На сайте посвящённом памяти Натальи Алексеевны Васильевой, преподавателя кишинёвской Детской художественной школы им. А.В. Щусева, опубликованы письма отца Натальи Алексеевны, художника Алексея Александровича Васильева. В 1941 году он впервые находился в Молдавии и своими впечатлениями делился с женой Татьяной, оставшейся в Москве.

Ниже подборка фрагментов писем с конца апреля (момента приезда в Кишинёв) до начала войны, разделенная на две темы: город и люди. 22 июня 1941 года большая война пришла в Молдавию. Начался новый — военный — отсчёт времени. Но в начале 1941 года никто из кишинёвцев не подозревал, что судьба уже ведет обратный счет мирному времени.

Город

…третий день, как я в Кишиневе. Голова идет кругом. Столько впечатлений, встреч, новостей. Расскажу по порядку о главном, что видел и что произошло.Станция Раздельная (перед границей) вдруг предложили нам пересаживаться в Румынский поезд, тоже мягкий, очень маленький с прекрасными, мягкими диванами, широкими окнами, но для сиденья, а не лежанья. Очень удивился, что от границы до Кишинева всего три часа.

Приехали в Кишинев вечером 26-го апреля, конечно, никто не встретил. Сдал в камеру чемодан и пошел в город. Гостиница «Швейцария» — мест нет; гостиница «Лондон» — мест нет; гостиница «Париж» — ждал часа два — получил койку в общей комнате, устал страшно, лег в постель и уснул.

Бывшая гостиница «Швейцария». Угол ул. Бэнулеску-Бодони и бульвара Штефана чел Маре.

27-го апреля — воскресенье. Встал рано и отправился по городу. Центральная улице Ленина. Трамвай. Деревья по обеим сторонам все в зелени. Чистый воздух, чистая улица, солнечный день — сразу все забыл и сразу мне показалось, что Кишинев именно тот город, в котором можно прекрасно жить и прекрасно работать.

Открылись магазины, зашел в один, другой, третий и увидел,как много врали всякие досужие люди о дешевизне Кишиневской, о товарах, о прочем. В магазинах меньшее количество товаров, чем в Москве, цены те же самые, ну немного разве дешевле, народу в магазинах мало, покупать нечего.

Уже после обеда пошел на толкучку (в центре города почти) и вот тут-то я и увидел,что можно купить и туфли тебе заграничные за 100 рублей, и ковер молдавский, хороший за 200 р., и прекрасную раму за 20 р. (этому я очень обрадовался) и костюм за 500 — 600 и всякой хозяйственной посуды и пр.пр. Хлеб белый очень хороший — 1р.20к. Вино бутылка -3р.50к. Красок нет никаких.

Вечером по улице Ленина гулянье… Очень хорошо одеты все, значительно лучше, чем в Москве. Очень много интересных евреек, замечательные прически… Чувствуется, что попал в город, который долгое время был в орбите европейской моды.

В Москве и не подозревали, какие громадные разрушения принесло землетрясение. Нет ни одного дома, который не постарадал бы в той или другой степени.

Кишинев очень чистый и красивый город, улиц много и есть удивительно красивые, тихие, все в зелени, все мощеные. Два замечательных парка в центре.

…я за границей. Буквально в полном и прямом смысле этого слова, ибо и психология, и нравы, и обычаи кишиневцев в такой степени не похожи на наши, что трудно подчас даже разговаривать со многими, т.к. не находишь общих слов…

Надо сказать, что здесь замечательно народ одевается и мой костюм, который в Москве был хорошим — здесь считается за более, чем средний;

1-е мая демонстрировал весь Кишинев. Настроение было праздничное, погода хорошая. Народ весел. Парад торжественным.

Музей здесь очень маленький. Пожалуй, интересного ничего нет.

Первое письмо на подъезде к Кишинёву.

Здесь было, до прихода Красной Армии, все абсолютно дешево. Виноград стоил, самый лучший, 2 рубля пуд (40 лей). Цены сейчас на все так высоки, что кишиневцы это переживают как величайшую драму (хотя для москвичей эти цены кажутся все-таки намного дешевле, чем у нас: яйца — 3 р. десяток, колбаса — 8 рублей (вдвое дешевле), туфли можно купить за 100 рублей, приличные («заграничные»).

В Кишиневе часты ветры, тогда сразу делается очень пыльно. Многие, в том числе и женщины, носят цветные очки.

…в Кишиневе не достать конвертов нигде, кроме почты…

Сейчас прихожу к заключению, что Кишинев — чистый, хороший городок с очень дешевой жизнью.

В Кишиневе все цветет и зеленеет, масса цветов (100 корней нарциссов — 40к.).

В кино смотрел «Богдана Хмельницкого». Вчера приехал на гастроли украинский театр. Идет «Цыганка Аза», ожидаем Минскую оперетту на лето.

В Кишиневе идут сплошные дожди. Масса цветов: тюльпаны, сирень, нарциссы.

Сегодня воскресенье. Замечательная погода. На улице весь Кишинев.

Материалов в магазине никаких нет, есть хорошие вещи в комиссионных, но ношенные.

Теперь я прихожу к заключению, что здесь все-таки все дешевле.

…Получила ли ты паутинки? Здесь все ходят в таких чулках.

