Алла Гаврилова

Редакция NEWSru.co.il побеседовала с лидером группы Олегом Скрипкой о музыке, политике, Майдане и воспитании детей.

Вы объявили, что доходы от вашего концерта в Израиле пойдут на нужды больниц на востоке Украины. Вы устраиваете благотворительное турне или это будет единичный благотворительный концерт?

Это будет наш первый благотворительный концерт. А через месяц я поеду с сольными концертами в Америку и Канаду, где буду выступать на фестивалях, а после каждого фестиваля будет устраиваться благотворительный вечер.

Почему вы вдруг решили заняться благотворительностью?

Время такое, нужно людям помогать. Чем тяжелее времена, тем добрее люди. Это факт. Я смотрю по своим знакомым – во всей Украине: в Киеве, на востоке, на западе страны – люди становятся добрее. Хотя ситуация очень жесткая, люди более активно бросаются на помощь, люди более открыты. Это очень интересно. Стало проще делать зарубежные концерты. Люди понимают, что в Украине беда, и украинцам надо помогать.

Организаторы концерта сообщили, что во время концерта будет также проходить сбор пожертвований в пользу детей на востоке Украины, и что вы поужинаете с человеком, который пожертвует самую большую сумму. Как вам пришла в голову эта идея? Вы уже так делали?

В таком формате я делаю это впервые. Это была идея организаторов, и идея отличная. Человек, который пожертвует самую большую сумму – это человек широкой души. И лично познакомиться с таким человеком будет интересно и полезно. Есть такое правило – чем больше мы общаемся с хорошими людьми, тем мы становимся лучше. У меня в этом есть такая личная хорошая корысть – я пообщаюсь с хорошим человеком.

Что вы будете петь на концерте? Это будет презентация вашего нового альбома "Чудесный мир"?

И да, и нет. Мы презентуем "Чудесный мир", но я думаю, что наши фанаты нам не простят, если мы не сыграем старые песни. Мы недавно устроили турне по Украине с презентацией этого альбома, и везде половину выступления играли новые песни, а половину – старые хиты.

А гимн Украины в вашей рок-версии прозвучит?

Если попросят израильские трудящиеся.

Как вы думаете, почему до вас на Украине не было групп, поющих на украинском языке?

Мы возникли очень давно. Тогда был еще Советский Союз, и до нас на Украине вообще не было групп, которые пели рок. Так совпало. Это было начало Перестройки. Открытие каких-то творческих шлюзов. Я как раз приехал в Киев из мурманской области. Думаю, что до меня петь рок на украинском языке люди просто боялись. А я не знал, что это опасно, и начал петь.

На тот момент украинский был вашим вторым языком?

Украинский был моим третьим языком. В детстве я разговаривал по-русски, потом окончил институт и уехал жить во Францию, где выучил французский. После Франции я приехал на Украину и уже тогда выучил украинский. И нам показалось, что петь на украинском языке – это правильно.

Вы сказали, что начинали на заре Перестройки. Тогда рок воспринимался как некое протестное явление. Потом наступило время относительного затишья и огромного коммерческого успеха поп-музыки. Как вы думаете, последние события должны вызвать новый всплеск интереса к року?

Это очень интересный вопрос. Вообще я не считаю, что рок – это музыка протеста. Я считаю, что рок – музыка правды. Общество наполнено враньем, и во времена революции политическая конъюнктура начинает использовать рок, потому что это правда. Потом происходит смена власти, и рок снова не нужен. И снова его засовывают куда-то подальше, эфир наполняется враньем, а потом все идет по новой. Я думаю, что это не только в нашей стране, но и во всем мире так.

Вы думаете, что интерес к вашему творчеству сейчас возрос?

Сейчас в Украине очень специфический период. Сейчас в Украине война, поэтому идет много разговоров о том, есть ли смысл петь, играть, выступать и тому подобное. Я эту точку зрения не разделяю.

Вы являетесь инициатором и руководителем фестиваля этнической музыки "Країна мрій" ("Страна грез"), который должен состояться в начале июля. Повлияют ли на фестиваль последние события? Ведь на Украине идет война. Вы не считаете, что это похоже на пир во время чумы?

Мой фронт – это культурный фронт. Я считаю, что если бы украинское общество последние 20 лет активно занималось культурой, сейчас не было бы войны, не было бы стольких жертв. Фестиваль состоится. Я буду отстаивать и делать фестиваль, хотя трудностей теперь очень много. Например, у меня в 5 раз уменьшился бюджет. Кроме того, слышны голоса, что все это не нужно. Но я считаю, что сейчас как никогда надо жить, продолжать действовать, делать мир лучше. Если мы не будем этого делать, тогда вообще надо свернуть весь проект человечества. Культура – это основа. Культурные люди не будут друг друга убивать. Это настолько прописная истина, что люди ее просто забывают.

