Переболев в детстве полиомиелитом, он смог взобраться на вершину музыкального Олимпа даже на костылях. Он был дважды удостоен премии «Оскар» (за саундтреки к фильмам «Список Шиндлера» и «Мемуары гейши») и 15 раз – премии Grammy. Ему с одинаковой легкостью покорялись как ноты Вивальди, так и традиционные еврейские мотивы. Он в очередной раз доказал всему миру, что только человек с еврейскими корнями может так чувствовать скрипку. Сегодня всемирно известному скрипачу Ицхаку Перлману исполняется 70 лет.

Совсем не обязательно быть почитателем классической музыки, чтобы понять голос скрипки Ицхака Перлмана. Он уникален и разносторонен. Он вызывает ликование души, исполняя как Вивальди, так и близкие каждому еврейскому сердцу мелодии. Ему вообще покорились все музыкальные стили. Но, несмотря на это, став эталоном мастерства и таланта, он уверен, что «в музыке нет понятия абсолютного совершенства, всегда есть к чему стремиться», ведь «можно над чем-то долго и тяжело работать, а выйдешь на сцену – и всё равно будет чего-то не хватать».

А он работал долго и тяжело, с самого детства. Впервые его услышал и отметил знаменитый скрипач Айзек Стерн во время своего визита в Тель-Авив в 1957 году. Именно стараниями Стерна юный Перлман оказался в Нью-Йорке. Здесь он был представлен известному импресарио Солу Юроку, открывшему многих известных миру скрипачей. Однако Перлману Юрок отказал – сразу и наотрез, не дав ни малейшей надежды на возможность удачной карьеры. Всё из-за того, что Перлман, переболевший в детстве полиомиелитом, ходил на костылях и играл сидя. Тем не менее протекция Стерна была столь сильна, что Юроку пришлось изменить свое решение. Сделал он это с огромным неудовольствием, но позже будет признаваться, что «не зря в него поверил», что «в Перлмане не ошибся».

«Не ошибся», пожалуй, даже не совсем подходящее слово к человеку, который 18 ноября 1995 года вAvery Fisher Hall в нью-йоркском Линкольн-центре смог отыграть весь концерт на трех струнах скрипки. Перлман лишился одной струны сразу же после нескольких взятых первых аккордов. В замершем зале звук лопнувшей струны был отчетливо слышен. Повисла гробовая тишина. Публика ожидала замены инструмента, долгой паузы, ожидала чего угодно, но только не того, что Перлман, сидевший минуту после этого в молчании, вдруг продолжит играть. На их глазах он делал невозможное. Играл на трех струнах. Находящийся в зале так описывал этот момент: «Видно было, что он модулирует, меняет, как бы сочиняя пьесу заново в своей голове. В какой-то момент это звучало так, будто он расстраивает струны, чтобы извлечь из них новые звуки, которых они никогда до того не издавали». Можно только представить, какие овации взорвали зал, после того как Перлман закончил игру. Он же, вытерев пот с лица и улыбнувшись, спокойно сказал: «Знаете, иногда задача артиста – выяснить, сколько музыки можно сделать из того, что у тебя еще осталось».

Конечно, преподаватели Перлмана в Тель-Авиве и Нью-Йорке рассказывали юному ученику легенду об игре Паганини на одной струне, однако навряд ли могли представить, что он воплотит ее в реальность. Кстати, обучался Перлман у действительно выдающихся педагогов – представителя русской скрипичной школы Ивана Галамяна и выпускницы Джульярдской школы Дороти Де Лей. Его дебют состоялся в 1963 году на сцене Карнеги-холл. Зал, который помнил Чайковского, Горовица и многих других великих музыкантов, принял его дебют мощнейшими овациями. Вскоре он победил на американском конкурсе имени Левентрита и окончательно покорил Америку.

