Александр Непомнящий

Этот исторический анекдот случился в 1950 году. Молодое еврейское государство только успело отпраздновать свое двухлетие. Израиль отстоял свою независимость в жестокой войне, принял сотни тысяч новых репатриантов — почти столько же, сколько в нем тогда было жителей. Однако страна испытывала острую нехватку валюты и, как следствие, переживала дефицит даже товаров первой необходимости.

В условиях жесткой экономии большая часть продуктов распределялась по карточкам. Каждый гражданин страны ежемесячно получал продуктовые талоны на сумму в шесть израильских лир (около 150 современных долларов). Беременные женщины, пожилые люди и дети пользовались дополнительными льготами. Дефицит порождал спекуляцию и черный рынок, а вслед за ними и коррупцию среди чиновников. 

И вот как-то раз премьер-министр Давид Бен-Гурион и министр иностранных дел Моше Шарет крепко поспорили о том, какими средствами следует достигать поставленных целей. Бен-Гурион считал, что, если ты уверен в своей цели, надо добиваться ее любой ценой и всеми возможными способами. Может быть, он и не знал фразу о неподсудности победителей, якобы сказанную Екатериной Второй о Суворове, штурмовавшем Туртукай вопреки приказанию фельдмаршала Румянцева, но действовал всегда именно так. Шарет с ним не соглашался и приписываемую Макиавелли сентенцию о том, что цель оправдывает средства, считал неприемлемой.

Они были одновременно и друзьями и соратниками, и жесткими политическими соперниками внутри партии «МАПАЙ». Оба считались прагматиками, но при этом Бен-Гурион часто решался на рискованные и импульсивные шаги, тогда как Шарет, напротив, всегда был крайне осторожным, а иногда даже чересчур осмотрительным.

Так, в мае 1948 года, за день до голосования в Национальном комитете по вопросу о создании независимого еврейского государства, Шарет вернулся в страну из США. После встречи с госсекретарем Джорджем Маршаллом Шарет был обеспокоен жесткой позицией Соединенных Штатов, противящихся образованию Израиля, поэтому убеждал Бен-Гуриона отложить принятие декларации. 

В ответ Давид Бен-Гурион запер своего друга в кабинете и не выпускал до тех пор, пока тот не поклялся не рассказывать до голосования остальным членам Национального комитета об итогах поездки в Америку. В итоге за создание еврейского государство было отдано шесть голосов, против — четыре. Бен-Гурион победил, Израиль был провозглашен. 

Они вообще часто спорили друг с другом. Иногда о том, стоит ли устанавливать дипломатические отношения с маоистским Китаем и ссориться из-за этого с Америкой, иногда о том, какой чай вкуснее — с лимоном или без. 

На этот раз дискуссия о целях и средствах их достижения перетекла к разговору о непредвзятости чиновников тель-авивской мэрии. Премьер был уверен, что сотрудники муниципалитета относятся одинаково ко всем жителям города. Шарет был настроен куда более скептически. Спор разгорался все сильнее. 

— Ты не можешь знать наверняка! — кипятился Шарет. — С тобой они ведут себя совершенно иначе, чем с простыми гражданами.

Тогда Бен-Гурион предложил пари. По условиям сделки он должен был обратиться в тель-авивскую мэрию с письменной просьбой уменьшить ему городской налог на квартиру. Без каких-либо на то причин. Если чиновники дадут свое согласие, то только потому, что проситель — сам премьер-министр, и тогда Моше Шарет окажется прав. Условились о сумме пари, ударили по рукам.

В тот же вечер Бен-Гурион отправил в мэрию письмо следующего содержания: «Я, Давид Бен-Гурион, по профессии глава правительства, проживающий по адресу проспект Еврейского национального фонда, 17, обращаюсь к управлению тель-авивской мэрии с требованием пересмотреть размеры городского налога (7 лир), который я обязан уплатить…» 

Через две недели Бен-Гурион получил ответ. Городские власти рассмотрели просьбу главы правительства, но не сочли ее оправданной и отказали. Более того, история просочилась в прессу. Газета «Едиот Ахронот» опубликовала заметку с текстом странного письма премьера, а заодно сообщила о том, как отреагировали на него горожане. 

Один из них был страшно возмущен. «Как он мог! — бушевал хозяин маленькой тель-авивской лавки. — Он же премьер-министр! Он не должен был просить о таком, зная, что ему откажут. Премьер-министр не должен ошибаться. А вдруг в следующий раз он так же, не подумав, начнет войну?..»

На следующем заседании партийного руководства довольный Бен-Гурион сунул под нос Шарету газету и письмо из мэрии и потребовал выдать выигранные им в споре семь лир. Шарет повздыхал, но деньги отдал. Уже протягивая их премьеру, он вдруг замер и сказал:

— Постой, это ведь получается, что ты все-таки сэкономил свои семь лир? Не добился их от мэрии, так получил от меня?

— Вот видишь, — усмехнулся Бен-Гурион, — политическая мудрость в том и заключается, чтобы, имея несколько вариантов, так или иначе достигать своей цели. 

Ветеран израильской рабочей партии «МАПАЙ», рассказавший мне эту историю, утверждал, что Моше Шарет очень рассердился на хитрого Бен-Гуриона, который так ловко его провел.

Вероятно, именно с этого момента и началось их жесткое соперничество в партии. В 1953 году Давид Бен-Гурион, в первый раз уходя в отставку, рекомендовал в качестве своего преемника Леви Эшколя, а не Шарета, хотя тот все равно стал главой партии и премьером. В 1955-м, вновь возглавив правительство, Бен-Гурион сначала пригласил Шарета на пост главы МИДа, но уже через несколько месяцев выгнал с должности. А в 1965 году, накануне своей смерти, тяжелобольной и прикованный к инвалидному креслу Шарет прибыл на заседание партии «МАПАЙ», чтобы с разгромной критикой обрушиться на своего прежнего товарища.

А тот номер газеты «Едиот Ахронот» за 1950 год с письмом Бен-Гуриона, отказом горсовета и возмущенной реакцией горожан, действительно, можно найти в архивах издания.