Врио директора Института Европы РАН Алексей Громыко рассказал АиФ.ru о том, почему в Европе растут националистические настроения, каковы масштабы проблемы и возможные последствия.

Национализм в Европе набирает обороты, и если раньше партии, придерживающиеся такой идеологии, были аутсайдерами на политической арене, то сегодня они становятся серьёзными конкурентами для либералов и социалистов, и с ними приходится считаться. Почему так происходит и кому выгоден рост националистических настроений в Европе? Об этом и многом другом АиФ.ru рассказал врио директора Института Европы РАН Алексей Громыко.

«Прививка от нацизма»

Наталья Кожина: Алексей Анатольевич, как вы оцениваете масштабы националистических настроений в Европе?

Алексей Громыко: Безусловно, они значительно выше, чем до кризиса, и особенно обострились в тех странах, по которым кризис ударил больнее всего, например в Греции или Венгрии, и там, где, казалось бы, не всё так плохо — например в Шотландии, Каталонии, Нидерландах или Финляндии. Здесь главное — разобраться, где кризис стал причиной роста национализма, а где лишь усилил его. Например, в Греции долгие годы не существовало сильных националистических партий. Если эти движения и были, то в партийно-политическойсистеме страны они играли сугубо маргинальную роль. Сейчас же националисты в Греции фактически вышли на роль четвёртой по значению партии в стране. Далеко не во всех странах кризис стал причиной роста национализма. Например, в Испании или Великобритании — соответственно, в Каталонии и Шотландии — националистические настроения были достаточно сильны и до кризиса, когда благополучию людей, проживавших в этих регионах, ещё ничего не угрожало. Корни национализма там имеют совсем другую природу, больше связанную с историей, языковой и этнической идентичностью. По мере того как ЕС будет выздоравливать от кризиса, в ряде государств распространённость националистических настроений может значительно снизиться. Однако в тех странах, где кризис не был причиной роста национализма, он будет существовать и дальше. А возможно, принимать и более зримые формы. Например, маловероятно уменьшение подобных настроений в государствах, в которые прибывает значительное количество мигрантов. Такой национализм, в отличие от каталонского или шотландского, имеет совсем другую подноготную — не стремление к независимости, а ксенофобия.

– Сами националисты проводят границу между понятием «национализм» и «нацизм». Но где она проходит? Есть ли хоть какие-нибудь гарантии, что, получив большое влияние, националисты сами эту границу не перейдут?

– В национализме как таковом ничего изначально страшного нет, но его отдельные варианты могут принимать и безобразную форму. Что касается грани между национализмом и нацизмом, то нацизм можно назвать экстремистским истолкованием национализма. Черта между двумя этими понятиями, безусловно, существует, и она — достаточно жирная, как грань между любым массовым явлением и его экстремистским воплощением. В большинстве случаев экстремизм является выражением взглядов той или иной небольшой группы людей. В этой ситуации нас скорее волнует вопрос, как предотвратить переход умеренно националистически настроенных людей, другими словами — патриотов своей страны (а таких почти в любой стране мира — большинство), в экстремистский лагерь. Как не дать им превратиться из сторонников патриотизма и национальной гордости в экстремистов и нацистов. Сегодня в Европе большую роль играет благополучие населения. По мере того как человек беднеет и жизнь загоняет его в угол, негативные эмоции и настроения могут выливаться в радикальные формы. Очень большую роль играет и политика самого государства. Несмотря на глобализацию, государства, как и в XX веке, продолжают оказывать огромное влияние на общественное мнение. Если политическая элита целенаправленно подталкивает население к экстремистским взглядам, а гражданское общество недостаточно зрелое и не имеет «прививки от нацизма», то в таких государствах рост радикально настроенной прослойки населения очень вероятен. Например, на Украине часть политического класса, опирающаяся на электорат, расположенный на западе страны, сознательно делает ставку на националистические настроения для того, чтобы удержать власть, прикрываясь лозунгами свободы, демократии и «европейского выбора». Подобная деятельность государства может приводить к очень печальным последствиям, что мы видим на примере Германии или Италии в межвоенный период истории.

Разделяй и властвуй!

– В докладе ООН о ситуации с правами человека на Украине нет упоминания о росте национализма в регионе, получается, что Европа считает происходящее на Украине обычным делом?

– Я думаю, что те, кто составлял этот доклад, явно не разбираются в ситуации на Украине, причём делают это либо по незнанию, либо сознательно. Потому что только слепой не заметил, что не только в последние недели и месяцы, но и в последние годы националистические настроения на Украине росли. То, что происходило на Майдане начиная с ноября и заканчивая концом февраля текущего года, стало не чем-то неожиданным, а довольно логичным следствием истории этой страны в последние 25 лет. Её политическая система развивалась таким образом, что политики от выборов к выборам делали всё большую ставку на отдельные группы электората, а не стремились защищать интересы украинского народа в целом. Проще говоря — опирались или на восток, или на запад Украины. На этой почве национализм рос, особенно на западе. Там он принял опасную «мессианскую» форму, замешанную на ксенофобии и на представлении о превосходстве одной нации над другой. На востоке по мере накала страстей националистические настроения также увеличивались, как, в основном, защитная реакция на западноукраинский экстремистский национализм, срывающийся в неонацизм. Так что ни один подобный доклад не поможет стабилизировать ситуацию на Украине и найти какие-то компромиссные и правильные решения. Он только будет использован в информационно-пропагандистской войне теми или иными игроками, которые сейчас вмешиваются в дела Украины не для решения проблем жителей этой страны, а для продвижения собственной повестки дня в региональной и мировой политике.