То есть, эстетика – предтеча этики, и для человека, начитавшегося Диккенса, выстрелить в себе подобного затруднительнее, чем для человека, Диккенса не читавшего, как утверждал Бродский?

Совершенно верно. Хотя я бы так хорошо сказать не сумел.

Когда-то вы говорили, что "Вопли Видоплясова" вне политики. Майдан это изменил?

Майдан сделал меня взрослее и мудрее. И первый, и второй.

Объясните, пожалуйста.

Вне политики быть невозможно, нереально просто. Но надо стараться иметь трезвую голову. Есть сиюминутная конъюнктура. Есть просто глобальный гуманистский подход к жизни. Мы считаем какую-то часть людей хорошими, а какую-то подонками, недочеловеками, и надо их всех убить. Это неправильно. Есть конфликт, есть огромные проблемы, которые надо решать. Но в любом случае, самая высокая цена – это цена человеческой жизни. Каким бы плохим человек нам ни казался, надо делать все, чтобы сберечь человеческую жизнь. Ничего нет выше ценности человеческой жизни. У нас происходит подмена – какие-то идейные соображения, идеологические конструкции возникают. Во имя разных идеологий приносятся человеческие жертвы. Это самый большой обман человечества, который существует тысячи лет. Это архаическая конструкция, и она до сих пор работает. Это такая ужасная мифология. Я даже не думаю, что это придумали злые дядьки. Это такое тотальное человеческое психическое заболевание. От него надо излечиться.

А как от него лечиться будем?

Я не доктор. Надо найти доктора. Я знаю, что это неправильно. Что это помутнение сознания. Вот ты едешь в общественном транспорте, тебе дали по морде, и ты хочешь этого человека убить. Это тоже помутнение сознания. Как научиться выходить из конфликта, не теряя разум – это большое искусство. Учителю Кастанеды, дону Хуану, как-то сказали: "Ты не можешь избежать кирпича, который падает с крыши". А дон Хуан ответил: "Я просто не хожу там, где падают кирпичи". Вот так надо научиться жить всем обществом, всей землей.

Но пока общество до этого уровня просветления не дошло. Идет война. Вы считаете, что военное решение сейчас неправильное?

Нет, сейчас есть только военное решение. Но война рано или поздно заканчивается. И время не войны всегда больше, чем время войны. А решение надо искать сейчас. Надо выйти с минимальными потерями, а не максимальными. Закидать друг друга бомбами и ракетами – это мы всегда можем. На это мы горазды. Когда война заканчивается, можно потом много лет ходить с георгиевскими ленточками, но от этого жертв не станет меньше.

Как, на ваш взгляд, можно примирить запад и восток Украины?

Это не проблема востока и запада, это проблема Украины и России. Причем тут восток и запад? Это перенос проблемы из одной плоскости в другую. И это не просто конфликт между Украиной и Россией, это конфликт между прошлым и будущим. Либо земля станет более человечной, либо снова вернется к своим старым проблемам. И это проблема даже не самой России, потому что Россия в своем заблуждении однородна. Эта проблема уже Запада. Россия нарушила Будапештский договор. А Запад этот договор не исполняет. Если на улице происходит преступление и люди не пытаются ему помешать – они соучастники этого преступления. И сейчас те две страны, которые подписали договор вместе с Россией – Англия и Америка – они соучастники агрессии в адрес Украины. Они не выполняют свои обязательства. Происходит агрессия России при пассивном соучастии Америки и Англии и при пассивном ковырянии в носу Европы. Они декларируют одно, а пассивно позволяют уничтожать страну. Очень просто. Ладно, скажите, что мы ничего не хотим или не можем сделать, а говорить, что мы очень озабочены, а в это время на Украине гибнут люди – это неправильно.

Вы почти не проявляли активности на Майдане, в отличие от других украинских рок-звезд.

