Путин действительно проявил себя реформатором, однако вовсе не в том либеральном смысле, о котором хотели бы говорить некоторые экономические круги. Путин прекрасно понимает, что все великодержавные претензии останутся иллюзорными без экономического оздоровления. Он достаточно реально смотрит на вещи для того, чтобы искать выход, не прибегая к методам советской плановой экономики. В его правительстве и администрации - немало либеральных экономистов. И, тем не менее, до сих пор все его политические и экономические реформы оказываются половинчатыми. Улучшения наблюдаются только в одной отдельно взятой области - налоговой политике. Не видно результатов в укреплении правового государства, усилении защиты прав собственности, создании эффективной банковской системы. Причина не только в сопротивлении бюрократического аппарата, который, естественно, не стремится к либерализации. Дело в том, что сам президент, кажется, находится в фатальном плену у административно-планового менталитета и не может мыслить категориями рыночной экономики. Идеал Путина - сильная рука государства, а не “невидимая рука” рынка.

В августе 1999г. президент Ельцин неожиданно для всех назначил своим преемником практически никому неизвестного Владимира Путина. Кремль посчитал, что лояльный шеф госбезопасности станет гарантом его будущей судебной неприкосновенности. Поэтому многие - в том числе и в России - не рассматривали Путина в качестве самостоятельной фигуры. Они предполагали существование тайного сговора между ним и кремлевской камарильей. Действительно, едва став президентом, Путин издал указ, гарантирующий иммунитет и другие привилегии ушедшему в отставку Ельцину. Многие высокопоставленные кремлевские чиновники до сих пор сохранили свои посты. А, назначая генерального прокурора, Путин в последней момент был вынужден отказаться от кандидатуры своего человека в пользу человека “семьи”.

Однако картина марионетки в президентском кресле мало реалистична. Нет ничего удивительного в том, что люди, подобные руководителю кремлевской администрации Александру Волошину пережили смену кремлевского руководства. Путина никак нельзя назвать ветераном московской политической сцены, поэтому команды единомышленников, которых он мог бы поставить на ключевые государственные посты, у него нет. Следует также отметить, что политические партии, являющиеся на Западе естественным резервуаром профессиональных кадров, в России играют лишь второстепенную роль. Здесь, как в советское время, большое значение имеют бюрократические “связи” и региональные системы отношений.

Сегодня новый президент опирается на три группы. В первую входят технократы эпохи Ельцина - такие, как Волошин. Вторая и третья группы объединяет соратников Путина по Петербургу. Во-первых, речь идет о бывших сотрудниках госбезопасности, таких как Сергей Иванов, Патрушев, Сечин и многих других. Во-вторых - о людях, с которыми Путин работал, будучи вице-мэром Санкт-Петербурга: Грефе, Кудрине, Медведеве, Кожине и др. Громкое пришествие “ленинградской команды”, вызвав перегруппировку московской элиты, расширило властный базис Кремля.

Итак, правы оказались те, кто распознал в Путине умного дееспособного политика, будущего тирана? Ясно одно: новый российский лидер не отличается демократическими убеждениями. Это вовсе не означает, что он стремится к установлению диктатуры. Однако вся его предыдущая деятельность была направлена исключительно на расширение власти Кремля. Несмотря на его заверения о том, что все его действия преследовали цель восстановления в стране законности и порядка, его продолжают подозревать в авторитарных наклонностях.

Ослабив положение региональных лидеров, Путин усилил власть центра. В информационной сфере Кремль поспешил вернуть себе контроль над всеми основными телевизионными каналами. Владелец оппозиционного Кремлю частного телеканала НТВ Владимир Гусинский находится под постоянным давлением, власти пытаются заставить его продать информационный холдинг. Аналогичный маневр государство осуществляет по отношению к ОРТ, откуда оно пытается изгнать Бориса Березовского.

И для других олигархов настали трудные времена. Для многих их них эра Путина началась с судебного преследования по обвинению в неуплате налогов или незаконной приватизации.

Своими действиями Путин дает понять: теперь вся власть концентрируется в Кремле, а не в регионах, парламенте, СМИ или крупных концернах. В его начинаниях нетрудно заметить абсолютистские замашки. За время пребывания Путина у власти российский политический ландшафт заметно изменился. До сих пор широкие конституционные полномочия российского президента хоть как-то уравновешивались системой многочисленных противовесов. Сейчас эта система “сдержек и противовесов” перестает работать: Госдума отказалась от политики конфронтации с президентом и поддерживает главу государства во всех его начинаниях, утратили былое могущество региональные лидеры, теряют независимость СМИ.

Однако безграничное усиление исполнительной власти не поможет вылечить Россию. С начала пожара на Останкинской телебашне прошло три драгоценных часа, прежде, чем было получено разрешение президента отключить электроэнергию. Несмотря на то, что промедление привело к возникновению целой серии коротких замыканий и быстрому распространению огня, ни один чиновник не решился взять на себя ответственность за такое решение. Все ждали приказа Путина. Президент, который распоряжается электрическими выключателями, безусловно, очень могущественный человек. Однако можно ли таким образом эффективно управлять страной?

И все же, многим россиянам и западным бизнесменам этот случай нисколько не мешает мечтать о “сильной руке”, которая, наконец, наведет порядок в стране. Аргумент таков: пока развивается экономика, демократия может подождать. Однако тот, кто надеется, что авторитарная система сможет создать эффективный экономический порядок, жестоко ошибается. Стоит только взглянуть на сделанное Путиным в областях, имеющих значение для улучшения инвестиционного климата в стране. Правовое государство при новом президенте не только не укрепилось, но, напротив - ослабло. Доказательствами этого, в частности, можно считать использование судебной власти в конфликте Кремля и медиа-магната Гусинского, и полную безнаказанность за преступления, совершаемые российскими военнослужащими в Чечне.

Путин до сих пор не предпринял ничего, чтобы обуздать коррупцию. Высокопоставленные кремлевские чиновники - такие, как Бородин или Калюжный - несмотря на неопровержимые доказательства коррумпированности, получили новые почетные должности. Создается впечатление, что расследования Генеральной прокуратуры прекращаются именно в тот момент, когда они становятся особенно актуальными. Реформы системы государственного управления пока не предвидится. Армия государственных чиновников сегодня больше, чем была в советское время, а создание системы федеральных округов только увеличит их численность.

Улетучились и надежды на конструктивное сотрудничество России и Запада, хотя именно там находятся важнейшие торговые партнеры России. Амбиции супердержавы оказались важнее хороших отношений с США, Европой и Японией.

Что все это означает для Запада? Предположение, что Россия после падения коммунистического режима, рано или поздно станет нормальным европейским государством, оказалось слишком наивным. Путь России к либерализации и демократии вовсе не предопределен: после десяти лет разочарований эти слова стали ругательными. В распоряжении западных правительств находится весьма ограниченный набор средств для оказания влияния на развитие ситуации в Москве. Однако они, по крайней мере, могли бы сами более неукоснительно следовать демократическим ценностям, которые они рекомендуют своим соседям на Востоке. Ни циничная реакция Запада на войну в Чечне, ни игнорирование угрозы свободе слова в России, ни демонстрация некоторыми западными лидерами своих нарочито дружеских отношений с Путиным не свидетельствуют о верности принципам демократии.