Выступая в понедельник в Совете Безопасности ООН, министр иностранных дел России Сергей Лавров предложил дополнить Декларацию ООН 1970 года о принципах межгосударственных отношений пунктом о недопустимости поддержки режимов, возникших в результате неконституционной смены власти - фактически, объявить революции вне закона.

Вообще-то, налицо отход от главного постулата российской внешней политики последних 15-20 лет - безусловного верховенства государственного суверенитета и невмешательства в чужие внутренние дела против всего прочего.

По поводу Югославии, Ирака, Ливии, Сирии Москва повторяла: что бы ни творилось в других странах, это их дело, пусть сами разбираются, извольте уважать власти, которые есть.

Согласно классическим канонам международных отношений, основанным на прагматизме, легитимным является правительство, реально контролирующее страну и способное давать и выполнять обещания.

Очевидно, теперь Москва собирается, руководствуясь некими принципами, выносить приговоры, какие режимы в других государствах легитимные, а какие нет. То есть делать то же самое, за что годами порицала Соединенные Штаты и их союзников.

Это, надо заметить, палка о двух концах. При таком подходе вопросы могут возникнуть и к самой России. В мире немало государств и политических сил, с чьей точки зрения нелегитимны бесконечное правление одного лица, концентрация власти, дискриминация оппозиции и ограничения свободы слова.

Происки или стихия?

Правда, Лавров включил в свою речь традиционный пассаж: "Народы имеют право самостоятельно выбирать свое будущее без вмешательства извне в их внутренние дела".

Тогда при чем здесь революции? Вот и пусть выбирают, а как, их проблема.

Если министр имел в виду, что антиконституционная смена власти - всегда результат внешнего воздействия, то здесь нет ничего общего с исторической правдой.

Революции происходят не оттого, что кому-то приспичило, а когда режим прогнил настолько, что его отказываются защищать даже его выгодоприобретатели. Помните Ленина: верхи не могут, низы не хотят? А он в этом деле понимал.

О том же писали не только классики марксизма, но и многие авторитетнейшие историки, в частности, создатели фундаментальной теории революции Карлейль, Гизо и Тьер, по чьим работам Сергей Лавров, надо полагать, сдавал в МГИМО зачеты.

Революция тем и отличается от путча, что ее никто не организует и не назначает на определенную дату. О ее неизбежности толкуют годами, а то и десятилетиями, и все равно она случается неожиданно, от какого-то незначительного толчка.

Февральская революция 1917 года грянула, как гром среди ясного неба. 22 января Ленин говорил на встрече со швейцарской рабочей молодежью, что его поколение (а ему было 46 лет) "не доживет до решающих битв". Троцкий обсуждал с американскими левыми перспективы создания социалистической республики на Гавайских островах.

Потом германская разведка воспользовалась ситуацией, которую не она создала, подсуетилась с пломбированным вагоном. Но наивно полагать, что если бы Ленин сидел в Цюрихе, в разваливающейся России все было бы замечательно.

Кстати, большевики в услужение к кайзеру не нанимались и шпионами в общепринятом смысле слова не были. Наличествовало тактическое и временное совпадение интересов.

Французскую революцию тоже никто извне не инспирировал. По некоторым данным, Лондон якобы подкидывал денег и вандейцам, и "Другу Народа" Марату, чтобы усиливать во Франции хаос, но это, опять же, началось задним числом и определяющей роли не играло.

Внешние силы могут воспользоваться революцией. Так не надо создавать для этого условия.

Кого винить?

Микробы побеждают организм с ослабленным иммунитетом, ветер валит подгнившие деревья.

"Силу революциям придают не крайние требования меньшинства, а неудовлетворенные законные чаяния большинства", - писал Бисмарк.

В 1960-х годах на его родине нашлись и громко заявили о себе революционеры из "группы Баадера-Майнхоф", да никто за ними не пошел.

После восстания декабристов все мыслящее российское общество, включая тех, кто, в принципе, их идей не разделял, возмущалось жестокостью Николая I, который "125 в Сибирь сослал и пятерых повесил".

Если бы в ту пору подобное возмущение в войсках случилось в Британии, пятью повешенными не обошлось бы.

Но там существовали парламентская демократия и свободная пресса, люди, во всяком случае, равные по положению декабристам, имели легальную возможность критиковать и менять правительство. В России даже представители высшей аристократии могли влиять на политику лишь постольку, поскольку монарху было угодно их слушать. В результате на Сенатскую площадь вышли девять князей и четыре графа.

"Власть, основанная на насилии, насилием же свергается", - чеканно сформулировал Руссо.

