Андрей Гилан

Николай Черный, один из самых богатых людей Молдовы, рассказал о том, почему он отказался жить в красивой стране на берегу моря и  продолжает вкладывать деньги на родине.

Allmoldova публикует избранные цитаты из рассказа бизнесмена во время встречи с журналистами клуба «Социальный резонанс».

О себе

Я простой земной человек. Родился в крестьянской семье. Знаю, что такое деревенский труд. До сих пор помню, как делать вино и ухаживать за виноградниками. Этому меня научил отец. Знаю, как доить овец, корову, варить еду для домашней скотины. Этому меня научила мама. Я знаю, как следить за собой и соблюдать чистоту там, где живешь. Этому меня научили родители.

Восемь классов закончил в родном селе. Старший брат забрал меня в Кишинев, где я проучился 9-ый и 10-ый класс в школе № 32 с математическим уклоном. До сих пор общаюсь с классным руководителем и его женой — Андреем Моисеевичем и Маргаритой Георгиевной Негру, которая преподавала высшую математику.

Служил в войсках ПВО. Армия научила дисциплине, трудолюбию и исполнительности. Она сделала меня морально и физически стойким человеком. Затем поступил в Московский институт советской торговли. Закончил вуз по специальности «экономист народного хозяйства высшей квалификации». Работал рядовым бухгалтером одной из студенческих столовых, затем в ресторане «Норок», где дослужился до главного бухгалтера. Позже меня назначили директором ресторана «Бутояш», потом директором Треста общественного питания Фрунзенского района Кишинева (Буюканы — прим.allmoldova). Затем меня направили заместителем председателя в исполком Фрунзенского района. Спустя некоторое время по призыву партии и зову сердца уехал с семьей на Крайний Север Советского Союза, где полным ходом шла добыча нефти и природного газа. Там прожили семь лет. В 1991 году меня пригласили в республику возглавить топливно-энергетический комплекс. Времена были тяжелые, но интересные. Мы делали большие дела.

В 1990-х Вагит Алексперов, с которым познакомился на Крайнем Севере, пригласил меня в компанию «ЛУКойл». Я согласился.

Вагит Юсуфович поставил непростые задачи: за четыре месяца создать подразделение «ЛУКойл» в Молдове. Я справился. Потом мы вышли на румынский рынок, а затем на украинский. Дальше были Сербия, Чехия, Финляндия, Польша и другие страны. Разумеется, я бы не справился, если бы не хорошая команда специалистов, которая сопровождала меня. Многие из них были родом из Молдовы.
Все создавали с нуля. Когда уходил, под флагом «ЛУКойл» за границей работало 20 тысяч человек, действовало четыре нефтеперерабатывающих завода, сети АЗС. Бывали дни, когда я за сутки бывал в 2–3 странах. Сегодня мне скучно.

Об уважении

Я создавал структуры «ЛУКойла» в 26 странах. Везде, где бы ни работал, чтил местные обычаи, традиции и уважал законы. Мы всегда были корректны и считали, что от нашего присутствия в стране должна выиграть и компания, и сама страна. Я не приближался к большой политике.

О своем уходе из «ЛУКойл»

В «ЛУКойл» есть возрастной ценз: после 60 лет ты должен уйти на пенсию. Да, я мог бы еще проработать год-полтора. Мы несколько раз говорили с президентом компании Вагитом Алекперовым на эту тему, но я выполнил те задачи, которые взял на себя, и решил уйти. Сказал тогда: «Вагит Юсуфович, есть молодые ребята, которые только и думают, как занять мое место. Придет время, когда вы тоже будете думать о том, как бы мне об этом тактично сказать. Облегчаю задачу и молодым специалистам, и вам». Меня хорошо проводили. (смеется). Дали хорошую пожизненную пенсию. Сколько? Она соизмерима с несколькими десятками годовых зарплат президента Молдовы. Мы с семьей можем спокойно жить на эти деньги.

О семейном бизнесе

В 2009 году я добровольно ушел из нефтяной компании «ЛУКойл». С тех пор прошло уже пять лет. Я чувствую себя свободно, занимаюсь своими бизнесами, которые начал строить до ухода. Все предприятия принадлежат моей семье. Это две дочери, два зятя, четыре внучки, два внука, и, конечно, моя жена. Не могу назвать стоимость нашего имущества. На счетах ничего нет, все деньги вложены в бизнесы, которые базируются на производстве и технологиях.

Конечно, бизнес должен приносить прибыль, но я создавал его не для обогащения. Мог бы спокойно жить в красивой стране на берегу моря, но я не могу себе этого позволить, потому что чувствую долг перед краем, где родился и жил.

На всех наших предприятиях в Молдове и за рубежом в общей сложности работает около 3,5 тысяч человек. Они получают зарплату, а мы платим налоги. У нас есть специалисты, которые получают до 80–100 тыс. леев в месяц. Вы думаете, это особенные люди? Нет, это комбайнеры, механизаторы.

Сегодня в Молдове трудно найти хорошего специалиста. Однажды нам потребовалась нянька для детей. Вроде бы простой вопрос. Не поверите, но мы долго не могли ее найти. Почему? Работоспособные, умные люди уезжают из страны. Я не хочу развивать эту тему. В Молдове созданы такие условия, которые можно назвать геноцидом. В республике нет семьи, в которой кто-то из ее членов не работал бы за рубежом.