Ну, а затем началось покорение мира. Его гастроли, закрепившие за ним славу выдающегося скрипача, с успехом проходили в Европе, Северной и Южной Америке, Австралии и в странах Дальнего Востока. В каждом своем выступлении он был безупречен, музыка в его исполнении откликалась восторгом публики везде, где бы он ни побывал. Этот восторг запечатлен как в памяти самого музыканта, так и в многочисленных наградах. Больше, чем кто-либо из музыкантов-классиков, он был удостоен премии Grammy – 15 раз. Перлман получил два Оскара за саундтреки к фильмам «Список Шиндлера» и «Мемуары гейши». И кроме того, он является обладателем множества немузыкальных наград.

Так, в 1986 году президент США Рональд Рейган вручил ему медаль Свободы за выдающиеся достижения и вклад в развитие культурной жизни страны. А в 2000 году Национальную медаль искусств вручил уже президент Клинтон. На инаугурации Барака Обамы тоже играл Перлман. И кого же еще могли пригласить в Белый дом в 2007-м на прием в честь королевы Елизаветы? А затем и в Букингемский дворец? Только Перлмана, который не только великий музыкант, скрипач, но и ко всему прочему прекрасный дирижер и певец: в опере «Тоска» Перлман спел баритоном партию Тюремщика. Правда, тогда сам он сказал так: «Я пришел к выводу, что петь, тем более на чужом языке, гораздо труднее, чем играть на скрипке. Так что я не буду больше отнимать хлеб у певцов своим скромным баритоном».

Он выступал с известнейшими дирижерами и именитыми музыкантами: Мстиславом Ростроповичем, Пинхасом Цукерманом, Владимиром Ашкенази. В его репертуаре всегда были как широко известные, так и написанные специально под него произведения. Исполняет он их, кстати, на разных скрипках, утверждая, что «на одной совершенно невозможно сделать то, что удается на другой». Одна из них – скрипка Гварнери 1743 года, вторая – скрипка Страдивари 1714 года. Последней он добивался без малого 20 лет. Впервые он сыграл на ней, когда ему было 25 лет. Но тогда эта скрипка была чужая, учительская, и он годами мечтал, что когда-нибудь сможет себе ее позволить. Она оказалась в руках уже действительно маэстро, когда ему было 44 года. Хотя, по его же собственным словам, «необязательно иметь скрипку великого мастера». «Но, естественно, если у вас в руках высококлассный инструмент, гораздо легче передать в звуке все краски и оттенки, – добавляет Перлман. – Чтобы получить максимальный результат, важно знать секреты инструмента, его реальные возможности, которые, в отличие от человеческих способностей, не меняются. Это константа».

Константой является и то, что его жизнь и выступления неразрывно связаны с Израилем – землей, подарившей 31 августа 1945 года миру его талант, а ему – жизнь. Сам он любит говорить, что можно даже не спорить с тем, что если бы у каждого музыкального инструмента была своя национальность, то скрипка была бы однозначно еврейкой: «Вот почему клезмер – естественная музыка для скрипки и часть моего сердца».

Свой опыт, точнее, умение понимать музыку Перлман передает и студентам музыкального факультета Бруклинского колледжа. Он не требует от студентов делать так же, как и он, повторять за ним, не создает «клонов собственных эмоций и переживаний». Главным в исполнении он считает то, «что ты чувствуешь в данный момент». «С учениками я предпочитаю говорить, – любит повторять великий скрипач. – Стараюсь научить их задумываться над тем, как передать в музыке собственные чувства, слушать и слышать себя без подсказок со стороны».

Поддерживая молодых скрипачей, совместно с женой Тоби, тоже скрипачкой, его бывшей ученицей, он основал специальную программу изучения камерной музыки и создал фонд имени Дороти Ричард Старлинг для талантливых молодых скрипачей в Джульярдской школе музыки. Сейчас, проживая в Нью-Йорке и оглядываясь на свой пройденный путь, он уверен, что развивать новые дарования – это одна из его основных задач. И он с ней, очевидно, справляется: на сценах мира уже постепенно начинают рукоплескать его ученикам.