А через три года при совершенно экстраординарных обстоятельствах вдруг выяснилось, что уникальный шедевр этот был создан не Вермером, а современным художником, миллионером и коллекционером Яном Ван Меегереном.

Эта история, надо признать, — истинное украшение изданной в Женеве “Международной энциклопедии преступлений и криминалистики”, в которой, понятно, нет недостатка в поражающих воображение сюжетах.

Способности родившегося в 1889 году Яна обнаружились еще в школе. Все свободное время он пропадал в мастерской учителя рисования Бартуса Картелинга, большого оригинала. Тот считал, например, что подлинная живопись кончилась в XVII веке. Скажем, Г. Тербах, П. Де Хох или равные Рембрандту Франс Хальс и Ян Вермер — это люди, а все последующие — пигмеи, не умеющие даже самостоятельно приготовить краски. Сам Картелинг умел делать краски из природных материалов и научил этому юного Яна.

Накануне войны, Первой мировой, Академия изящных искусств в Гааге присвоила Яну Ван Меегерену звание мастера. А душе его покоя не было! Чувствуя в себе силы необъятные, безупречно работая в манере Рембрандта и Хальса, он оставался в глазах серьезных критиков всего лишь модным портретистом, работы которого неплохо вписываются в дорогие интерьеры частных вилл, но явно недостойны войти в историю искусства. Это приводило художника в бешенство. Как доказать, что он гений?

И он решает тайно писать полотна, выдавая их за произведения самых великих из великих голландцев — Франса Хальса, Тербаха и Вермера. Он уверен в своих силах — никто не распознает подделки! Когда же он раскроет карты, критики поймут — он равен тем, кого они возносят.

...В продаже бывают малоценные картины XVII века. Если счистить с такой картины несколько слоев живописи, не нарушая подмалевок, можно получить безупречную основу для будущего шедевра. Ни химия, ни рентген ничего подозрительного не обнаружат.

Далее. Использовать надо только те пигменты, какие были в распоряжении Вермера. Или Де Хоха. Поздние легко разоблачаются. Значит, нужно краски приготовлять самому, причем только из натуральных красящих веществ. Как раз этому он научился у Картелинга.

Самое трудное — кракелюр, трещины на картине, возникающие от пересыхания красочного слоя в течение веков. Ван Меегерен решает наносить краски так, чтобы сохранять каждую трещинку первоначального подмалевка. Адская работа. И тогда, чтобы упростить и ускорить процесс “старения”, он начал помещать картины в специальную печь с точно рассчитанным режимом.

Но и это не все. Важно, чтобы при сушке в печи не произошло малейших изменений цветов. Тут требуются соответствующие химические добавки, которые тоже надо найти и каждую проверить. Целый год Ван Меегерен пробовал, экспериментировал и получил-таки к концу 1934 года нужные ему исходные компоненты.

Скопировать одну из картин Вермера могли бы и другие. Замысел Ван Меегерена идет дальше. Он не только напишет картину за великого мастера XVII века Вермера, но напишет такую, которая вообще перевернет все представления о творческом пути художника! Например, все известные произведения Вермера были светского характера — интерьеры, портреты, пейзажи, а он изобразит Христа и скажет, что это сделал Вермер!

Поиздеваться над искусствоведческой сворой и жадными торговцами Ван Меегерен предполагал изысканно: после того как картину признают, он раскроет мистификацию, а баснословную сумму, вырученную за подделку, вернет!

И вот Ван Меегерен приобретает подлинную картину XVII века “Воскресение Лазаря”. Снимает холст с подрамника и отрезает от его левой стороны 50-сантиметровую полосу. Соответственно уменьшает подрамник. Обрезки прячет в дальний ящик. Впервые в мире автор подделки заботится о том, чтобы сохранить разоблачающие его улики.

Какой выбрать сюжет? Он останавливается на “Христе в Эммаусе” — теме, редко использовавшейся живописцами, а тем более сенсационной для Вермера.

Проходит полгода вдохновенного труда. Полотно получилось поистине совершенным. Настолько, что Ван Меегерен решил немного его подпортить: в нескольких местах поцарапал шпателем и у кончика полуподнятого мизинца Христа чуть-чуть надорвал.

Когда осенью 1937 года подделку показали высшему европейскому авторитету среди искусствоведов и экспертов Бредиусу, тот чуть не потерял сознание. Он зашелся от восторга и полностью утратил осторожность. Он тут же вызвал фотографа и велел запечатлеть шедевр, а потом уверенно написал на обороте фотографии: “Это великолепное произведение Вермера, великого Вермера Дельфтского, возникло благодаря Богу из тени забвения. Сюжет картины почти уникален для всего его творчества: в нем заключена такая глубина чувств, подобно которой нельзя найти ни в одной из его других картин. Композиция, экспрессия, цвет — все сливается воедино в этом творении самого высокого искусства”. В опубликованной затем статье он подтвердил: “Здесь каждый дюйм не может принадлежать никому иному, кроме Вермера”.

