Что ждет Россию после убийства Немцова? Кто за этим стоит? Грозит ли стране украинский сценарий? На эти и другие вопросы Анатолию Кузичеву ответила общественный деятель, писатель и экс-соратница Бориса Немцова по "Союзу правых сил" Ирина Хакамада в рамках программы "Действующие лица".

"Все политики 90-х приговорены обменять свои рейтинги на то, что было в 90-х"

Ирина Хакамада о символическом значении убийства Немцова: "Борис Немцов был символом России 90-х: символом романтики, символом ошибок, которые совершала власть в 90-х, символом ельцинской эпохи и его птенцов, которых он выращивал. То есть в нем было столько всего намешано, поэтому его убийство — это убийство эпохи. Хотим мы того или не хотим, это окончательная жирная точка. Не будет больше этого ни в каком виде, то есть в виде завершенном. 90-е — это была колеблющаяся эпоха между старым и прошлым. Так вот, колебаться больше не будем".

О характере Немцова: "Он всегда все делал страстно. В 1999 и 2000-м он встречался с премьером, потом президентом и, поскольку был частью высокой ельцинской номенклатуры, поэтому они чуть ли не на "ты" разговаривали, в отличие от меня, которая встречалась очень редко и очень отстраненно.

А Немцов вместе с Путиным чуть ли чай не пили по-дружески. А потом, когда он впал в оппозицию, это носило такой же эмоциональный характер, такой же персонифицированный. Его все время несло в сторону личных характеристик Путина, не только системы. Не потому, что он злобный — Немцов был самый мирный, а потому что страстный".

О причинах своего ухода из политики: "А где у нас сильные политики, как они могли родиться в 90-х? У нас что, была школа выращивания этих политиков, у нас были Итоны, или у нас было 300 лет демократии? Надо благодарить бога, что хоть как-то родились. У нас не было свободной журналистики, у нас много чего не было. В 90-х ковались кадры по ходу дела. Я тоже никогда в жизни не собиралась быть политиком и вдруг стала, и потом училась на ходу. Но я человек более женского рода, скажем так, поэтому спокойнее.

Меня интересовала всегда система, и я никогда не переходила на личности. Ну и что, я выиграла от этого? Я ничего не выиграла. Борис Немцов переходил на личности. Выиграл он этого? Он тоже ничего не выиграл. Никто ничего. Тут кем только ни будь — все равно.

Все политики 90-х приговорены обменять все свои рейтинги на то, что было в 90-х. Об этом сказал Ельцин: "Я обменял свой рейтинг на реформы". Это была печать Гайдара на всю жизнь, хотя он премьером был всего полгода. На этом печать Немцова, хотя он недолго был просто вице-премьером. На этом печать моя. И уж я вообще хомячок либеральный: "налоги для малого бизнеса", "упрощенка-вмененка", и все равно на меня вешают это все. Поэтому я была мудрее всех, я ушла. Просто завершила все на высшей точке и, как спортсмен, ушла. Я знала: дальше это будет вечная история, нужны новые, молодые".

О том, кто мог убить Немцова и почему: "Я могу сказать только одно: как в человеке, так и в обществе, настроение обязательно материализуется.

Если государство перестает быть арбитром, а делит всех на своих и чужих и само встает на сторону своих, отрицая чужих, то у него обязательно будут уличные радикальные последователи, которые решат, что теперь можно пойти на поводу своего эго и, наконец, что-нибудь такое сделать… "полезное", что очень хотелось. Но если государство на них гонит, так что нам-то не пострелять.

Я здесь согласна с Резником, что это радикалы. Энтузиасты снизу, которые могли пользоваться неформальной поддержкой таких же энтузиастов из бывших спецслужб. Больно все красиво организованно. То есть напрямую я не виню ни Кремль, ни президента, никого, но косвенно, если государство в лице правосудия, это один институт, в лице федеральных каналов телевидения, на которые государство напрямую влияет или проплачивает, как "Второй канал", в лице разрешительных органов, например, Минюста, который или позволяет зарегистрировать партию, или не позволяет, в лице Федерального Собрания, которое прописывает законы, по которым нужно избираться, в лице комиссии государственной, которая подсчитывает результаты — если в лице всех этих институтов государство встает только на одну сторону и перестает быть арбитром, который следит, чтобы правила одинаково соблюдались и все были равны перед ними, то сразу же это передается вниз, очень быстро. А маргиналов-радикалов, которые кого-то почему-то ненавидят по своим причинам — их множество в любом обществе…"

