У Анатола Гужела, нашего единственного сегодня поэта-еврея, пишущего на румынском языке, - юбилей. 6 апреля 2002 года ему исполняется 80!

Родился Анатол Гужел в 1922 г. в Яссах, в интеллигентной семье. Вскоре отец, юрист по образованию, умер от тифа, а мать, уроженка Кишинёва, с шестимесячным ребёнком вернулась в родной город. Семья Перельмутер, к которой принадлежала мать поэта, была известна в Кишинёве своей благотворительной деятельностью.

Образование Анатол Гужел получил в Кишинёвском лицее имени Б.-П. Хашдэу. В 1940 г. Закончил лицей, сдал бакалавриат, стал студентом Кишинёвского педагогического института. В годы второй мировой институт эвакуировали в город Бугуруслан Оренбургской области, где будущий поэт продолжил своё образование.

Анатолий Моисеевич работал в печати 40 лет. Сначала в газетах "Тинеримя Молдовей" и "Молдова сочиалэ", затем в течение 20 лет - в журнале "Молдова" на должности заместителя главного редактора. В 1983 г. Был отстранён от должности как persona non grata за то, что отказался от участия в антисионистской компании тех лет. Анатол Гужел - член Союза писателей с 1946 г., заслуженный работник культуры. Издал свыше 40 книг, большая часть которых - поэзия. Общий тираж написанных писателем книг превышает 300 тысяч экземпляров. Он награждён орденом "Знак Почёта" и медалью "Михай Еминеску".

Поздравив поэта с предстоящим юбилеем, я задал ему несколько вопросов.

- Как вы "переживаете" этот день?

- Некоторые очень ждут день своего юбилея. А я смотрю на него по-философски: эту радость, сказал мудрец, надо разделить пополам, ибо, если я прожил год, значит немного умер…

- Анатол, когда вы начали писать?

- Стал сочинять ещё ребёнком. Первый и последний роман в пяти тетрадях назывался "Толедский рыцарь". Александру Козмеску, с которым я учился в одном классе, прочёл, и, конечно, похвалил меня.

Но сегодня только чаплинский клоун Калверо приходит меня утешить: "Старея, ты приобретаешь чувство достоинства, которое удерживает тебя от того, чтобы становится смешным".

А если серьёзно, то в марте 1940-го лицейский журнал "Licurici" опубликовал мои стихи "Дети с заплаканными глазами" и "Скорый поезд"…

- Знаю, вы работали в трёх редакциях. В какой было интереснее?

- Безусловно, в "Молдове". Там был крепкий коллектив единомышленников. Я вёл рубрику "От Наславчи до Джурджулешт", т.е. от самой северной точки края до самой южной. Вместе с Изей Земшаном, нашим фотокором (ныне живущим в Хайфе), исколесил сотни селений, встречаясь с разными людьми, порой с драматическими судьбами. Эти поездки сделали нас ярыми защитниками природы.

- А поэзия? Когда писались стихи?

- Поэзия - главное призвание. За полвека было напечатано множество моих книг. К 25 поэтическим сборникам прибавляю 10 книжек для детей. Три книжки стихов вышли в Москве.

- А как вам пишется сегодня?

- На самом деле пишу мало. Последние стихи- это "Иерусалимская тетрадь", которую я написал после поездки в 1994 году в Израиль. Ведь в сердце каждого еврея осколок из Стены Плача.

- Были ли опубликованы эти стихи?

- Частично. На румынском - в "Post-scriptum", а на русском - во втором номере альманаха "Ветка Иерусалима", в переводе Александры Юнко.

- Мне кажется, ваши стихи очень музыкальны. Были ли они положены на музыку?

- Первая песня на мои стихи сочинена Семеном Шапиро. Много сотрудничал с Шико Арановым, Олегом Негруцей, Алексеем Стырчей. Особенно со Стырчей. Наша кантата "Баллада о скрипке" на конкурсе а Праге была награждена Международной премией.

- В вашей жизни были и страшные моменты…

- Были такие. Но они граничили с чудом - чудом спасения.

- Кажется, Эйнштейн говорил, что чудо это то, что чудес не бывает…

- К счастью бывает. Во время войны я заболел почти одновременно сыпным и брюшным тифом. В лазарете лежал как живой труп. А было мне тогда 20. выжил чудом, но когда меня выписали (после того как я вспомнил своё имя и фамилию), упал на тротуар - ноги не держали.

- Вы верующий человек?

- Я верю в Бога. И верю в судьбу. У Гайдна был в жизни такой случай. После того, как в Лондоне была с успехом исполнена его симфония, он вышел на сцену, и восторженная толпа хлынула к нему. В этот момент рухнула огромная люстра, но никто не пострадал. Я думаю, что у каждого из нас, и у меня тоже было нечто похожее.

Помню, в сентябре 44-го возвращался из Бугуруслана в Кишинёв. Ещё не остановился поезд, а я уже соскочил на землю и стремглав побежал на свою Мещанскую (ныне Сфатул Цэрий, там где гостиница "Dacia"). Мой дом оказался пустым, заброшенным, каким-то чужим. Нашёл с трудом соседа, Спасова. Зося, его дочь, видела как маму уводили два немецких солдата. Комендатура - почти напротив. Там, очевидно, её и расстреляли. А может быль, во дворе Сельхозинститута, что недалеко от комендатуры. В те дни там были убиты около 400 евреев (ныне на том месте - Дом Национальностей)… Жуткое было время.

- Сегодня вы как-то оторваны от литературной жизни. Вас не удручает одиночество?

- Одиноким себя не чувствую… Нередко подходят ко мне на улице люди, разные, не знатные - и вспоминают, как я помогал им когда-то стать на ноги.

- Приятно, конечно, слушать такое. Но ведь вы участвуете ещё в выпуске дайджеста "Не забудем!". Он ещё будет выходить?

- Думаю, да. Он нужен. Он был, есть и будет.

- Вы свидетель большинства событий века минувшего, вы много видели и пережили. Жизнь свою вы прожили не зря. Или…

- Я бывал нередко сбит с толку, обманут, разочарован. Но я не предавал, не лицемерил, не совершал поступков, за которые бывает стыдно. Есть черта, за которой пустота. Не завидую тем, кто её переступил. Я этого не делал, поэтому, наверное, и счастлив!

О творчестве Гужела опубликованы десятки статей, очерков, воспоминаний. Среди авторов - видные писатели и учёные. Так, Михай Чимпой, председатель Союза писателей Молдовы, академик, сказал о Гужеле следующее: "Анатол Гужел прежде всего человек, влюблённый в поэзию…" Г. Виеру, вспоминая душевную атмосферу общения с поэтом, отмечали, что он "приходил, излучая радость, сострадание, любовь, как тонкий росток, набирающий силу жизни". А вот, что говорила литературный критик Елиза Ботезату: "У поэта историческое время пережито в двух планах: как трагическое существование и как утверждение высоких человеческих идеалов". Её дополняет поэт Виталие Тулник: "Анатол Гужел - так звучит сегодня адрес самого прекрасного воспоминания".

Желаю моему замечательному другу, добрейшей души человеку, деликатному и умному собеседнику, больших творческих удач и новых книг. Доброго здоровья, нахэс от детей и внучки, долгих лет жизни - до 120!

Фотографии : Вениамина Дашевского