Алексей Викторов

Он дебютировал как режиссер мультфильмов лишь в 43 года, но сразу покорил всех «Каникулами Бонифация» и советским «Винни-Пухом». Дальше были десятки работ, среди которых встречалась сатира для взрослых, как, например, «Остров», «История одного преступления», «Фильм, фильм, фильм», и десятки премий союзных и международных кинофестивалей. Свою карьеру он красиво закончил в 66 лет притчей «Лев и бык», но после еще счастливо жил до 95 лет. Ровно три года назад не стало гениального мультипликатора Федора Хитрука.

Когда Федор Хитрук был маленьким, его мама очень волновалась, что с ребенком что-то не так. Он был средним из братьев в их еврейской семье и был самым спокойным. Даже флегматичным. Для него не существовало большего удовольствия, чем сидеть одному с ворохом газет, рвать их на мелкие кусочки, потом собирать обратно. «За этим занятием я правда мог проводить весь день, было из-за чего переживать, – напишет сам Хитрук позже в своих воспоминаниях. – Не знаю, конечно, что бы это могло предвещать».

Критики после выхода его воспоминаний в свет, конечно, будут утверждать, что так в нем зарождался талант великого мультипликатора. Критики вообще любили находить связь между его биографией и творчеством. Например, после выхода в свет мультфильма «Каникулы Бонифация» говорили, что Бонифаций – это и есть сам Федор Савельевич. Потому что после того как лев сутками напролет веселил детей в Африке, он сказал: «Какая все-таки замечательная вещь – каникулы!» И был искренне уверен, что действительно хорошо отдохнул. Хитрук тоже всегда говорил, что не чувствует усталости за работой, и критики интерпретировали: всё потому, что приносит детям радость. В этом, безусловно, была правда. Как и в том, что работой над мультфильмами он радовал, в первую очередь, себя.

«Никогда в жизни я не испытывал такого беспредельного, головокружительного счастья, как в тот день, когда мои рисунки, которые целый месяц маячили перед моими глазами, вдруг соединились в незнакомого мне человечка, и тот зажил собственной жизнью. Произошло чудо, и я оказался к нему причастным, – писал Хитрук о первом своем мультипликаторском опыте на “Союзмультфильме”, где ему нужно было оживить дядю Степу. – Много лет спустя мне довелось побывать у знаменитого канадского режиссера Нормана Мак-Ларена. Он показал мне на монтажном столе кусок из фильма “Па-де-де”, над которым тогда работал. Прокрутив пленку, Мак-Ларен повернулся ко мне и с детской радостью воскликнул: “Смотрите, двигается!” Словно впервые увидел кино, и не было за его плечами ни десятков сделанных фильмов, ни тридцати лет работы в кино, ни славы первооткрывателя новых видов анимации».

Чтобы пережить эту причастность к чуду, Хитрук прошел затейливый путь. О том, чтобы стать мультипликатором, он, конечно, не мечтал. Но тщательно срисовывая со страниц советских газет красноармейцев, пароходы и тепловозы («что может быть красивее тепловозов, мама?»), мечтал стать художником. Мечта начала сбываться, когда его отца, инженера, отправили как представителя Станкоэкспорта в Германию, в город Штутгарт. Шел 1931 год, Хитруку было 14 лет. «Я одолел маму просьбами, и она повела меня не куда-нибудь, а сразу в Академию искусств, – вспоминал Хитрук. – И меня, конечно, с моими красноармейцами не взяли. Сложно было предположить, что через 60 лет я вернусь сюда уже в качестве преподавателя». Не взяли в Академию искусств, но взяли в художественно-ремесленное училище: обучение было платное, брали всех желающих. Здесь Хитрук решил сменить свои художественные пристрастия и стал рисовать не технику, а зверей, целыми днями пропадая в зоопарке. В основном – у вольеров с обезьянами. Несколько лет спустя его умение быстро рисовать обезьян поможет ему получить место стажера в «Союзмультфильме»: «После двух отказов принять меня на работу, я пришел в третий раз и попал на открытый конкурс на замещение должности художника-мультипликатора. На конкурс явилось человек тридцать, все люди серьезные, не мне, мальчишке, чета. Нас усадили за стол и предложили сделать раскадровку одной из басен Крылова. Пока остальные рисовали рамочки для рисунков, я сделал десятка два картинок к басне “Мартышка и очки”. Принялся за другую басню – “Волк на псарне”, закончил и ее. А все вокруг сидят, вдумчиво строят композицию. Ну, я совсем скис и ушел. А через две недели получил открытку, что я зачислен в штат студии в качестве стажера. Это случилось 10 ноября 1937 года».

