Прошедшие 12 лет были нелегкими для России, но тернистую дорогу поражений и побед Борис Немцов прошел вместе со своей страной и совершенно заслуженно был награжден орденом "За заслуги перед Отечеством".

В начале 90-х, в отличие от многих своих коллег, которые "окопались" в Москве и делали там большую политику, а родные места помнили, в основном, по названию округа в депутатском удостоверении, Немцов много хорошего сделал для своих избирателей. Это хорошее заключалось не только в возвращении городу Горький его прежнего названия – Нижний Новгород, но и во всяческих улучшениях жизни его населения, чему Борис Ефимович немало способствовал. В 91-ом, когда была сделана попытка государственного переворота, Борис был одним из защитников российского Белого дома. После путча Ельцин назначил его сначала представителем президента, а затем и губернатором Нижнего Новгорода. Немцов пригласил автора экономической программы "500 дней" Григория Явлинского реализовывать ее в "одном отдельно взятом" регионе. Вдвоем они произвели в Нижнем и его окрестностях буквально революционные преобразования. И что характерно, в лучшую сторону, а не в ту, в которую покатилась вся остальная страна. В марте 1997 года Борис Немцов стал самым молодым вице-премьером в российском правительстве. Он привел с собой команду, которую впоследствии стали называть "нижегородской". Один из "нижегородцев", Сергей Кириенко, даже был главой правительства, правда, очень короткое время – меньше 5 месяцев – с апреля по август 98-го.

В 98-м после отставки Немцов создал движение "Россия молодая", вошедшее затем составной частью в избирательный блок "Союз правых сил". В нынешнем составе Государственной Думы фракция СПС насчитывает 33 депутата. Борис Немцов возглавляет федеральный политсовет партии.

Он дружит с Маргарет Тэтчер и несколько раз в году навещает ее в Лондоне. Первый президент России Борис Николаевич Ельцин очень любил (да, и сейчас, думаю, любит) своего нижегородского тезку и в свое время наметил его себе в преемники. Каким образом в последний момент произошла замена Немцова на Путина до сих пор не знает никто.

- Борис, перед встречей с вами я беседовала с Александром Евгеньевичем Бовиным. На мой вопрос "Who is Mister Putin?" он в своем обычном афористичном стиле ответил: "Представьте себе, что в одном флаконе – Немцов, а в другом – Проханов". Иными словами, если слить в одну емкость содержимое обоих флаконов и хорошенько перемешать, то получится Путин. Как вам такая перспектива?

- Мне очень лестно вообще, что обо мне говорил такой выдающийся человек, как Александр Бовин, вне зависимости от того ЧТО именно он сказал. У меня с детства сохранились воспоминания о телепередачах, которые он вел вместе с Зориным.

Но, если бы меня спросили, кто такой Путин, то я бы сказал, что это смесь из многих "флаконов": генерала де Голля, Салазара, Сухарто, Франко и, может быть, еще и Пиночета. Взболтать все это – и будет Путин. В России примеров подобного рода правителей мало. Российские императоры всегда делились на западников и почвенников. Почвенники – это такие византийские диктаторы от Ивана Грозного до Сталина, при которых тираническое правление с бесчисленными внутренними интригами и отсутствием всяких правил сочеталось с такой же внешней политикой. А Путин – либерал во всем, что касается экономики и внешней политики, и абсолютный византиец во внутренней политике, будь то его действия в отношении контроля над прессой, или в отношении парламента России, который он полностью себе подчинил, контролируя порядка 250 голосов в Госдуме.

Или, например, посмотрим, что он сделал с Компартией: сначала, применяя свои спецслужбовские навыки, завербовал внутри нее агентов влияния, а затем с их помощью, если и не развалил, то, во всяком случае, очень сильно ослабил партию коммунистов. Точно так же он "разобрался" с губернаторами, отобрав у них деньги и отправив их обратно в губернии. Все это привело к гигантской концентрации власти в руках Путина. Вам это, наверное, трудно понять, потому что в Израиле никогда такого рода самодержавной традиции не было – в силу особенностей и религии, и народа.

Цари были, а самодержавия не было. Не было слепой веры в вождя. Я не могу представить такую картину, что все депутаты кнессета, как один, встанут и присягнут на верность премьер-министру, например, Ариэлю Шарону и, что бы он ни делал, все ему будут прощать. Но я могу легко себе представить, что в Государственной Думе при появлении Путина с какой-нибудь пламенной речью огромное количество депутатов будут пожирать президента влюбленными глазами, а потом ликовать по поводу каждого произнесенного им слова. Столетия рабства, крепостное право, потом советское время – все это очень сильно отражается на психологии и даже психике и народных избранников, и бюрократов-чиновников. Поэтому Путину было гораздо проще создать так называемую "управляемую демократию", чем настоящую демократическую структуру управления страной.