Когда случается революция, это всегда плохо. Но кто виноват и в какой степени, зависит от конкретной ситуации и является темой для дискуссий. Очевидно, неправы как Михаил Бакунин с его восторгами по поводу "очистительного бунта", так и живший в XVIII веке немецкий профессор Карл Вольф, утверждавший, что подданные обязаны "с готовностью и охотно" исполнять все, что предписывают сверху.

Лучшее лекарство от революций - свобода, права человека, регулярная сменяемость власти, эффективная экономика, открытость реформам. А где кто-то хочет править вечно, воровать безнаказанно, и, по выражению Солженицына, сто редек тебе в рот, если рот откроешь, там будут революции. И объявлять их вне закона можно с таким же успехом, как запрещать плохую погоду.

А коли делать это, не худо бы для баланса одновременно запретить тиранию во всех ее проявлениях. В частности, считать нелегитимным любой режим, нарушающий Всеобщую декларацию прав человека ООН 1948 года. Но об этом Сергей Лавров не говорил.

Уроки прошлого

Согласно распространенному пессимистическому суждению, единственный урок истории состоит в том, что она ничему не учит.

В 1815 году на Венском конгрессе европейские державы учредили Священный союз монархов - первую в истории универсальную международную организацию. С единственной целью - предотвращать революции. При всех расхождениях, по этому вопросу достигли консенсуса (чем в современном мире и не пахнет).

И все равно ничего не вышло.

Французские интервенты с коллективного благословения подавили революцию в Испании, а австрийские в Италии, но уже в 1830 году грянула Июльская революция во Франции. После того, как "ничего не забывший и ничему не научившийся" Карл X Бурбон попытался, по его собственным словам, "вернуть времена Людовика Святого" - издал ордонансы о восстановлении абсолютизма, отмене конституции и роспуске парламента. Да еще имел наглость заявить, что документы были продиктованы ему лично Пресвятой Богородицей.

Вспоминается пакет "диктаторских законов", в нарушение регламента пропихнутый Виктором Януковичем через Верховную Раду 16 января 2014 года.

Ну, на том "легитимность" и закончилась. Священный союз, доказавший свою неэффективность и непрактичность, приказал не поминать лихом. Только Николай I долго кипятился в одиночестве и обзывал нового короля Луи-Филиппа "человеком, ограбившим сироту" (имелся в виду внук Карла X Анри де Шамбор).

Россия в этом деле всегда бежала впереди паровоза.

В 1821 году в Греции началось восстание против османского владычества. По всем соображениям - геополитическим, экономическим, моральным - Петербургу следовало поддержать его. Но Александр I заявил: "Бунтовщики, подданные одного монарха, не должны находить покровительства у другого".

Греция все равно стала независимой, а влияние в ней приобрели Англия и Франция.

Николай I прославился фразой: "Европе нужен жандарм!". Лучше бы отменил крепостное право, а Европа как-нибудь сама разобралась бы.

Кстати, из всех российских правителей Владимира Путина чаще всего и по самым разным поводам сравнивают именно с Николаем I. А Сергей Лавров, если продолжать аналогию, стало быть, граф Нессельроде.

Есть мнение, что азартнее всех борются с чужими революциями те, кто небезосновательно опасается революции у себя - не завтра, так в будущем.

Благое пожелание

С практической точки зрения, российская инициатива вызывает массу вопросов.

Как, следуя ее логике, относиться к СССР, правопреемницей которого провозгласила себя Российская Федерация? И к Соединенным Штатам, рожденным революцией против легитимного Георга III?

Не поддерживать "нелегитимные" режимы - это что? Бойкот с отзывом послов? Или иметь дипотношения все-таки можно, а нельзя торговать и давать займы? Или это тоже допустимо, а предосудительно поставлять оружие?

Все предпринятые в XX веке попытки изоляции правительств, пришедших к власти революционным путем, будь то СССР, КНР или Куба, ни к чему не привели. Такие вещи решаются не в международных организациях, а внутри страны. На избирательных участках или на площадях - это уж как получится.

Надо полагать, демарш Москвы останется чисто пропагандистским ходом без последствий. Конъюнктурная цель - лишний раз уколоть Украину - торчит как шило из мешка.

Майдан, стало быть, нелегитимен, а вооруженный сепаратистский мятеж на Донбассе оправдан? Ну, кто после этого станет инициативу Лаврова серьезно обсуждать?

В идеале, конечно, хотелось бы, чтобы все и всегда было мирно и строго по закону. Всеобщее и полное разоружение - тоже хорошая идея. Еще можно вписать в документы ООН, что люди обязаны быть добрыми и честными, любить друг друга, и чтобы лев возлег рядом с ягненком, а младенец играл с ними.

Но мы живем на грешной земле.