До этого момента его талант признают лишь однажды, да и то монахи из соседнего с немецким училищем монастыря. Они предложили классу создать серию рисунков, посвященных Рождеству Христову, и работы Хитрука выиграли. Их напечатали в баптистском журнале, а мальчику выплатили гонорар – 40 марок. Когда 15-летний Федор принес журнал и деньги домой, отца отпаивали валерьянкой: сын советского инженера рисует религиозные картинки и получает за это деньги! Журнал было приказано сжечь, гонорар – вернуть. Вскоре, правда, в 1934 году семья засобиралась обратно в Москву: c приходом Гитлера к власти находиться в Германии стало «неуютно»: «Теперь перед началом занятий студентов собирали в актовом зале, зачитывали короткие рапорты, затем все вставали и пели нацистский гимн Die Fahne hoch». «Как-то раз после такой “утренней молитвы” один из мальчишек стал всячески поносить Маркса. Я, хоть и не смыслил ничего в марксизме, всё же посчитал себя обиженным и выпалил сгоряча: “А твой Гитлер вообще говно!”, – пишет в воспоминаниях Хитрук. – На что мой сосед взял да и полоснул меня перочинным ножичком, которым точил в это время карандаш. Прямо по запястью руки – как раз там, где проходит артерия. Едва ли Бруно (кажется, так звали этого парня) хотел меня поранить, потому что испугался больше всех, когда из моей руки фонтаном брызнула кровь. Но шрам до сих пор на моей руке. А я мог причислить себя к первым жертвам фашизма».

Вновь оказавшись в Москве, Хитрук поступил в художественный техникум, но оттуда его быстро выгнали за прогулы, потому что по ночам он выгодно халтурил – рисовал агитационные плакаты. Признаться в отчислении родителям он не мог, поэтому поступил в другой институт – Институт повышения квалификации художников-графиков. На самом деле, это были двухгодичные курсы, и принимали на них без экзаменов, но Хитрука это мало волновало. Впрочем, именно здесь один из старых художников-преподавателей посоветует ему пойти поработать в «Союзмультфильм». «И я бы не обратил ни малейшего внимания на его совет, если бы только что не посмотрел на Международном кинофестивале мультипликационные ленты Уолта Диснея – “Микки-дирижер”, “Три поросенка” и “Забавные пингвины”. Я был ими просто ошарашен. Из кинотеатра я вышел растерянный: в меня попал “вирус мультипликации”», – писал Хитрук.

По словам Хитрука, именно в «Союзмультфильме» он совершит мощный профессиональный прорыв под руководством мультипликатора Бориса Дежкина. Они работали вместе до самой войны, делая короткие сатирические киножурналы – впрочем, абсолютно в духе советской пропаганды. Ну, а летом 1941 года Хитрука призвали в армию. «Я не люблю вспоминать о войне. Но насколько я помню, мы тогда не говорили о смерти, о ранах. Просто по любому поводу – гоготали», – скупо говорил о тех годах Хитрук. После войны его на два года отправили в Берлин работать переводчиком, и только затем он вернулся на «Союзмультфильм»: «После десяти лет перерыва мне пришлось начинать всё буквально с нуля».

Впрочем, для руководства «Союзмультфильма» он в то время – один из самых талантливых специалистов. Он выступает художником-мультипликатором в таких фильмах, как «Цветик-семицветик», «Гуси-лебеди», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Пес и кот», «Двенадцать месяцев», и десятках других. Но вот на режиссуру решается не скоро – только в 1962 году. «Просто первый фильм – в него вкладываешь всё, что накопил за всю жизнь. Когда я выбирал для него тему, я сравнивал себя с человеком, который встал на бочку и обратился к людям вокруг, – рассказывал Хитрук. – Что ты им скажешь? Мультфильм – не диалог двух людей. Это разговор одного с миллионами».

И вот тема все-таки выбрана. Шум, создаваемый неделикатными соседями по дому в течение всей ночи, доводит добрейшего Василия Васильевича Мамина до покушения на убийство. «Всё рождается из малого. Мы жили на Тверском бульваре, и каждое утро дворничихи начинали страшно шуметь, а потом включали одну и ту же песню Утесова “Что-то я тебя, корова, толком не пойму”. Я и сам не понимаю, как это вышло, но моим первым мультфильмом стала “История одного преступления”». После того как фильм вышел на экраны, его тут же стали считать началом нового стиля в советской мультипликации, отличного от канона предыдущих десятилетий, больше похожего на диснеевский. Действительно, в фильме много непривычного для советского зрителя, в том числе – затерянная между кадрами песняLong Tall Sally Элвиса Пресли.