Сегодня хозяйка принесла мне черешни. Она продается здесь довольно оригинально: маленькие пучки по 10 черешен связаны нитками, стоят по 10 копеек.

Возвращался домой и заметил, что по всем улицам расцвели акации. Замечательный запах.

Я писал уже, что Молдавия утопает в цветах. Какие здесь тюльпаны, сирень. Нет дома, где бы не было цветов.

На рынке появилась клубника, но очень дорогая — 15 р. кило.

С баней здесь плохо, вообще с мытьем неважно.

Боюсь отойдет уже клубника, она в Кишиневе 7 р. кило уже, в Одессе — 20 р.

Люди

Отношение, надо сказать, со стороны всех удивительно предупредительное, вежливое, даже немного боязливое. Нет ни тени нашего, столь обычного зазнайства.

Обедал у художника Тарабукина (жена его кончила консерваторию в Болонье). Опытный и хитрый дипломат, но кажется хороший человек.

Переехал из гостиницы к директору музея (жуликоватый), сплю на диване.

Вечером 10-го мая был у Тарабукина. Было много народа, среди других — молодая женщина с мужем; она окончила университет в Бухаресте — философское отделение и посещала одновременно Академию художеств. С ней было интересно спорить. Она утверждает, например, что в капиталистических странах наука существует совершенно изолированно от политики и абсолютно объективна. Они проходили, например, подробно не только идеалистические философские школы, но и марксизм. Сейчас ее уволили из Института.

Вчера днем были у художницы Малешевской, она разбита параличом, очень, очень ветха, но живопись и рисунки ее отличны. Отношение к ней было плохим (она ученица Репина). Сейчас наметил ее персональную выставку. У ней сотни работ дома, написанные во всех странах. Замечательный человек; содержательная жизнь (она так и осталась девой — некогда было выйти замуж). Во дворе у нее хорошая мастерская, но дала трещины после землетрясения, она с готовностью предложила ее мне.

Вечером были у той самой молодой женщины (философ).

Если бы ты знала, как они здесь умеют отдыхать, как они танцуют, поют, играют и говорят на многих языках; они знают всю Европу, но это не мешает им о многом судить очень поверхностно.

Утром вчера я был тоже у одной пары (они принадлежали к аристократам здешним), прекрасная библиотека, живопись (итальянских и румынских художников). Он кончил Коммерческую школу в Париже, она родилась где-то в Италии; он знает 5 языков, ему 29 лет, работает он десятником на одном строительстве.

Замечательная хозяйка, у которой я сейчас живу, ухаживает за мной, как некогда во Фрунзе мама (она полька, старушка). Я встаю, мне готов завтрак: яйца, молоко. Постель она убирает и стелет. Плачу ей 8 рубл. в день.

Дом, где я бываю ежедневно (председатель Орг. Комитета художников Тарабукин), очень музыкальный, она преподает в консерватории, ко мне все относятся очень хорошо. Целыми днями пропадаю у художников.

20 июня 1941 года. Последнее письмо перед войной. Обсуждается приезд семьи А. Васильева в Кишинёв.

В Художественном училище меня обычно обступает целая группа учащихся — большинство из них учились в Бухаресте, в Академии.

Как-то днем был у художницы Юдиной (не знает ли ее Дм.Ив. — она училась в школе живописи, ваяния и зодчества у Коровина). Она угостила меня отличным вином, таким тортом и прочими вещами (собственного изготовления), что право я никогда ничего подобного не едал, самое же интересное — это ее рассказы о Париже, Италии, Бухаресте и встречах ее с Шаляпиным, Коровиным и др. Меня вообще чрезвычайно удивляет то обстоятельство, что лучшие художники и вообще передовая интеллигенция не только обязательно знает один-два языка, кроме родного, но и довольно свободно ориентируется в вопросах искусства (не всегда, впрочем, глубоко).

Питаюсь я неплохо. Утром встаю — у меня готов завтрак (три яйца, молоко, хлеб, брынза), вечером прихожу — на столике тоже стоит молоко, хлеб. Замечательная старушка — хозяйка до сих пор не сказала ни одного слова о деньгах и не говорит, пока ей сам не даю (хотя живет бедно, на пенсии).

Вообще, народ здесь на редкость честный и порядочный. Мне рассказывали, что многие долго не понимали, что такое прогул, они удивлялись, как это можно прогулять, когда есть работа.

Есть интереснейшие художники. Со всеми я подружился. Был у нескольких художников дома — потрясен их нищетой (два старика), у некоторых богатые квартиры, обстановка, библиотеки.

Народ несомненно более бескорыстный, чем у нас. Они еще не привыкли требовать — они приходят и просят. И очень жалко тех, которым приходится отказывать.

Только что приходили два молодых румынских художника — беженцы из Румынии. (Примечание: Наиболее вероятно, что это румынские художники Юстер и Блюменфельд (Перахим).

Город мне нравится все больше и больше, а надежды на получение квартиры от Управления все меньше и меньше.

22 июня 1941. Война началась. Телеграмма: «Выезжать категорически запрещаю».

Основная часть предвоенной переписки Васильевых опубликована в хронологическом порядке в книге «Две ипостаси Натальи Васильевой«.

Повторение...