Роберт Берг

В минувшую пятницу на 95-м году жизни скончался политик, писатель и общественный деятель, пятый президент Израиля Ицхак Навон. В юности он воевал в еврейских отрядах сопротивления, во время Войны за независимость возглавлял «арабский отдел» израильской разведки, проработал целое десятилетие личным секретарем Бен-Гуриона, а потом стал первым уроженцем Израиля на посту президента. Он отдал всего себя без остатка стране и жалел только об одном – что так рано стал президентом.

Он родился в Иерусалиме в 1921 году в знатной сефардской семье. Его предки по отцовской линии, изгнанные в 1492 году с Пиренейского полуострова, обосновались поначалу в Турции, а в конце XVII столетия переселились оттуда в Иерусалим. Мать была по происхождению марокканской еврейкой, родители которой переехали в Святую Землю в последние годы XIX века. По поводу происхождения Навона его соратница премьер-министр Израиля Голда Меир говорила: «У нас в партии один из Одессы, другой из Могилева, третий из Киева, а с этим франком даже и поговорить не о чем, кроме его пьесы “Сефардский сад”».

Закончив в Иерусалиме религиозную школу «Тахкемони», молодой Ицхак Навон поступает в Еврейский университет, где изучает литературу и педагогику, а также – арабский язык и культуру арабских стран. Он с юности четко понимал, в каком регионе он живет: шли 40-е годы XX века, Израиль еще не был провозглашен независимым государством, и без знания ментальности и культуры Ближнего Востока тут было просто не выжить.

После окончания университета Навон несколько лет проработал школьным учителем, а в 1946-м резко изменил свою жизнь – примкнул к еврейскому отряду сопротивления «Хагана» и оставался в его составе до окончания Войны за независимость. В 2009 году Навон поделился своими воспоминаниями военной поры: «То было время страданий: мы недоедали, терпели всевозможные бытовые неудобства. Но у всех у нас было ощущение, что в этой войне решается вопрос нашей жизни и смерти. Если мы победим – у нас будет свое государство, а если, не дай Б-г, проиграем, нашему существованию как национальному организму – всему придет конец».

Вспоминал Навон и один из ключевых моментов той войны – спасение Иерусалима, в котором он, как руководитель «арабского отдела» израильской разведки, принимал самое деятельное участие: «Мы находились в окружении враждебных арабских стран, они приступили к осаде Иерусалима. Бен-Гурион, который был и первым премьером, и министром обороны, прекрасно понимал, какое колоссальное психологическое значение имеет Иерусалим для всех евреев. Он был уверен, что падение Иерусалима приведет к совершенно трагическим последствиям. Многие тогда принесли себя в жертву».

После войны начинается политическая и управленческая карьера Навона. Дорогу к ней будущий президент прокладывает на дипломатическом поприще. Он поступает на работу в МИД и едет в качестве второго секретаря израильского посольства в Аргентину. В Израиль он возвращается только в 1951 году, вступает в правящую тогда партию МАПАЙ и идет на работу к Бен-Гуриону – его личным политическим секретарем. Эту должность он занимает более десяти лет, вплоть до отставки патрона в 1963-м. Но свою преданность Бен-Гуриону и его политическим идеям Навон пронес через всю жизнь. «Израиль очень гордится тем, что такой человек, как Бен-Гурион, стоял у руля в первые годы, – напишет потом в воспоминаниях Навон. – Такие незаурядные личности рождаются раз в тысячу лет. Без него, возможно, и государство Израиль не состоялось бы. В нем сочетались личное мужество, лидерские качества и вместе с тем – невероятно широкий кругозор. А такое встречается крайне редко».

Впрочем, эти первые годы и даже первые десятилетия жизни молодого государства дались очень не просто. И не только потому, что постоянно приходилось отражать агрессию арабских соседей. «Экономика страны находилась в плачевном состоянии. Не было ни молока, ни яиц – только сухое молоко и яичный порошок. Мясо можно было купить по карточкам один раз в неделю, – будет вспоминать уже в нулевые годы XXI века Навон. – Сейчас, когда всего полно – просто идешь в магазин и покупаешь всё, что тебе надо, – сложно в это поверить».

После ухода Бен-Гуриона с премьерского кресла Навон переходит на работу в Министерство образования и культуры – ведь по своему диплому он, в том числе, и педагог. Он возглавляет в министерстве департамент и разворачивает массовую кампанию по ликвидации неграмотности среди населения. Сотни волонтеров отправляются в города, многочисленные поселки и киббуцы, чтобы научить читать и писать недавних репатриантов из восточных стран, в которых общий уровень грамотности и образования по объективным причинам был ниже, чем в западных странах. Согласно статистике, перед началом образовательной кампании Навона 12% взрослого населения страны не умело читать и писать ни на одном языке. «Позор, что у нас 200 тысяч взрослых не знают грамоты. Мы должны как можно скорее стереть это позорное пятно», – напутствовал Навона министр образования Залман Аран перед стартом кампании. В результате ее проведения за несколько лет уровень грамотности в стране достиг почти 100%.

