Илья МАРЬЯШ, кинокритик

Недавно все мы порадовались за уроженца Кишинёва, кинорежиссёра Николая Лебедева – в Кремлёвском дворце президент РФ Владимир Путин вручил нашему земляку Госпремию России. Такую высокую оценку получил фильм «Легенда № 17», который все вы, наверное, посмотрели. Это уже второй громкий творческий успех Николая Лебедева – 12 лет назад такой же награды был удостоен его фильм «Звезда».

Напомним, что Николай Лебедев родился 16 ноября 1966 года в Кишинёве. Заочно окончил факультет журналистики в Москве и сценарно-киноведческий факультет ВГИКа. Работал в газете «Молодёжь Молдавии» и на молдавском телевидении, затем (в 1995–1996 гг.) – режиссёром и сценаристом детской телепрограммы «Улица Сезам» (НТВ, ОРТ).

Среди его кинопостановок и совместная российско-американская мистическая лента «Изгнанник», которая частично снималась в Голливуде. Первоначально американские продюсеры видели в главной роли Ким Бэсинджер. Но она была занята. Так в картине появилась Энн Арчер, известная по фильмам «Игры патриотов», «Прямая и явная угроза», «Тело как улика», «Роковое влечение» (за роль в котором актриса номинировалась на «Оскар»). А название The Long Sunset («Долгий закат») сменилось на «ExLife» для американского проката и «Изгнанник-2» для российского.

Николай Лебедев – дважды лауреат Государственной премии РФ, член Союза кинематографистов России, академик Российской Академии киноискусств «Ника», соавтор нескольких романов детективно-криминального жанра.

Почти все его картины пользуются неизменным зрительским успехом, начиная с дебюта «Змеиный источник». Кстати, над сценарием этого триллера Николай работал вместе с известной кишинёвской журналисткой Юлией Семёновой. Те, кто видел, возможно, помнят, что в картине есть сцена переклички в классе начальной школы. Для прикола одному из учащихся дали и мою фамилию… Прошло лет десять. В редакции, где я тогда работал, верстальщик оказался большим выдумщиком.

Он сказал своему юному сыну-киноману, что я учился в сельхозинституте с Эмиром Кустурицей. Тот повёлся и прибежал, но я ему честно признался, что это правда лишь наполовину. Однако, чтобы не разочаровывать поклонника Х музы, сказал ему, что однажды на кинофестивале мне случайно наступил на ногу Пьер Ришар. Тут подросток почтительно привстал. Но, когда я добавил, что был знаком с Николаем Лебедевым и даже увековечен в «Змеином источнике», сын моего коллеги был просто потрясён. Ну, шутки-шутками, а действительно вновь есть серьёзный повод взять интервью у бывшего журналиста из Кишинёва, ставшего известным российским кинорежиссёром.

– Николай, Вы не раз с теплотой вспоминали свой кишинёвский период, когда учились, работали в «Молодёжке» и на ТВ… Причём только позитивно! Вы что, умеете помнить только хорошее? Или какая-нибудь противная соседка, недоброжелательный коллега, чванливый чиновник от искусства просто не стоят того, чтобы обременять ими память? Или у Вас такой (не худший!) стиль – вежливая доброжелательность?

– В Кишиневе у меня не было противной соседки, с чиновниками от искусства я тогда не сталкивался, а недоброжелательным коллегам припомнил недоброжелательность, придав их черты некоторым персонажам «Змеиного источника»...  Но вообще-то жаловаться грех: я был юн, всё было хорошо, все еще были живы и всё было впереди. Жизнь слишком коротка, чтобы таскать за собой багаж обид и неприятностей, случившихся в прошлом. Впрочем, память у меня всё равно хорошая.

– Как-то у Вас дома, в Кишинёве, смотрел несколько фильмов по видику – тогда мне казалось, что Вы увлечены прежде всего Хичкоком и Спилбергом. Наверное, с тех пор список приоритетов расширился? Впрочем, понимаю, что и тогда он не ограничивался двумя, пусть даже такими громкими, именами.

