В Кишинёв на днях отметить персональной выставкой своё 75-летие приехали из Израиля два известных молдавских скульптора, не разлей вода семейная пара Наум и Брунгвильда Эпельбаум. Открытие нё при скоплении публики состоялось в Национальном Художественном музее.

Биологическую отчизну они покинули 10 лет назад - потянуло к переселившимся на историческую родину детям. До того же имена их не сходили со страниц местной периодики: талантливые произведения мастеров высокого класса то и дело украшали всевозможные вернисажи, проходившие в столице Молдовы.

Они оба учились в Московском институте декоративного и прикладного искусства, затем в Ленинграде, в "Мухинке".

Бруна о Науме и себе

- Да какой он к чёрту еврей? Никогда не мог ничего раздобыть, Досталь по блату… У него золотые руки насчёт постолярничать, послесарничать. Он добряк бесподобный. Эрудит. Мой самый большой помощник в разгадывании кроссвордов. Когда мы с Наумом в юности только хороводились, то гуляли по городу, кружили вокруг памятника Штефану чел Маре. Гроздьями душистыми цвела акация. Он был в шинели и крагах, я в каком-то подобии платья, в букельках-кудряшках. А Брунгвильдой меня назвали родители, перед самым моим появлением на свет, посмотрев фильм о Нибелунгах о германском эпосе. Кровей во мне намешано много: киргизской, татарской, русской, немецкой.

Наум о себе и Брунее

- Эта наша выставка - крик души. Сотрудник Исторического музея, бессарабский художник Георгий Опре, хлопотам которого мы обязаны нашей "персоналкой", собирал эти скульптуры и декоративно-прикладные вещи по всему Кишинёву. (Когда я репатриировался, то бросил мастерскую со всем содержимым, с собой привёз только компьютерную графику, которой увлёкся в последние годы).

Когда мы с Бруной уехали, не испытывали ностальгии по Молдове. Была тоска по ушедшему времени, по доперестроечному образу жизни. И вот я увидел преображенный город и испытал шок. Будто из тёмной комнаты вышел на яркий свет и зажмурился. Старая часть Кишинёва стала просто картинкой. Правда, кое-где не к месту аляповатые "дворцы" выпирают.

Об Израиле

Вечно цветущая страна. Душе там хорошо. Особенно весной, после зимних дождей. Сворачиваешь в сторону от дороги - и попадаешь в другой климат и ландшафт. Овощи и фрукты - одно загляденье, но молдавские вкуснее.

Там в приоритете гидропоника, хотя почва очень плодородная: привозят больное, обрубленное дерево, втыкают в землю - и оно оживает. Бруна зимой ходит в неотапливаемой квартире - в валенках.

Ивритом Эпельбаумы не овладели, поэтому круг их общения - русские эмигранты. Насчёт религий полная свобода - демократическое государство.

Наум очень пугает засилие концептуалистов в израильских салонах. Выдрючивание и шоуменизм их. Кадушка с мусором отлита в бронзе, или гитара в лоханке с водой мокнет - ничего духовного не дают ни зрителю, ни самим "творцам" эти антихудожественные вещи. (Хорошо, что маэстро не видел некоторых молдавских экспозиционеров-авангардистов…) Наум Эпельбаум без сожаления говорит о том, что пик его творчества принялся на период жизни в Кишинёве. Ныне он ремесленничает иногда: доводит "до звона" штампы в стальных пластинах на заказ.

Зато на нынешней кишинёвской выставке новыми глазами увидел своё и Бруны творчество. Почитатели их таланта также смогли после десятилетнего перерыва посмотреть давно любимые скульптуры и керамику: шикарную анималистику (львов и пантер с их ленивой грацией, баранов и козлов с их чувством упёртого достоинства и прочее), "Тараф" - технология восходит к греческой корапластике (когда персонажей лепят из глины по одной матрице, потом отжимают их, поворачивают разными ракурсами), прелестные юмористические бытовые сценки в глине и многое другое. Потрясение вызвало смоделированное Эпельбаумом на компьютере "Вознесение Христа" - три лазоревокрылых ангела поднимают в небесную синь испившего полную чашу страданий Сына человеческого…