После этого начинается непосредственно политическая карьера. Навон становится известным всё более широкому кругу избирателей – он победил безграмотность, его поддерживает сефардская община, которая видит в нем своего ставленника и борца за свои права. В 1965-м Навон избирается в Кнессет и начинает работать в комиссии по образованию и культуре. Всего его изберут в парламент шесть раз, он будет и председателем комиссии по иностранным делам и обороне, и вице-спикером Кнессета.

В 1978 году политическая карьера Ицхака Навона выходит на свой пик – Кнессет избирает его пятым президентом Израиля. Он становится первым сефардом и первым уроженцем страны на этом посту. Его кандидатуру поддержали как депутаты от правящей коалиции, так и оппозиция. А церемония его инаугурации приковывает к себе внимание всего Израиля еще и потому, что стала первой программой израильского телевидения, демонстрировавшейся в цвете.

Хотя обязанности президента Израиля носят во многом церемониальный характер, как и английской королевы – система права и бюрократии в Израиле осталась в наследие от британцев, – Ицхак Навон смог добиться на этом посту широкой популярности и насытил, казалось бы, небольшие полномочия новыми смыслами. Он постоянно ездил по стране, встречался с представителями различных этнических и социальных групп, стремясь добиться их интеграции в израильское общество.

В 1980 году, вскоре после заключения мира с Египтом, Навон стал первым израильским президентом, посетившим Каир с официальным визитом и встретившимся с президентом Анваром Садатом. Хорошо владея арабским, он выступил перед египетским парламентом с речью именно на этом языке, что было воспринято египетскими депутатами и СМИ с невероятным радушием. Как писали тогда израильские газеты: «Навон сумел за один визит добиться большего, чем его предшественники в руководстве Израиля за годы войны».

Вспоминая впоследствии о своем пребывании на посту президента, Навон писал: «Я ощущал лежавшую на мне огромную ответственность, но при этом осознавал, что хорошо знаком с менталитетом и чаяниями всех слоев израильского населения. В Израиле живут евреи, приехавшие из 102 стран и говорящие на 81 языке. С одной стороны, у всех еврейских общин есть объединяющее – общее происхождение и Тора. С другой – у каждой сложились свои традиции, свой фольклор, своя ментальность. На первый взгляд, кажется, что эти вещи вступают в противоречие, но на самом деле они дополняют друг друга. Как объединить их всех в одну нацию? В этом я видел свою миссию».

Навон оказался единственным президентом, вернувшимся к активной политической жизни после окончания своей президентской каденции. В 1983 году он даже чуть не стал премьер-министром: социологические опросы, проведенные накануне выборов, показали, что Ицхак Навон пользуется среди израильтян большей популярностью, чем Шимон Перес. Многолетнее служение Израилю как в армии, так в политике и на дипломатической арене сделали его кандидатуру популярной среди израильтян, сефардское происхождение обеспечивало голоса выходцев из восточных диаспор, а хороший арабский – голоса арабов-израильтян. Но в результате внутрипартийного решения «Аводы», в состав которой в то время входили и Навон, и Перес, было решено, что на пост премьер-министра будет выдвинут все-таки Перес. А Ицхак Навон после завершения президентских полномочий снова избирается в Кнессет и возвращается в родное для себя Министерство образования и культуры – на этот раз уже на пост министра. И пробудет на этом посту до 1990 года, несмотря на то, что за это время правительство сменится еще дважды. Ему уже перевалило за шестьдесят, но он молод как никогда и начинает всё сначала – дает старт новой кампании по образованию и массовому просвещению выходцев из восточных общин, а также кампании по борьбе с безграмотностью среди арабского населения Израиля и популяризации арабской культуры.

Завершив свою политическую карьеру, в 1990-х, Навон занимался общественной деятельностью и многочисленными гуманитарными проектами. Возглавлял попечительский совет Иерусалимской академии музыки и балета, комитет по поддержке языка и культуры ладино – своего родного языка, общественный совет заповедника библейской природы «Неот Кедумим». А также был президентом фонда «Авраам», созданного для построения диалога и установления взаимопонимания между израильтянами еврейского и арабского происхождения.

Оставил Навон и свой след в литературе – он был писателем и драматургом. Помимо упомянутого «Сефардского сада» – пьесы, рассказывающей о жизни сефардских евреев, опубликованной в 1970 году и поставленной на сцене тель-авивской «Габимы», перу Навона принадлежат сборник стихов «Романсьеро Сфаради», сборник «Шесть дней и семь ворот», опубликованный в 1967 году и пронизанный победой в Шестидневной войне, а также рассказы в стиле талмудической агады.

Он умер в минувшую пятницу на 95-м году жизни, отдав всего себя без остатка Израилю. И жалел только об одном – что так рано стал президентом. Несколько лет назад, подводя итоги жизни и карьеры, Навон сказал: «В целом я не могу жаловаться. Мою жизнь можно назвать бочкой меда с несколькими ложками дегтя. Главной ошибкой, возможно, было решение баллотироваться на должность президента еще в относительно молодом возрасте. Голда Меир меня отговаривала, убеждала, что мне рано. Она была права. Президентом надо становиться в самом конце карьеры. Всё, что будет потом, – излишне. Я сожалею, что потом вернулся к политической деятельности. Не стоило – одни разочарования».