– Я консерватор: Спилберга и Хичкока по-прежнему обожаю, часто пересматриваю. Однажды – не так давно, кстати, – мне повезло: я столкнулся со Спилбергом в Париже и попал на его мастер-класс и премьеру нового фильма в Синематеке. Спилберг, конечно, абсолютный гений, но меня поразило другое: его простота, доброжелательность, а еще – пронзительные, страдальческие глаза. Я подумал о том, что вовсе не расчёт стоит за огромным успехом его картин. Он любит своих героев, пропускает сквозь себя их боли и проблемы – вот почему на экране они так близки каждому из нас.

Я продолжаю любить любое хорошее кино, но смотреть мне его всё тяжелее. Вижу всё, что вообще-то при просмотре фильма видеть не надо: нюансы актёрской работы, принципы построения мизансцен и движения камеры, световой рисунок, тонкости звукового решения и монтажных стыков, драматургическую структуру… Словом, просмотр фильма превращается для меня в развернутый мастер-класс по его созданию. А это мешает зрительскому восприятию, и очень сильно.

Спилберг и Хичкок, Эйзенштейн и Уэллс, Нолан и Бойл, Куарон и Альмадовар, конечно же, Скорсезе – у меня пёстрый список предпочтений.

– Хотя эпоха VHS закончилась, у меня где-то на полке хранится и запись с Вашей дипломной работой: «Ночлег. Пятница». Среди моих знакомых она пользовалась успехом – нередко брали посмотреть. Некоторым полушутя говорил: на пиратском видеорынке вы эту картину не найдёте! А сейчас Вы сняли бы этот ужастик иначе?

– Сейчас эту картину с лёгкостью можно скачать из Интернета, она там плотно «прописалась». Но я тронут, что Вы по-прежнему храните эту короткометражку в своей видеотеке. Это мой «первый блин», поэтому я часто и с благодарностью вспоминаю «Ночлег...», поддерживаю контакт с Ирой Шмелевой, сыгравшей главную роль в картине, да и со всеми другими актерами – с Сашей Сириным, Ваней Агаповым, Ниной Дробышевой. Конечно, сегодня  снял бы фильм иначе – я другой, время другое. Но переделывать ту картину вовсе не хочется, да и не нужно – это всё равно что переделывать прошлое. Всё равно оно останется таким, каким произошло.

– 12 лет назад Вы поставили «Звезду» – римейк по военной повести Э. Казакевича. Можно сказать, что после триллеров Вы вступили на стезю патриотического кино. По-моему, кинострашилки тогда были в моде, как и ленты про бандюков, а российское кино про войну особым спросом не пользовалось? Это что – дань памяти тем, кто «ушёл, не долюбив, не докурив последней папиросы», или конъюнктурное (необязательно в худом смысле) предложение, которое Вы приняли? Какое место эта лента занимает в Вашей фильмографии?

– Во-первых, «Звезда» для меня – это триллер. Военный триллер, героический триллер, в этом фильме многое построено на жанровой структуре триллера. Хотя мы расходимся в этом с Кареном Шахназаровым, продюсером и инициатором проекта: он считает, что «Звезда» – это боевик. Но я выстраивал историю семерых разведчиков в тылу противника с помощью нарастающего напряжения и опасности, с помощью саспенса. Так что с жанровой точки зрения «Звезда» для меня – абсолютно логичное продолжение «моей» темы в кино.

А во-вторых (хотя правильнее было бы сказать: во-первых и в главных), «Звезда» – очень личная картина. Когда я снимал ее, то думал, что посвящаю своим близким, погибшим на войне. Их обоих звали Николай Лебедев, один из них был мой дед, он погиб сорокалетним под Харьковом; второй был мой дядя, доброволец, сложивший голову в самом конце войны под Веной, ему было девятнадцать. Я снял их фотографии в фильме, вы видите эти фотографии в руках Травкина перед уходом в рейд.