Я хочу заметить, что сам этот термин "управляемая демократия" пришел к нам из Индонезии времен Сукарно и Сухарто. Президент не знал о происхождении этого термина и охотно его использовал. Потом, правда, ему объяснили, что это не самое лучшее выражение, и он перестал его употреблять. Но суть его действий от этого не изменилась. В российском обществе сохранилась предрасположенность к самодержавию, вера в доброго царя. Оно не чувствует никакой опасности и как-то слепо и наивно доверяет свою судьбу, а речь идет о 145 миллионах людей, одному человеку - президенту России. Хотя это человек – достаточно талантливый, и разумный, и современный. Поэтому, на мой взгляд, подобные тенденции в российской политике очень тревожны и опасны. Было бы гораздо лучше, если бы баланс властей сохранялся.

Среди российских либералов есть сторонники двух совершенно разных точек зрения на эту тему. Одни, так называемые либералы-прагматики, считают, что поскольку Путин капитализм строит и дружит с Западом, то это хорошо и за это можно ему простить и зажим прессы, и усечение свободы, и так далее. Они считают, что сам по себе факт построения капитализма в России рано или поздно приведет к демократии. Наиболее яркими представителями этого направления "русской мысли" являются Андрей Илларионов, Анатолий Чубайс и некоторые политологи, типа Сергея Караганова.

Их оппоненты, в том числе и я, полагают, что построение такого бюрократического капитализма, основанного на всевластии спецслужб, это жалкий суррогат того, что нужно России. Мы считаем, что построение капитализма любой ценой может тяжело ударить по России, и при этом не будет решена ни одна из серьезных проблем: бедность, социальное неравенство, высокий уровень безработицы, социальные недуги: СПИД и туберкулез. А коррупция достигнет невероятных масштабов, потому что свобода прессы будет ограничена. Нельзя негодными методами построить светлое будущее.

- Как эти два противоположных мнения уживаются в одной партии "Союз правых сил"? Существует противоборство идеологий или нет?

- СПС – уникальная партия. Мы можем себе позволить такую роскошь, как внутрипартийная дискуссия, потому что наша дружба проверена временем и длительной совместной работой. Мы прошли вместе через августовский путч, через 93-й год, президентские выборы 96-го. В 99-м никто не верил, что мы выиграем на парламентских выборах, но мы победили. Нас пытались поссорить, называли СПС "братской могилой", против нас воевали олигархи – мы все выдержали.

- А Егор Гайдар в каком лагере – в вашем или Чубайса?

- Мне кажется, что Егор ближе ко мне, но как человек, имеющий огромное влияние на экономическую политику страны, он считает, что глупо терять шанс для проведения реформ. Кстати, наша фракция в Думе провела законы Гайдара об установлении единого подоходного налога в размере 13%, об отмене оборотных налогов. По большому счету, Закон о частной собственности на землю – тоже гайдаровский.

С точки зрения правил, которые здесь устанавливаются, Россия – несравненно более привлекательное место, чем Европа. То есть просто легальный "офшор"- очень низкие налоги.

К сожалению, нас очень мало в парламенте, поэтому для того, чтобы провести разработанные нами законы, мы должны договариваться с партией власти. А цена договора – политические лавры, которые мы отдаем им. Это очень высокая цена для партии, которая должна думать о голосах на следующих выборах. Но зато мы проводим полезные законы.

- Вы выступили на вечере памяти погибших год назад в теракте у "Дельфинариума" на тель-авивской набережной. Там были также и матери детей, тяжело раненых в теракте в Каспийске. Вы разговаривали и с израильскими матерями, которых постигло страшное горе – от рук террористов погибли их дети, и с российскими.

- Сама жизнь провела аналогии, от которых никуда не деться. Боль незаживающих ран - и душевных, и физических, отчаяние людей, потерявших своих детей, одинаково воспринимаются и в Израиле, и в России. Но я хочу сказать, что книга "Дельфинариум: джихад против детей" - это пример для русских, как надо помнить даже такие трагические страницы своей истории, как надо чтить память о каждом погибшем израильтянине: солдате или генерале, подростке-репатрианте или министре правительства.

Вечер памяти жертв "Дельфинариума" был проведен очень достойно, без показного надрыва, хотя эту грань очень трудно не перейти. Я считаю, что бизнесмен Михаил Черной, который помогает пострадавшим от террора и в Израиле, и в Каспийске, финансировал издание книги "Дельфинариум: джихад против детей", делает очень важное и нужное для всех нас, а не только для раненых и семей погибших детей, дело. Потому что мы все должны бороться со злом террора и сделать все возможное, чтобы такие трагедии больше не повторились.

После этого вечера руководство партии "Союз правых сил" приняло решение издать такую же книгу о детях, погибших и раненых в каспийском теракте.

