Михаэль Дорфман

Всю ночь они проговорили. На идише. Изя рассказал, как он маленьким приехал в Америку. Как работал бухгалтером в фирме. Про пенсию, которой не хватает, чтобы переехать во Флориду. Еще рассказывал, какой красавицей была его мама в молодости. Попугай рассказывал Изе о своей жизни в зоомагазине, о том, как ненавидел воскресенье, когда приводили детей. Оба уснули довольные.

Начался еврейский Новый год. Предание говорит, что в Рош а-шана Господь пишет судьбу всех людей в Книгу жизни, но по милости своей оставляет еще десять дней до Судного дня, Йом кипур, чтобы человек осознал свои грехи и проступки перед Богом, извинился перед людьми и начал исправлять вред, нанесенный природе. В чем смысл этих дней, которые евреи называют страшными – от Рош-а-шана до Йом Кипура? По-еврейски неприлично ответить прямо, а принято рассказать историю.

Шел однажды одинокий старый вдовец Изя по улице. Вдруг слышит, как из зоомагазина раздается идиш «Кваккк, кваккк… как дела — вус махстэ, да? Чего стоишь как поц, а?» Зашел Изя в магазин, а там сидит серый африканский попугай и говорит ему:

–         Эй! Кенс ред’н идиш? Говоришь по еврейски?

–        Ваш попугай говорит на идише? – спросил Изя продавца.

–        Вус! Тебе что? Кажется, это китайский, – ответил попугай.

Достал Изя пятьсот долларов и унес попугая домой.

Всю ночь они проговорили. На идише. Изя рассказал, как он маленьким приехал в Америку. Как работал бухгалтером в фирме. Про пенсию, которой не хватает, чтобы переехать во Флориду. Еще рассказывал, какой красавицей была его мама в молодости.

Попугай рассказывал Изе о своей жизни в зоомагазине, о том, как ненавидел воскресенье, когда приводили детей. Оба уснули довольные.

Наутро Изя надел молитвенные ремешки – филактерии и накинул покрывало – талит.

–       Что ты делаешь?» – спросил попугай.

–        Давен – молюсь.

Попугай тоже захотел и Изя справил ему маленькие филактерии, талит и ермолку. Попугай загорелся желанием научиться молитвам, и выучил их все. Позже Изя научил попугая еврейским буквам, и они вместе учили Тору. Изя полюбил попугая как друга, как человека и как еврея. Он был спасен от одиночества.

В канун Рош-а-шана, Изя оделся по-праздничному и собрался уходить в шул – синагогу. Попугай захотел узнать, куда Изя идет. Он захотел пойти вместе с ним. Изя сказал, что шул не для птиц, но после шумного спора попугай отправился в синагогу у него на плече.

Появление Изи в таком виде вызвало в синагоге большое недоумение. Все подошли спросить в чем дело. Даже ребе с кантором подошли. Они не захотели пускать попугая в синагогу на праздник, но Изя просил и клялся, что попугай умеет молиться. Евреи даже поспорили с Изей, что попугай не может говорить на идише, тем более не может давен. Ставки достигли тысяч долларов.

Во время службы все косили на попугая. Тот сидел у Изи на плече и упорно молчал. Пропели одну молитву, потом другую….

«Давен! – шипел Изя – Молись! Ты же умеешь молиться… так молись… Все на тебя смотрят…». Но ничего не помогало.

После службы выяснилось, что Изя должен прихожанам и ребе больше четырех тысяч долларов. Домой взбешенный Изя возвращался молча… Через несколько кварталов попугай вдруг запел на идише старинный молитвенный «нигун».

–  Ты глупая и несчастная птица, – сказал Изя попугаю.  – Ты сегодня стоил мне больше четырех тысяч долларов… И это после того, как я сделал тебе филактерии и талит, как научил тебя еврейским буквам, молиться и читать Тору, как взял тебя в синагогу на Рош а-шана! За что?!… Зачем ты мне это сделал??!!.

– Не будь шмоком, – отвечал попугай, – Подумай лучше о том, сколько ты выиграешь, когда они захотят с тобой поспорить в Йом Кипур…

У нас, евреев, все особенное. У других на праздники больше разрешено, а у нас обязательно что-то запрещено. Причем, чем больше праздник, тем больше запрещено. На Праздник Освобождения Песах запрещено все, что вкусно, к примеру, пиво с сушками. На самый главный наш  праздник Судный День вообще все запрещено – есть, пить, заниматься любовью, даже надевать кожаную обувь. Это, по замыслу, должно помочь отвлечься от зияющих высот мира победившего капитализма и с трепетом ожидать решения своей судьбы на будущий год.

Рассказывают, как идет однажды Рабинович грустный-грустный, а навстречу ему толпа — веселая-веселая.

— Рабинович! Почему такой грустный? Посмотри, какое красивое небо, какая красивая луна!

— Да,- сказал Рабинович, — это они умеют.

Получаю я разные рассылки по поводу иудейского религиозного права – Галахи. Как раз накануне Судного дня пришла статья по поводу чтения “Видуй”. Это коротенькая молитва-исповедь, которую принято читать в Судный день несколько раз. Ее текст: “Господи, я грешен, виноват и преступен перед тобой, и сотворил (здесь надо огласить свой список). Я сожалею о своих проступках, мне стыдно и никогда не буду их совершать снова“.

Интересно другое. Перед постом положена трапеза. Ученые наши раввины все продумали и требуют, чтобы исповедь первый раз произносилась перед этой трапезой. В этом правиле нет никаких глубинных мистических смыслов, хотя всегда найдутся каббалисты, которые во всем подозревают глубочайшие божественные тайны.

Я не буду приводить всю учёную дискуссию, приведу лишь вывод наших мудрецов, блаженна их память – исповедь надо сказать перед трапезой потому, что если еврей подавится во время трапезы и помрет, то предстанет перед Творцом без исповеди, а это не годится. Такой народ не победить!