Позже я понял, что на самом-то деле «Звезда» – это мой диалог с отцом, посвящение ему. Ибо для него тема ушедших в войну и не вернувшихся близких была по-настоящему больной, острой, священной, он до конца дней искал их могилы, писал в посольства и в Красный Крест, ездил по местам сражений. Этот фильм – моё признание в любви к отцу и к тому, что было дорого для него. И конечно, это моё слово благодарности тем, благодаря кому мы сейчас живем, – воинам Великой Отечественной, простым мальчишкам, которых время сделало героями. Что бы там ни говорили новые политики.

Никакой конъюнктуры в «Звезде» нет. Когда фильм снимался, ни одному человеку не могло бы прийти в голову, что он вызовет такой резонанс. Идею конъюнктуры нам «пришили» позже, когда случился успех. Всегда находятся желающие капнуть на белое платье хоть каплю чёрной краски.

– Следующей Вашей работой было славянское фэнтэзи «Волкодав из рода Серых Псов» – меня удивило, что на Вас тогда критика набросилась… Вот Вы ведь начинали и как кинокритик, но я с трудом представляю Вас, на полном серьёзе анализирующим «Рыжую Соню» со Шварценеггером. Не обижайтесь, понимаю, что в любую картину вложено немало труда и нервов…Смешная подначка Никиты Михалкова по поводу одного кадра из Вашего дебюта «Змеиный источник» мне понятна, а тот антиволкодавный всплекс в СМИ – не очень. В чём тут дело?

– Не возьмусь рассуждать за критиков… Но лично для меня «Волкодав из рода Серых Псов» был большим куском жизни и огромным и сложнейшим опытом. В то время, когда делалась картина, у нас была до основания разрушена традиция «большого», сложнопостановочного кино. Каждый кадр, каждая сцена давались огромным трудом и кровью. В этом смысле «Волкодав…» представляет собой серьёзное поле для анализа: что и как делалось, почему получилось или не получилось… Мне кажется, что многие при восприятии этой картины решили казаться более серьезными и умными, чем являются на самом деле. А ведь помните, как у Горина сказано: «Улыбайтесь, господа!..»

Недавно в Испании я купил блю-рей копию* фильма, который был издан в Германии и переведен в 3D. Когда я оказываюсь в Англии, Штатах или Австралии, меня узнают прежде всего по «Волкодаву…». А не так давно на Чинечитте в Риме молодые кинематографисты сбежались поглазеть на «автора того самого русского фэнтэзи»! Я ходил по местам Феллини, а итальянцев в этот момент интересовал не великий Феллини, а мой фильм. Забавная ситуация. «Волкодав из рода Серых Псов» живёт, и это для меня главное.

– Вашу «Легенду № 17» и публика, и ветераны хоккея встретили с воодушевлением, хотя, например, прекрасного актёра Олега Меньшикова далеко не все мои знакомые приняли в роли тренера: в отличие от Вас мы помним всю эту славную хоккейную эпопею по старому телевизору. Может, зрители устали от чернухи, от лент, явно ориентированных на зарубежные кинофестивали? Как Вы сами объясняете большой кассовый успех «Легенды № 17»?

– Илья, я не занимаюсь ни объяснениями успеха, ни погоней за ним. И то и другое бессмысленно, на мой взгляд. Я просто рассказывал историю, которая меня взволновала. Историю о простом парне, который жаждет реализации. Историю про то, как трудно идти к своей цели, но как важно идти. Историю о менторе (а правильнее было бы сказать: об отце), который поначалу кажется антагонистом, но который, в конце концов, оказывается самым мощным твоим другом и союзником. Я с самого начала отказался от идеи устроить «театр восковых фигур». Момент внешнего сходства важен, но не он определяет характер человека. Меньшиков сыграл крупную, мощную личность, вот что для меня главное. Он на экране – глыба. Как понимаете, Татьяна Тарасова знает об отце «не по телевизору», и она – первый и главный человек, кто мог бы выдвинуть претензии по поводу выбора актера на роль Анатолия Тарасова. Но именно она приняла Олега в этой роли целиком и полностью. Как, впрочем, приняла Данилу Козловского в заглавной роли Татьяна Харламова, сестра выдающегося хоккеиста, – теперь она его именует не иначе как «мой братец».