– Кто, на ваш взгляд, наиболее заинтересован в усилении националистических настроений в Европе и нагнетании напряжения на этой почве?

– По большому счёту, от дестабилизации никогда и никто не выигрывает, тем более, если она происходит на твоих границах или недалеко от них. Поэтому Россия последние 25 лет, как, впрочем, и в советское время, делала всё возможное, чтобы добиваться стабильности по периметру своих границ. Но совсем другое дело, когда какой-либо очаг напряжённости расположен далеко от твоих границ, и обострение ситуации там напрямую не сказывается на твоём благополучии. Тогда у кого-то может возникнуть соблазн воплотить в жизнь старый лозунг «Разделяй и властвуй». Например, для США обострение ситуации на Украине, хоть и является некоторой проблемой, но во много крат меньшей, чем для России или для прочих государств — её соседей. Америка, в отличие от Евросоюза, не зависит от поставок газа через Украину или от того, поедут ли оттуда на запад или восток десятки тысяч беженцев и трудовых мигрантов. В головах каких-либо стратегов в Вашингтоне может работать такая логика: «Если на Украине будет стабильный и при этом проамериканский режим, замечательно, если нестабильный, но всё же проамериканский, тоже неплохо». И в дестабилизации можно усмотреть свою выгоду, хотя бы в том, что Россия и Украина рассорились. Кроме того, Вашингтону все последние годы было крайне неприятно наблюдать, как в Западной Европе почти все сокращали свои военные бюджеты, но по-прежнему пользовались гарантиями безопасности США. Сейчас ситуация на Украине даёт шанс НАТО обрести новое дыхание. В последние 20 лет она не раз теряла представление о собственной миссии и пыталась обрести новое. В 1990-е годы такой миссией было расширение, затем — расчленение Югославии, после — борьба с международным терроризмом и подавление исламского экстремизма в Афганистане и других странах. В этом году львиная доля натовских войск выводится из Афганистана, и до событий в Киеве в западном политическом сообществе разворачивалась обширная дискуссия по поводу того, что же НАТО будет делать дальше. А теперь для неё нашлась новая и очень важная, с пропагандистской точки зрения, миссия — появился новый жупел, новая мишень в образе возрождающегося агрессивного русского медведя. И если вы посмотрите на обложку последнего номера журнала Economist — одного из ведущих политических изданий западного мира, то на ней изображён русский медведь, заглотивший Крым и разинувший пасть на восток Украины. Сейчас в пропагандистском плане значительная часть западных военных и политической элит будет делать всё, чтобы использовать эту ситуацию в свою пользу, в том числе для утверждения обновлённой аргументации о востребованности НАТО.

– Не самые радужные перспективы вырисовываются…

– С другой стороны, не так всё плохо, потому что, в отличие от США, Западная Европа намного ближе к Украине. Многие страны Восточной и Центральной Европы достаточно сильно зависят от экономических отношений с Россией, от её поставок нефти и газа. В последние месяцы западная пропаганда была объединена в едином антироссийском фронте, но, если разобраться, внутри самой Европы была и продолжает сохраняться большая дифференциация. Страны делятся на тех, кто готов сломя голову и вопреки своим экономическим и национальным интересам действовать по принципу «чем хуже России, тем лучше для нас», но есть и другие государства — например, Германия, Франция, Италия, Испания, Греция, которые скептически относятся к тому, чтобы их использовали для продвижения чужих геополитических или просто сугубо демагогических и популистских интересов.

Угроза для России

– Ясно, что национализм в Европе и дальше будет набирать силу, эти волны будут докатываться и к нам. Когда случится пик националистических настроений и в чём он будет выражаться?

– Думаю, так — сейчас нигде в Европе национал-экстремистыдаже близко не могут подойти к властным рычагам. Эти партии или политические движения остаются либо маргинальными, либо третьестепенными. Россия — яркий пример подобной расстановки сил. В нашей стране встречаются националисты не только среди русских, но и среди этнического населения национальных республик — например в Татарстане. Однако на сегодняшний день эти националистические силы всё-такине имеют ресурса для того, чтобы прийти к власти и диктовать свою повестку дня не то что Российской Федерации в целом, но даже какому-либо отдельному её субъекту. Национализм, связанный не с кризисом, а с историческими предпосылками (как в Шотландии и Каталонии) и не являющийся воинствующим, в принципе не представляет опасности для безопасности и жизни жителей своей страны или соседних государств. Угроза же для России состоит в возможном «переливе» на её территорию радикально настроенных националистических групп с Западной Украины. Друг от друга нас отделяет украинский восток, на котором антирусские настроения развиты намного меньше. Но если эскалация конфликта будет продолжаться, то вполне возможно, что украинские ультранационалисты могут предпринять попытку инфильтрации на территорию России, для того чтобы дестабилизировать здесь ситуацию. На опыте Первой и Второй чеченских войн мы уже видели, как ультранационалисты, становящиеся террористами, убивают мирных жителей не только на территориях, где они сами проживают, но и практически в любой точке страны. Осознавая эту угрозу, Россия не меньше, а даже больше, чем другие страны Европы, заинтересована в том, чтобы ситуация на Украине стабилизировалась как можно скорее.