Сумма, вырученная за картину, была огромна. В специально заказанной великолепной раме “Христос в Эммаусе” был представлен публике в музее Бойманса, специализировавшемся на выставках произведений Вермера. Число посетителей достигло рекордной цифры. Пресса шумела о “художественном открытии века”. Картину охраняли стражи в парадной форме, зрителей близко не подпускали.

Когда Ван Меегерен наклонился, чтобы получше разглядеть, что же сделали реставраторы с его царапинами и разрывом, его решительно оттеснили в сторону.

Тайному триумфатору оставалось объявить о фальсификации и вернуть деньги. Но слаб человек. От счастья у Ван Меегерена сильно “поехала крыша”. Он, говоря по-нашему, “загудел по-крупному”: ринувшись в дорогу по Европе, он покупал что ни попадя, пил, собирая вокруг себя компании, бесчинствовал в ночных кабаках, проигрывал в казино. Вопрос о возврате полученных денег в результате отпал сам собой.

Вторая подделка — “Любитель выпить” якобы Питера де Хоха — выходит из-под шпателя и из печи Ван Меегерена летом 1938 года. Она выполнена еще более виртуозно, чем первая.

После начала войны Ван Меегерен с женой покидает свою виллу в Италии и возвращается в Голландию. Здесь под любимого им Вермера он пишет “Тайную вечерю” причем такую большую по площади, что для нее пришлось приобретать специальную печь. Остановиться он не может, капитал растет. В его баснословно роскошном доме появляется изысканная коллекция полотен выдающихся мастеров: Хальса, Дюрера, Тербаха — подлинники. Но появляются и новые лжевермеры: “Исаак, благословляющий Иакова”, “Христос и неверная жена”.

И тут цепь удач дает сбой. В обстановке оккупации 1942 года Ван Меегерен находит себе нового посредника, но слишком поздно узнает, что тот тесно связан с нацистами. Хотел вернуть переданного тому “Христа и неверную жену”, но поздно. Сделка с немцами уже состоялась. Условия ее были удивительными: Третий рейх расплатился за нового Вермера “натурой” — вернул Голландии 200 подлинных полотен, которые были украдены нацистами во время вторжения. Ван Меегерену досталась многомиллионная сумма. Но и патриотическое чувство было удовлетворено: ведь благодаря его фальшивке на родину вернулись бесценные богатства.

За восемь лет — с 1935 по 1943 — Ван Меегерен создал тринадцать подделок. Деньги он обращал в недвижимость (более 50 отелей и домов) и тратил на приобретение подлинных произведений искусства.

В 1943 году, переехав в Амстердам, художник прекратил писать картины.

В конце мая 1945 года два офицера из голландской службы государственной безопасности появились в шикарном доме Ван Меегерена. Ни в чем незаконном они его не подозревали, им только нужно было выяснить, откуда и от кого поступали к тому великие картины, особенно та, что попала в коллекцию Геринга.

Ван Меегерен грубо вытолкал их за дверь. Что он мог сказать: снова врать, что получил их по завещанию от некой старой итальянки? Теперь, после войны, все легко проверялось. Но на него продолжали наседать. Стали спрашивать прямо: сотрудничал ли он с нацистами?

Однажды он сорвался — обозвал всех идиотами и объявил, что картины Вермера изготовлял собственноручно. Ему никто не поверил.

Тогда он предложил следователям отправиться в Ниццу, объяснил, где лежат обрывок холста и части старого подрамника от “Христа в Эммаусе”, рассказал о первом варианте “Тайной вечери”, оставшемся там же. Все равно не поверили!

И тогда он предложил изготовить нового Вермера у себя в мастерской на глазах полицейских и всех желающих видеть.

Десятого Вермера — “Молодой Христос, проповедующий во храме” — он изготовил при большом стечении публики.

Вся Голландия следила за этим спектаклем. Было чему удивляться: фальсификатор не только признавался в том, что он фальсификатор, но и сам указывал на доказательства, которые опосредованно становились подтверждением его гения. Он помогал химикам, руководил рентгенологами, давал ценные советы полиции. Убедил — и таким образом посадил в лужу государственных чиновников, которые в разгар войны финансировали покупку дорогой подделки, посрамил знатоков, экспертов и торговцев.

Утром 29 октября 1947 года в зал суда вошел 58-летний человек. Помещение напоминало филиал музея: на стенах висели шедевры — полное собрание подделок Ван Меегерена. Тут же клокотала пресса со всего мира. Для подсудимого это были минуты триумфа.

Прокурор закончил свою речь так:

— Весь мир искусства потрясен. Поставлена под сомнение сама значимость эстетических суждений.

Его приговорили к одному году лишения свободы. Подделки вернули владельцам. Предполагалось королевское помилование, но Ван Меегерен его не дождался, он умер от сердечного приступа через полтора месяца после суда.

В том декабре, по опросу общественного мнения, он оказался самым популярным человеком в своей стране.

А для тех, кто живет торговлей картинами, он и сегодня — как страшный сон.