Андриана Кептине

В своем интервью порталу ТРИБУНА председатель Центра юридических ресурсов Влад Грибинча  рассказал о реформировании юстиции и борьбе с коррупцией, а также  о происходящих в Кишиневе протестах.

T: Господин Грибинча, в Республике Молдова в последнее время проходят активные протесты. Соблюдается ли при этом Закон об организации и проведении собраний? Тем более что  столичная примэрия объявила о намерении подать в суд на тех, кто протестует в сквере парламента.

В. Г.: Я предпочту не обсуждать этот вопрос, поскольку люди вправе протестовать. Если  это не нарушает общественный  порядок и не препятствует  дорожному движению, полагаю, вполне естественно, чтобы люди протестовали.

Что касается действий, которые может предпринять примэрия, в той мере, в которой в примэрии достаточно разумные, чтобы принять правильное решение, думаю, какое бы решение ни приняли, оно должно быть в интересах жителей.

T: Кстати, этот закон нуждается в  каких-либо изменениях? Что не работает как надо?

В. Г.: Нет, я боюсь, что если   начнут изменять этот закон, тогда его не будут изменять в сторону улучшения, а наоборот. Есть очень много людей, которые недовольны этими протестами, поэтому при таких обстоятельствах существует  высокая угроза ужесточения норм закона. У нас  достаточно хороший закон о собраниях.

T: Вы участвовали в качестве эксперта в разработке Стратегии реформирования сектора юстиции на 2011-2016 гг. Довольны ли Вы внедрением этого документа? Вы можете перечислить самые большие недостатки?

В. Г.:  Не думаю, что в стране много людей заметили  значимые результаты внедрения Стратегии. Сделано немало на законодательном уровне, в некоторые законы внесены хорошие изменения, в другие – менее  хорошие, но в целом в том, что касается изменения законодательства, результаты были относительно хорошие. Совсем другое дело, что  изменилась ли от этого  практика применения закона. Вот с этим у нас как раз и отмечаются проблемы. Во-первых, хотя в законодательство введено немало инноваций, практика не изменилась. Во-вторых, самый большой  вызов   реформы – изменение восприятия людей и повседневного поведения госслужащих. И в этом отношении у меня складывается впечатление, что когда речь заходит о повседневном поведении прокуроров и судей, а также  адвокатов, в некоторых случаях положение дел оставляет желать лучшего.

Что касается  сложностей с продвижением законодательством, то  они относятся к оптимизации карты судебных инстанций.  Хотя это следовало провести еще давно, непосредственно процесс оптимизации еще не начался. Были выполнены только исследования, мне известно, что существует проект закона в Министерстве юстиции. Думаю, этот проект закона следует утвердить как можно скорее.

Другой вопрос связан с реформированием прокуратуры. В этом отношении у нас есть недоработки еще с прошлого века. Наша прокуратура советского типа. Новый проект  закона о прокуратуре разработан группой экспертов. Также подготовлено изменение смежного законодательства. Думаю, настало время сделать решающий шаг в реформировании прокуратуры.  Закон о прокуратуре следует принять как можно скорее, а именно до конца октября – начала ноября, чтобы с 1 января его можно было применять. Кроме того, есть определенные проблемы и в том, что касается дисциплинарной ответственности судей и работы Высшего совета магистратуры. В этом отношении вмешательство в законодательство было, но, с моей точки зрения, оно оказалось менее удачным.

T: Что следует предпринять в срочном порядке  нынешнему министру юстиции?

В. Г.: Министру необходимо внимательно и не спеша рассматривать  любую инициативу, которая попадает на его стол. Однако я  опасаюсь, что эти инициативы были представлены только ради того, чтобы сорвать другие инициативы, а не ради продвижения.

T: Почему судебная система, в которую, кстати говоря, было вложено очень много (я имею в виду  многочисленные международные проекты, направленные на усовершенствование деятельности), все же охвачена коррупцией?

В. Г.: Коррупция характерна не только  для правосудия    – она характерна для общества в целом. Если в обществе существует коррупция, то она будет и в правосудии. Я не уверен, что коррупция в правосудия так уж распространена, как говорят, но не могу отрицать ее существование. Почему она существует? Потому что нас самом деле не проводились серьезные реформы, направленные на борьбу с коррупцией, а учреждения, отвечающие за борьбу с коррупцией, остались нереформированными и политически подчиненными.

T: Протестующие требуют отставки целого ряда глав учреждений, в том числе и генерального прокурора. Что не сделал нынешний  генпрокурор,  раз существуют нарекания в его отношении?  Каким должен быть генпрокурор в европейской стране?