О перспективах Майдана в России: "Майдан наступает тогда, когда появляются "януковичи", которые обворовывают всю страну. Не было бы всего этого, не было бы Майдана. И вы со мной в этом согласитесь, потому что вся хаосная политика — то мы в Таможенный союз, то мы в Евросоюз, то обратно — была связана с "кто денег даст долги закрыть". Люди вышли на Майдан в связи с тем, что их достало все, что происходит. Поэтому у каждого свой Майдан. Майданы не импортируются, не экспортируются. Сурков сказал, что есть суверенная демократия. Так вот, если есть суверенная демократия, есть и суверенные Майданы. У каждого будет свой Майдан. И Россия его или получит или не получит. Это никак не связано ни с Соединенными Штатами Америки, ни с Европой, ни с Украиной. Она получит свой Майдан".

"Люди за время информационной войны озверели"

Ирина Хакамада о возможности появления Майдана в России: "Если ничего не изменится, вовремя не опомнимся, Майдан в России — это прогноз. И он будет совсем свой. С момента наших отношений с Украиной, кто породил вот эту агрессию? Понятно, что это целый проект по созданию информационного фона, искусственной повестки дня в виде информационной войны. Потом ее переняла украинская сторона, поэтому эта война вышла за рамки национальной, пошли "укры" и "ватники", то есть оскорбления. Потом это все вылилось, естественно, и в интернет. Началось с "Крымнаш" и так далее.

Сейчас эта верхняя точка пройдена, начинаются более мирные переговоры. А настроение-то у радикалов осталось. Люди за время этой информационной войны озверели. Это все теперь выливается внутрь страны. Мало того, я уверена, что в структурах власти кому-нибудь это нравится. Потому что, все-таки, экономическая ситуация тяжелая. А держать мобилизацию людей нужно продолжать.
Поэтому мы уже переходим от украинского врага, европейского, американского, когда с утра до вечера уже 25 лет говорят, что Америка все тут понаделала. И спецслужбы, и коммунисты всегда говорили, что развал Советского Союза — спецпроект США".

О появлении нового врага: "Сейчас нужно находить внутреннего врага, чтобы отвлечь людей от кризиса. Если это выгодно большинству: спецслужбам выгодно, есть кого сажать, кого преследовать, власти выгодно — народ не думает о том, что у нас в банках все не слава богу, и чем закрывать дырочки, мы не знаем, денежки надо снимать. Надо как-то народ подсобрать на что-нибудь, находят такого врага — конечно, это выливается в какой-то ужас, который никому не нужен, например, убийство Бориса Немцова, и точно так же это может вылиться в совершенно стихийный митинг, непонятный, непонятно кем ведомый, не либералами, совсем свой, особенный, националистический, радикальный, агрессивный Майдан, который будет бороться с властью, для которой Путин — это хомяк либеральный".

О спецслужбах: "Бытовая версия убийства Немцова, как и все версии, имеет право на существование, но она не носит показной характер — на глазах у Кремля с такими рисками. Чаще всего, подъезд, темная улица, по башке двинуть, морду набить. Тем более, зачем же в упор расстреливать, у него же девушка была все-таки киевлянка, не из Чечни. Для меня это странная история, 20 камер, все работают, никакая не ломается, и мы третьи сутки думаем, какие номера были на машинах. Это, между прочим, дискредитация спецслужб, вообще-то. Вы уж выберите: или вы профессионалы, или ничего не можете. Если вы ничего не можете, тогда скажите, что расследование закрыто, и мы не обсуждаем. Или привлеките того, кто может. А если вы профессионалы, то не надо опровергать каждую секунду свою же информацию".

О дружбе с Борисом Немцовым: "С Борисом мы перестали общаться где-то полтора года назад, до этого мы встречались. Как-то разошлось. Где-то я написала в блоге, что такая радикализация обзывалок президента мне не нравится. Мне не нравится все, что связано с ботоксами, с этими делами. Я не люблю, когда лично оскорбляют людей. Если вы серьезный политик, вы должны бороться с системой. И как-то мне это разонравилось. Я ходила на все митинги, кроме 6 мая, случайно не пошла, когда пересажали всех. А на Марше мира видела Борю веселого, но он всегда во главе, а я в хвосте среди обывателей, потому что хожу как единица.