После успеха «Истории одного преступления» Хитрук берет перерыв, через два года выпускает сказку «Топтыжка», а еще через год – «Каникулы Бонифация». «Ну да, я, ветеран Великой Отечественной войны, снял “Каникулы Бонифация”, – оправдывался Хитрук. – Это очень понятно. После войны, этой мясорубки, люди хотели веселой истории». Мультфильм начинался с того, что в руки Хитрука попал отрывок сказки Милоша Мацоурека. В этом отрывке была фраза: «Подумать только, – удивился директор цирка, – я и забыл, что у львов тоже бывают бабушки!» И она настолько пришлась по душе Хитруку, что он решился адаптировать сказку под мультфильм. Правда, в итоге от сказки почти ничего не осталось: сценарий Хитрука представлял собой, по сути, совсем другую историю – не о грустном льве, который страдает из-за недостатка отдыха даже на каникулах, а о добром и сильном льве, который всему происходящему только рад. В съемочной группе «Каникул Бонифация» несколько месяцев работал и Юрий Норштейн, которого Хитрук впоследствии будет считать наиболее точным последователем его направления в мультипликации. «Это было колоссальное впечатление, – вспоминал Норштейн. – Я увидел, что такое работа над ритмом фильма. До сих пор этот фильм для меня – образец идеально построенного соотношения авторского текста и движения персонажа. В общем, эталон, тончайшая режиссура».

Выложившись в этом мультфильме, Хитрук отходит от детской темы и вновь возвращается к «мультфильмам для взрослых». Друг за другом выходят его сатирические картины «Человек в рамке» о превышении статуса над сутью человека, «Остров» – эдакая история современного Робинзона, «Фильм, фильм, фильм» – пародия, смешно раскрывающая детали кинопроизводства. А потом Хитрук решился сделать своего «Винни-Пуха», советского, без мальчика Кристофера Робина, чтобы герои были самостоятельные, и без одежды на медвежонке. «Мы, конечно, по наивности своей детской вообще не знали, что такое авторское право. И просто всё сделали сами, по-своему», – рассказывал Хитрук. Получилось идеально. «Винни-Пуха я рассматривал как философа, придерживающегося формальной логики. Например. “Это «жжж» неспроста. Само дерево жужжать не может”. Первый тезис. “Зачем тебе жужжать, если ты не пчела?” Второй тезис. “А зачем на свете пчелы? Для того, чтобы делать мед”. Так, ступенька за ступенькой, он приходил к истине. “А зачем на свете мед? Чтобы я его ел”». Позже даже создатели диснеевского мультфильма признают, что Винни-Пух у Хитрука с его добродушием и склонностью к сочинительству получился ярче и точнее, чем у них самих. После первого мультфильма появятся еще два, где Винни-Пух пойдет в гости и где переживет день забот. Все три мультфильма разойдутся на шутливые цитаты, а сам Хитрук получит множество премий – впрочем, только национальных, потому что на международные кинофестивали «Винни-Пуха» отправлять было нельзя. Однако награды международных кинофестивалей всё равно не обойдут Хитрука стороной: он получит и венецианского «Льва», и десятки других престижных наград.

Тем не менее в 1983 году Хитрук решит уйти, напоследок поставив фильм «Лев и бык». «Я прочитал эту притчу лет в шесть. Это была старинная восточная притча о том, как подружились два могучих гордых существа – царь зверей лев и вольный бык. И дружба их была такая же сильная, как они сами. Но появился шакал и стал разжигать между ними вражду. “Берегись, – говорил он быку, – лев похваляется убить тебя”. А льву нашептывал: “Не доверяй быку, он посягает на твою корону”. Кончилось тем, что лев и бык сошлись в смертельном бою и оба погибли. Лишь перед смертью они узнали, что ни один из них не хотел нападать на другого. Собрав последние силы, лев задушил шакала… – пересказывал сюжет Хитрук. – Я много раз перечитывал эту сказку, всё надеялся, что гордые звери не поверят шакалу. А они верили и погибали, и я ревел от горя. В конце концов у меня эту книжку отобрали, и долгое время она не попадалась мне на глаза. Но я помню ее до сих пор как одно из самых сильных переживаний детства, и, кто знает, может быть, она впоследствии предостерегла меня от каких-то подлостей».

На этой красноречивой ноте Хитрук предпочел закончить карьеру. Но он прожил после этого еще один большой и счастливый этап – старость вместе со своей семьей и детьми. Он умер 3 декабря 2012 года в Москве в возрасте 95 лет, своими мультфильмами оставив нам всем возможность в любой момент посмеяться самим и научить чему-то своих детей.