О земельных наделах и ореховодстве

В Молдове я купил 10 тысяч гектаров земли, на которых мы создали несколько хозяйств. Выращиваем зерновые, продаем семена подсолнечника, кукурузы, активно развиваем ореховодство: производим саженцы грецкого ореха и создаем в Сорокском районе самый большой в Европе ореховый сад, который можно считать настоящей лабораторией под отрытым небом.

Наши саженцы раскуплены на два года вперед. Их заказывают покупатели из Молдовы, Украины, Румынии, Турции и других стран. С каждым саженцем мы выдаем сертификат и гарантию на 10 лет. Одновременно выращиваем по 200–250 тысяч саженцев ореха. Это очень мало, просто физически не успеваем больше.

Об эмбарго и России

В этом году нашему винзаводу и туристическому комплексу Château Vartely, который был создан с нуля, исполнится десять лет. Мы вложили в него много сил и средств: с севера Италии привезли саженцы, обучали специалистов во Франции, чтобы они не делали «кислый борщ».

Когда Россия ввела эмбарго на импорт молдавских вин, мы очень переживали и с трудом оправились. Когда Россия вторично ввела эмбарго, был настоящий шок: реализация упала с 4,5 млн. до 2 млн. бутылок вина в год. Это серьезные потери.

Чтобы справиться с ситуацией, начали анализировать и решили отказаться от производства дешевых вин, которые отправляли в Россию и сделать упор на качество. Мы сократили персонал, переориентировались на другие рынки и вышли из кризиса. Сейчас продаем вина почти во все страны Европы, в Индию, Индонезию, США и Канаду.

Наши относительно недорогие бутилированные «Траминер» и «Фетяска регалэ» закупает даже Франция. Себестоимость одной бутылки обходится примерно в один евро. У нас закупают по 1,4–1,5 евро, в странах Европы они продаются по 3 евро. Наше «Каберне» и «Мерло» закупает Китай, а айсвайн — Япония. Недавно стал покупать Тайвань. Мы снова вышли на 4,5 млн. бутылок вина в год и больше не вернемся в Россию, даже если она откроет свой рынок.

О футбольном клубе «Зимбру»

Для того чтобы молдавский футбол был на достойном уровне, в него нужно инвестировать. У меня сегодня нет возможности вкладывать столько денег, как раньше. Мы продолжаем поддерживать «Зимбру» на хорошем уровне: у игроков достойная зарплата, тренировочные поля, мы их кормим, они разъезжают на шикарном автобусе, мы создали школу, в которой занимаются 500 мальчишек.

Но в скором времени концепция развития «Зимбру» изменится: больше не будем привлекать «залетных» легионеров, на которых безрезультатно тратили деньги. Уверен, наши ребята покажут результаты, которые будут не хуже, а, может, даже лучше, чем сейчас.

О создании собственного политического проекта в Молдове

Да, действительно, у меня были намерения создать в Молдове политический проект. Тогда я строил бизнесы в Молдове, но до конца не понимал, что происходит в здешней политике. Когда окунулся (смеется) в эту тему, понял, что это не мое и по сей день придерживаюсь того же мнения. Политика в Молдове стала инструментом бизнеса. Я человек дела и не могу думать о том, как кого-то «крышевать» и выступать в роли «зонтика». Никогда этого не делал. Меня не раз приглашали в политику, но я не хочу раствориться в списках какой-то партии и дышать пылью в парламенте.

О развитии Молдовы

Молдова не развивается. С момента обретения независимости, нет ни концепции, ни стратегии развития. Мы строим что-то непонятное. Новые партии, которые приходят к власти, думают только о том, как удержаться, а не как поднять страну и улучшать условия жизни ее граждан.

О своем намерении баллотироваться на пост примара Кишинева

Я знаю, что смогу сделать на посту примара. На выборы пойду сам. Я буду призывать людей поддержать меня, обещая, что вместе мы  сделаем все для того, чтобы преобразовать город, в котором живем мы, наши родители и дети.

О геополитическом векторе для Молдовы

Молдова должна быть ласковым теленком, который двух маток сосет. Надо иметь мудрость и политическую волю, чтобы договариваться со всеми, как это делают Швейцария или Люксембург. Нам не нужны крайности. В Евросоюзе есть чем полакомиться, но мы с ним все подписали, не договорившись по многим позициям, а теперь не знаем, что делать с фруктами и другой продукцией, поставки которой на Восток отрезаны.

О зависти к богатым

В Молдове не любят богатых, но никто не задумывается, что за счет бизнесменов формируется бюджет страны, из которого черпают деньги чиновники, правоохранительные органы, армия, учителя и т. д. Почему у нас не любят богатых? Все дело в зависти. Это наша национальная черта. Ни в одной стране мира, где я работал, не замечал, чтобы завидовали так, как у нас. Я не прошу, чтобы меня любили или уважали. Не надо. Не завидуйте! Знаете, как в Турции относятся к богатым людям? С придыханием и трепетом. Может, поэтому страна бурно развивается?