А так он на днях рождениях у меня был, он в последний раз на мой день рождения примчался, подарил мне велосипед, говорит: "Ты знаешь, это очень модно, ты модная баба, Ир! Синдеева об этом говорит, давай на велике". Я говорю: "Борь, ты что, обалдел, здесь такое движение вообще, я погибну". "Не-не-не, — говорит, — ты учись, это очень модно, круто". И такой мне велосипед припер, дико дорогой.
А второй раз он, наверное, решил, что я вообще очень спортивная девушка, он вообще ко мне относился шикарно, он мне подарил на четырех колесах узенькая досочка, как это называется, не скейтборд? На нем очень сложно удержать равновесие даже профессионалам. И он сам чуть ли не разбил себе голову, когда только попытался встать. Он говори: "Ирка, ты такая крутая, ты научись, будешь ездить по Москве, и у тебя вообще все будет круто в этой жизни".

Вот это был Боря! Он был весь в этом. И это было чудесно, потому что политика очень сухая жестокая вещь. Людей иссушивает, создает негативный фон, тяжелую атмосферу. Боря, несмотря на то, что я с ним часто спорила, мне было иногда с ним очень тяжело, был витамин С, знаете, выпил витамин С и как-то взбодрился".

"Бесплатный Крым нам обошелся еще дороже"

О "богатстве" Немцова: "Мне кажется, что Боря относился к "HENRY" — сейчас появился такой термин. Это High Earner, Not Rich Yet. Человек, который неплохо зарабатывает, но еще не богат. Вот я такая. У меня всю жизнь впечатление, что сейчас, вот сейчас, и вдруг — раз, и "Yet" осталось. Больше ничего нет, один "Yet". Так и у него. Так, взбрызгами, может быть, что-то где-то. Положил деньги куда-то в банк, за него кто-то куда-то вкладывал, это давало что-то. Может, играл, может, какая-то компания какие-то проценты платила. Но это все не то богатство.

Не было там никакого офигенного богатства. Никто из его жен не купался в роскоши. Он же добрый был, он не бросил бы. Знаете, есть такие богачи, а жена пусть с голоду умирает. Нет, это не борин вариант. И потом, Боря никогда не был сильно щедр, не потому, что он жадный, а потому, что он никогда не был богатым".

О повышении пенсионного возраста в России: "Для страны это ужас, потому что при повышении пенсионного возраста вы оставите людей голодными, поскольку рабочих мест для того, чтобы эти люди работали, не существует. Их выпирают с работы и не дают работать уже около 50 лет. У нас очень мало рабочих мест для пожилых. Фактически 200 компаний их обеспечивают, и они все ресурсные, с государственным управлением, и стремятся быть высокотехнологичными. А дальше что? А дальше тот самый планктон, которого нет. Поэтому мы повысили пенсионный возраст, перестали платить даже эти деньги, а человека увольняют или, если вдруг он решил начать работать, никуда не берут. Мы единственная страна, претендующая на развитость, где в анкете и в резюме вы должны указать год и месяц рождения. В Америке это запрещено. Поэтому когда ты приходишь на собеседование, уже есть предвзятость".

О присоединении Крыма: "Понятно, что Америка и Россия борются за влияние на постсоветском пространстве, и под раздачу попала Украина. Украина стала пешкой, жертвует людьми ради игр двух больших государств, что ужасно, негуманно и неперспективно.

Поэтому я и предупреждала, я обращалась к президенту Путину на прямой линии: ну хорошо, Крым получился без выстрела, дальше не нужно двигаться, потому что дальше будет куча крови, что и произошло. Мне не понравилась эта модель, она экономически очень тяжелая, травматическая для другого государства. Мы же Чечню не отдавали, ни с выстрелами, ни без выстрелов. Та форма, в которой его аннексировали, мне не понравилась, хотя всегда хотелось, чтобы Крым был наш.

Поэтому я предложила компромиссный вариант. И в администрации президента об этом знали. Я говорила: давайте купим, как в свое время Аляску покупали. Куча долгов у Украины, ей не поднять эти выплаты в связи с тем, что там революция, и мы взаимозачетом, да еще денежек подсыпем, и всем будет хорошо. Ответили: бесплатно возьмем. "Бесплатно" получается еще дороже. Потому что Крым зависит полностью от Украины по поставкам электроэнергии и инфраструктуре. Если бы купили, заодно бы и договорились, как дальше там двигаться. И всем бы было выгодно".