В. Г.: Во-первых, что касается господина Гурина,  следует отметить, что население поверило в него, но, по всей видимости, многие  ожидания не оправдались. Вероятно,  это недовольство и служит причиной для выдвинутых требований. Впрочем, требования носят политический характер и в таком случае очень сложно давать чему-то рациональные объяснения. В то же время думаю, да, мы можем упрекнуть генерального прокурора, что он не провел в Прокуратуре  те реформы, которые ожидались. Многие реформы можно было провести и без изменения законодательных рамок.

С моей точки зрения, в европейской стране генеральный  прокурор должен руководствоваться  тем,  что указывают ему собственная совесть и разум, и в меньшей степени тем, что может  или не может понравиться людям в правительстве или парламенте. То есть он должен быть неподкупным, смелым, обладать твердым внутренним стержнем и преследовать  добрые намерения.

T: Кстати, Вы участвовали в проекте закона по реформированию прокуратуры. Где этот проект? Что изменится, если его примут?

В. Г.: Реформа  Прокуратуры началась еще в 2013 году, два года  шла  работа над новым Законом о Прокуратуре, который получил экспертные заключения Венецианской комиссии, дважды согласовывался с мнением Совета Европы. Кроме того, этот документ обсуждался в  достаточно широких кругах. Проект закона, действительно, революционный, он предлагает множество вещей, в том числе сокращение иерархической подчиненности, укрепление Высшего совета прокуроров, сосредоточение усилий прокуроров на уголовные дела и т. д. Также он предлагает ввести эффективные механизмы повышения уровня дисциплины прокуроров,  расширение социальных гарантий прокуроров.

Этот  проект закона невозможно внедрять без изменения смежного законодательства, а именно  процедурных кодексов.     Оно  также разработано и готово для утверждения. Проект закона принят этой весной в первом чтении, теперь его предстоит принять во втором.  Проект закона по смежному законодательству еще не утвержден парламентом,  однако надеюсь, что на будущей неделе его отправят из Минюста в правительство и он как можно скорее попадет в парламент. В любом случае необходимо, чтобы закон был принят до конца октября – начала ноября. Без изменения смежного законодательства Закон о прокуратуре не будет работать как надо. Желательно принять оба проекта «единым пакетом».

T: Уже долгое время  говорят о том,  что судьи, ответственные за решения, из-за которых ЕСПЧ выносит осудительные приговоры в отношении РМ, должны из собственного кармана выплачивать компенсации. Согласны ли Вы с таким  утверждением? Существуют ли шансы, чтобы такое произошло?

В. Г.: Я не совсем согласен с этим утверждением. Судьи должны платить из собственного кармана за допущенные ошибки только когда они намеренно выносят явно незаконные решения. Когда идет  речь о простой ошибке, и  не нужно забывать, что ошибаться человеку не чуждо,   по закону за  это отвечает государство, а не судья. Вместе с тем, если выясняется, что судья умышленно вынес явно незаконное решение, тогда существуют законные процедуры, их можно инициировать и потребовать возмещения всего ущерба, который судья нанес своими  действиями. Понимаю, что  это доказать сложно, но, тем не менее, возможно. Думаю, только так судьи должны  нести материальную ответственность за вынесенные решения, но никак не иначе. Кстати, мне известно, что существует немало дел, возбужденных против судей за умышленно вынесенные незаконные решения.

T: Сколько судей наказаны за решения, из-за которых Молдова была приговорена в ЕСПЧ? Кстати, у Вас есть их список?

В. Г.: Насколько мне известно, подобных  санкций, по крайней мере, дисциплинарных не было. Высший совет магистратуры поверхностно рассматривает  сообщения, сделанные Правительственным представителем в связи с осудительными  решениями  ЕСПЧ. Однако в этом смысле необходимо отметить, что не во всех случаях обвинения виноваты судьи. Есть и случаи, когда речь идет о прокурорах либо о других публичных учреждениях. Я все-таки допускаю, что во многих случаях речь идет о действиях судей. Что касается списка, я говорил, мне неизвестно о дисциплинарных санкциях,  примененных в отношении судей или прокуроров именно за осуждение РМ в ЕСПЧ, хотя, думаю, были определенные случаи, когда следовало применить дисциплинарные санкции.

T: Какими  громкими процессами Вы занимаетесь в настоящее время?

В. Г.: Я занимаюсь только представлением  людей в Европейском суде по правам человека. И могу сказать, что теперь у меня есть свыше 30 дел, связанных с процедурами,  которые, я надеюсь, будут рассмотрены Европейским судом в ближайшие годы. Все эти   дела связаны с системными проблемами в законодательстве РМ либо с предполагаемым существенным  ущербом для правительства.