И еще в этой связи я хотел бы сказать о Путине. Для граждан Израиля, в том числе, для русскоязычных, президент России Владимир Путин – большой подарок. Он, в отличие от советских лидеров и даже постсоветских, четко понимает, что палестинская автономия для Израиля – то же самое, что для России Чечня. Он это понимает настолько, что ему даже ничего объяснять на эту тему не надо. Он чувствует то, что ощущают миллионы израильтян.

- Как же объяснить тогда голосование представителя России в ООН за антиизраильскую резолюцию буквально через несколько часов после теракта в городе Ришон ле-Цион? Ведь внешнеполитический курс – это прерогатива президента, насколько мне известно.

- Действительно, всю внешнюю политику страны определяет Владимир Путин, и вектор, который он выбрал после 11 сентября, в целом соблюдается. Но надо отдать должное нашему МИДу – там ничего не изменилось с советских времен. Кто такой Игорь Иванов? Ученик Примакова. Каково отношение Примакова к Израилю, к Арафату, к Шарону – хорошо известно. Кстати, Примаков отговаривал Путина от такой жесткой позиции по конфликту на Ближнем Востоке. И потом понял, что бесполезно.

- У нас просто золотыми буквами на стенах высечены слова Путина: "Царих мехаблим мочить бе шерутим" ("Надо террористов мочить в сортире").

- В МИДе остались старые люди. Для них этот поворот в сторону Запада, в сторону Израиля – как серпом по известному месту. Они не могут с этим смириться. И то же самое происходит во всех мидовских подразделениях, включая представительство в ООН. Путин в этом смысле оказался в роли полководца, который далеко от своих войск выдвинулся вперед.

- Поэтому он и "подтягивает" питерских в Москву?

- А там уже никого не осталось, скоро начальников ЖЭКов будут переводить сюда. Есть даже такой анекдот. Армянское радио спрашивает: "Скажите, а когда все питерские в Москву переедут, вы откуда будете брать?" – "Из Ленинградской области". – "А когда из Ленинградской области всех перевезете?" – "Тогда будем брать с Ленинградского проспекта".

- Чувствуется, что вы – из другой команды, нижегородской. Теперь вопрос из другой области. Борис, вы много времени общались с иерархами русской православной церкви по вопросу захоронения останков царской семьи. Чем вы можете объяснить такое отношение Московского патриархата ко всему, что происходило недавно в Вифлееме? Неужели они не понимают, что палестинские боевики осквернили - в полном смысле этого слова - одну из величайших христианских святынь, Храм Рождества Христова, а израильские солдаты, рискуя жизнью, делали все возможное, чтобы не причинить ей вреда? Израиль не стал штурмовать Храм Рождества и даже пошел на то, чтобы убийцы и террористы выехали на Кипр, где они несколько недель находились в роскошной пятизвездочной гостинице на берегу моря.

- Та же история, что и в российском МИДе. Все насквозь советское. Причем они никогда не будут явно перечить "царю", а тайно будут делать, что хотят.

Я считаю, что русская православная церковь сильно отстала от реальной жизни. Приведу пример. Когда я возглавлял правительственную комиссию по захоронению царской семьи, из патриархата нам официально направили список вопросов, среди которых был и такой: "Приведите доказательства того, что это было не ритуальное убийство". Они имели в виду, что один из большевиков, руководивших расстрелом Николая Второго и его семьи, был еврей, Юровский. И мы официально им ответили, что Юровский был абсолютно неграмотным человеком, что он был воинствующим атеистом, что он был заражен большевистской идеей, что приказ убить царя и его семью он получил непосредственно от Ленина и так далее. В конце ХХ века мы вынуждены были объяснять все это служителям церкви. А эти "Протоколы сионских мудрецов", которые они обсуждают вполне серьезно! То есть действуют, как настоящие антисемиты.

Я приведу гениальную фразу Уинстона Черчилля: "Антисемитизм – это признание собственной неполноценности". Люмпенизированное общество склонно к простым идеям и совершенно не склонно смотреть в зеркало, отвечая на вопрос, кто виноват. Но все же антисемитов можно победить. Меня, например, четырежды избирали в русской губернии. Хотя были там и черносотенцы, и разные "бригады спасителей русского народа".

- И в заключение – ваши пожелания израильскому народу.

- Только мира, потому что все остальное у вас есть, а если даже чего-то нет, так будет. И, конечно, я хочу пожелать вам победы над террором. А для этого, по моему мнению, весь свободный мир должен раскошелиться на мощную образовательную и информационно-просветительскую программу для палестинцев. Их надо научить понимать цивилизованный мир, его систему ценностей. Представьте себе, что все палестинцы закончили Гарвардский университет. Это означало бы конец террору. Так вот, я хочу, чтобы все палестинцы закончили Гарвард.