В приготовлениях Эстонии к вступлению в Европейский Союз есть какая-то детская восторженность. Эстонцы настолько серьезно демонстрируют командный дух ЕС, что порой их усилия напоминают китч. В центре Таллина появились Euro Club и Euro Casino. На витрине казино выставлен двухметровый макет монеты, которая сможет стать легальным средством обмена в этой стране лишь через несколько лет.

Высокопоставленные эстонцы единым фронтом выступают за вступление в ЕС. Может быть, это произойдет уже через два года. Все как один утверждают, что в результате начнется некий мистический процесс, который сделает эту страну частью современного мира. Возможно, своим энтузиазмом они пытаются компенсировать неопределенные общественные настроения. Пока лишь 56% эстонцев выступают за вступление в ЕС. Непрерывно звучат риторические заявления о полезности ЕС. Иногда кажется, что некоторые политики выучили наизусть содержание листовок, разбросанных с брюссельского вертолета.

Многие эстонцы считают, что европеизация поможет им удовлетворить свои бесконечные и порой противоречивые желания. ЕС якобы поможет стране разорвать старые советские политические и духовные путы, защитить демократию и свободный рынок и одновременно предложить какие-то подарки в социальной сфере.

Пытаясь поскорее подготовить Эстонию к вступлению в ЕС, правительство начало проводить красивую, но невнятную рекламную кампанию под названием "Брэнд Эстония". В проведении кампании принимает участие лондонская компания Interbrand. Один из основных лозунгов: "У нас в стране бесчисленное количество естественных болот и топей". Особый акцент сделан на дистанцировании Эстонии от СССР: "Как гласит старая пословица, "тоталитарные коммунистические режимы приходят и уходят, но планы городского строительства остаются всегда". Неким странным образом брэнд пытается одновременно и сблизить и разъединить Эстонию и ее северных соседей: "Если вы хотите, чтобы у вас было много блондинок, но считаете скандинавов скучными и бесстрастными, приезжайте в Эстонию, испытайте на себе здоровую дозу иронии и любви к экспериментам".

Помогут ли блондинки и критика СССР выковать национальную идею? Такие запутанные метафоры могут говорить о том, что страна переживает глубокий личностный кризис, заставляющий ее слепо бежать в альянс, который принесет пользу лишь в далекой перспективе.

Эстонцы всегда готовы ругать СССР за неумение найти себя в современном мире. Они часто называют пятидесятилетнюю оккупацию Балтики, закончившуюся в 1991 г. "советским террором". В одном путеводителе по странам Балтики можно прочитать: "Если вы не хотите раздражать местных жителей, не называйте Эстонию бывшей советской республикой. Эстония... была незаконно аннексирована".

Эстонцы очень не любят, когда ими помыкают. Странно, что при этом они стремятся как можно скорее вступить в ЕС, перебежать от одного хозяина к другому по прошествии всего десяти лет, не насладившись независимостью. "Выбора нет, - говорит министр культуры Сигне Киви. - Нам надо быть либо в восточном блоке, либо в ЕС".

Если читать между строк, становится очевидно, что многие высокопоставленные эстонцы считают ЕС неизбежным злом.

Попытка использовать ЕС в качестве защиты от России - понятная реакция на геополитические реалии. Куда более странными представляются надежды Эстонии на то, что ЕС сможет спасти ее культуру, восстановить то, что разрушил СССР. "У России есть свои интересы в балтийском регионе, - говорит Киви. - Россия никогда не поддерживала редкие языки и культуры. Европа их поддерживает". С этой точкой зрения согласны многие.

Трудно поверить, что этих невероятно осторожных политиков можно купить так легко. Обещания ЕС помогать сохранению редких языков в реальности совершенно невыполнимы. Характерный пример можно найти в рекламе конференции по редким языкам, которую ЕС проводит в испанской Гренаде: "Выступления будут зачитаны на английском языке, поскольку сложно ожидать, что слушатели владеют всеми редкими языками, о которых пойдет речь".

Другой тревожный элемент этого внутреннего конфликта - убежденность высокопоставленных эстонцев в том, что ЕС будет проводить снисходительную политику по отношению к минимально регулируемой свободной рыночной экономике страны. Скорее всего, эти надежды не сбудутся. Трудно поверить в то, что Таллин и Брюссель пойдут на взаимные уступки в этой области.

Почти не обсуждается вопрос о том, что потеряет Эстония, вступив в ЕС. В стране действует плоская шкала подоходного налога. Реинвестируемые прибыли корпораций налогами не облагаются. Многие считают, что это - один из секретов эстонского экономического чуда. Быстрое развитие страны может замедлиться, если политика свободного рынка столкнется с ограничениями.

Премьер-министра Марта Лаара это не беспокоит. "ЕС не занимается вопросами налогообложения напрямую", - говорит он.

Это не совсем так. Официально эта тема не прописана в законодательстве ЕС, но гармонизация налогов может начаться в любой момент. В марте президент Европейской Комиссии Романо Проди пообещал обсудить эстонскую налоговую политику на переговорах о вступлении. Вряд ли Эстонии удастся устоять под натиском таких стран, как Франция и Италия, утверждающих, что низкие налоги наделяют Эстонию несправедливым преимуществом.

Эстония убеждена в том, что став членом ЕС, она тут же избавиться от экономического давления со стороны России, станет частью Западной Европы, не жертвуя национальным своеобразием, воспользуется выгодами партнерства, не страдая от давления со стороны Брюсселя. Кажется, что Эстония купилась на пропагандистский крючок ЕС. Однако невозможно не подозревать, что все это - притворная наивность. Странно, что страна, хорошо знающая, что такое СССР, так плохо понимает, что такое ЕС.