огневую точку. Нельзя допустить, чтобы такой инцидент перерос в серьезный конфликт.

Как под одной крышей функционируют пушки, системы залпового огня и БПЛА? Почему такие системы, как "Небесный всадник", оказались в подчинении артиллерии?

Главная причина в том, что мы умеем задействовать самые разнообразные системы вооружений. Но пример ЦАХАЛа оказался заразительным – теперь нам подражают и другие страны. Артиллерия постоянно стремится к тому, чтобы сократить до минимума время реакции на запрос об огневой поддержке. Для этого требуется собрать все под одной крышей, чтобы и те, кто ведет наблюдение, и те, кто стреляет, говорили на одном языке. "Небесный всадник", первоначальная задача которого – в режиме реального времени наблюдать за ситуацией на поле боя и передавать данные батальонному командиру, теперь используется и для координации огня.

Он также позволяет узнать, что происходит "на обратном склоне холма", в "мертвых зонах", которые оказываются особенно значительными при боях в населенном пункте. Поверхность земли – не самое лучшее место для наблюдения за полем боя. БПЛА позволяют вести эффективный огонь по второй и третьей линии домов. И когда всем занимаются артиллеристы, учившиеся на одних и тех же курсах, все протекает намного более гладко. Так что когда мы взяли на себя этот проект, то даже не осознавали до конца, какие возможности он предоставляет.

По той же причине мы так эффективно задействуем радарные установки – все говорят на одном, "артиллерийском" языке, задействуют нашу систему связи. Это значительно упрощает процесс.

Вы рисуете картину супер-современного рода войск, однако среди призывников он не пользуется особой популярностью. Вы и сами признались, что попали в артиллерию случайно. Как вы решаете проблему мотивации?

Даже те, кто не стремился в артиллерию, оказавшись здесь, приходят к выводу, что им повезло, что это прекрасное место службы. Наша задача, как командиров, – убедить их в этом. Действительно, мы не гримируем лица защитными цветами, нас не показывают по телевизору и в газетах. Но когда ты попадаешь на курс молодого бойца в "Шивте", то видишь, кто твои сослуживцы, изучаешь современную, интересную технику, осознаешь, какую важную роль тебе предстоит играть на поле боя. И надо отдать должное управлению кадров, которое направляет к нам призывников, обладающих необходимым интеллектуальным уровнем. А мотивацию я беру на себя. Факт, что на офицерские должности у нас большой конкурс.

Отдельно стоит отметить, что у нас служат и девушки. Мы все время стараемся открыть перед ними новые возможности, многие из них становятся офицерами. В одном из дивизионов залпового огня через полгода будут три комбата – женщины. Это вышло случайно, а не потому, что мы к этому стремились. Назначение получили самые лучшие.

Наверное, самым трагическим эпизодом в истории артиллерии ЦАХАЛа стал обстрел Кафр-Каны в ходе операции "Гроздья гнева". Тогда погибли более 100 человек. Вы изучаете этот опыт?

Безусловно, подобное недопустимо. Из этого случая извлекли уроки, один из которых – необходимость как можно более точной координации огня и как можно более точной стрельбы. Это особенно важно, когда боевые действия ведутся в районе, где есть населенные пункты, мирные жители. Мы делаем все возможное, чтобы такое не повторилось, но гарантировать этого я, к сожалению, не могу.