Революция и война – это не музыкальный фестиваль. И смешивать формат революции и музыкального фестиваля – это неправильно. Это первое. Второе – у меня было острое чувство, что Майдан – это очень опасная территория, и что закручивается что-то серьезное, что мы идем в штопор. Я это чувствовал и несколько раз говорил это на Майдане, но это не было услышано. Я понимал, что, призывая людей на Майдане к борьбе, буду призывать людей к смерти. Это противоречит моему мировоззрению и любой нормальной логике. Я понимал, что будут жертвы, и об этом предупреждал. Но не мог это остановить. В принципе, Майдан спровоцировал войну в Украине. Поэтому, если чувствуешь опасную ситуацию, не надо провоцировать грозного зверя. На Майдане присутствовала некая наивная эйфория, часть людей не чувствовали опасности. Есть всегда горячие головы, это понятно. А есть такие люди, которые занимаются самопиаром. Я ни к одной из этих категорий не отношусь.

Вы сказали, что Майдан спровоцировал войну. То есть, на ваш взгляд, активное сопротивление, Майдан – это неправильно?

Я не знаю. Я пришел на Майдан и почувствовал, что это опасно. И попытался предупредить об этом людей.

Помните, в 2007 году вас выдвигали в президенты, даже подписи собирали. На этот раз вам ничего такого не предлагали?

На этот раз идет как раз огромная конъюнктура на словесный экстремизм. Путин ла-ла-ла-ла – это все очень популярно. Именно словесный экстремизм – не делом, а словом. Я этим не занимаюсь, и поэтому я сейчас не популярен. То, что я говорю, сейчас не популярно. Когда меня выдвигали в президенты, при антиукраинской власти я делал украинские мероприятия – я находил баланс. И этот баланс я считаю самым ценным, что приобрел. Всегда быть верным своему курсу, вести со всеми диалог, отстаивать точку зрения, но не враждуя. Я уверен, что на фундаменте ненависти нельзя решить ничего позитивного. Потом придет опустошение. После драки или убийства один лежит в больнице или на кладбище, а другой сидит в тюрьме.

Вас приглашают с концертами в Россию? Вы раньше много там гастролировали.

Я так понял, что в ближайшем будущем украинских артистов в России не появится. Мне так кажется. Кроме тех попсовиков, которые готовы ходить строем по Красной площади.

Но вы бы поехали? В Россию или в Крым?

Не люблю гипотетические вопросы. Все от формата зависит. К оккупантам бы не поехал. А если бы можно было выступить перед людьми так, как я чувствую, то поехал бы обязательно.

Что вы скажете тем из ваших поклонников, кто поддерживает сепаратистов на востоке Украины, аннексию Крыма и вмешательство России?

Я уверен, что среди моих поклонников таких людей нет. А вообще нас приучили окрашивать все в белое и черное. Есть много градаций, много оттенков, но я советовал бы всем людям, безотносительно их позиции, максимально трезво оценивать ситуацию, чтобы строить к ней свое отношение. Не вестись на пропаганду. Есть определенные базовые ценности. Они никогда не должны нарушаться. Я говорю о таких ценностях, как человеческая жизнь, уважение к человеку. Война делается по очень простой схеме: "Людей на западной Украине не надо называть украинцами, а надо называть бандеровцами или фашистами". Это называется дегуманизацией. И когда это "кровавые бандеровцы" и "фашисты" – их можно спокойно убивать или хотя бы ругать и осуждать. Люди на востоке – они не называются людьми, которые ошибаются или больны, а называются "террористами", "жульем", "чеченцами". Тогда их можно уничтожать. Это простой механизм, он работает тысячелетиями. Когда с человека снимается человеческое название, тогда он не человек, и его можно уничтожить. Это никогда не должно происходить.

Это как с воспитанием детей. Нельзя говорить, что ребенок плохой, надо говорить, что он плохо или неправильно поступил. Надо осуждать или оценивать поступки, а не человека. Понять, почему люди поступают таким-то образом, понять их логику. И когда ты понимаешь логику человека, тогда можно более адекватно с ним себя вести. Если бы мир мог понять логику Путина и понять, почему он так поступает, может быть, было был легче принимать правильные решения. А так сейчас все, что делает мир, закручивает ситуацию в еще более крутой штопор. Потому что никто не понимает логики. Не пытается вникнуть.

У вас четверо детей. Вам самому удается применять такие методы воспитания?

Я пытаюсь. Понятно, что есть проблемы, дети балуются. Но когда ты общаешься с ребенком как с личностью, ты воспитываешь личность. У них появляется самосознание и гордость. Не надо им навязывать свои решения, надо, чтобы они принимали свои. Моя основная задача – научить детей принимать свои решения. Я вижу, как они этому учатся, и результаты обалденные. Моему старшему сыну 9 лет. Иногда, в бытовых ситуациях, конечно, он принимает более правильные решения, чем я.