Вообще, я думаю, мне очень повезло на этой картине: и со студией («ТриТэ» Никиты Михалкова на сегодняшний день – одна из самых мощных киностудий страны), и с продюсерами – самим Михалковым, Леонидом Верещагиным, который придумал этот проект и вёл его с первого дня до премьеры, с Антоном Златопольским и с замечательными, талантливейшими актерами – теми же Козловским и Меньшиковым, Владимиром Меньшовым, Романом Мадяновым, Борисом Щербаковым, Ниной Усатовой, Алехандрой Грепи, Даниэлем Ольбрыхским, Светой Ивановой и другими... И, конечно же, с просто-таки выдающейся по степени профессионализма и отдачи группой: оператором Иреком Хартовичем, художником Виктором Петровым, композитором Эдуардом Артемьевым, моими помощниками Петром Мечковым и Жанной Поляковой, со сценаристами Николаем Куликовым и Михаилом Местецким… да со всеми!

Знаете, что для меня важно в этом фильме: он, в отличие от некоторых других картин последнего времени, не отбирает надежду. Жизнь непроста – но она прекрасна, так давайте жить!

– Президент Путин помнит, что уже вручал Вам Госпремию?

– Мы это не обсуждали.

– Над каким кинопроектом сейчас думаете? Какие творческие планы?

– Я уже не только думаю, но и действую – картина находится в подготовительном периоде. Когда-то, будучи ребенком, я был совершенно ошеломлен фильмом Александра Митты «Экипаж». Я впервые увидел на нашем экране настоящее большое зрелище – с саспенсом, с невероятными трюками, с человеческими историями. Не перечесть количества игрушечных самолетов и вагонов, которые я сжег и взорвал перед любительской 8-миллиметровой камерой в детстве. У меня до сих пор хранятся эти обветшавшие рулоны кинопленки, и до сих пор хранятся сценарии, написанные под впечатлением от «Экипажа». Вместе с моим первым ментором в искусстве кино, оператором и режиссером Валерием Чуря мы очень подробно разбирали драматургию и режиссерские приемы «Экипажа». Мне и в голову тогда прийти не могло, что тридцать с лишним лет спустя Леонид Верещагин и Никита Михалков предложат сделать мне новую версию этой картины, а Александр Митта, режиссер того самого легендарного фильма, скажет: «Берись, даже не думай отказываться!..»

Наша будущая картина – не римейк, а скорее омаж**, посвящение фильму Митты. В нём будет рассказана совершенно другая история, вы не найдете характеров, когда-то блистательно сыгранных Жжёновым, Филатовым, Яковлевой. Но есть единая платформа – это рассказ о современных икарах, летчиках гражданской авиации, есть общий для обеих картин жанр фильма-катастрофы и есть определенные сюжетные мотивы из фильма Митты: скажем, у нас тоже будут пожары и землетрясения на далеком аэродроме, куда экипаж прилетает для спасения мирного населения. Так что преемственность налицо. И Александр Наумович Митта будет принимать участие в работе над нашей картиной – уже как консультант, как вдохновитель. Я очень рад этому, поскольку считаю Митту своим учителем в кино.

– Вопрос, который задают обычно не кинорежиссёрам, а кинозвёздам: Вы по-прежнему очень молодо и хорошо выглядите. В чём секрет? Не курите и пьёте только соки? Или где-то в тайной комнате висит портрет Дориана Грея?

– Вот стану кинозвездой – тогда и спросите! Но – да: я не курю, пью соки, занимаюсь фитнесом – и у меня совершенно нет времени на то, чтобы стареть!

– Ну, до следующей госпремии! Успехов!

(Примечание. Блю-рей копия* – диск с записью фильма. Здесь «омаж»** – как бы дружеский привет фильму Митты.)