Трагедия на Дубровке может серьезно повлиять на отношения между Россией и Европой. Дело не только в том, что многие респектабельные европейские СМИ куда больше критиковали в последние дни российские власти, чем чеченских террористов. И не только в "датском" конфликте, который еще может иметь продолжение. Но и в том, что наступивший месяц и до теракта считался весьма сложным в российско-европейских отношениях. А теперь к ряду событий, которые считались проблемными, добавились новые, что может создать кумулятивный эффект с возможными негативными последствиями. Начнем с дат - в строго хронологической последовательности.

7 ноября Европейский суд по правам человека в Страсбурге планирует рассмотреть вопрос об экстрадиции из Грузии в Россию восьми чеченских боевиков, задержанных в августе на российско-грузинской границе. Напомним, что в октябре именно рекомендация Европейского суда стала поводом для того, что грузинские власти приостановили процесс выдачи боевиков (пятерых все же успели передать). Можно представить себе политический эффект в случае, если судебное решение не устроит Россию. Еще до теракта на Дубровке российский МИД сделал весьма жесткое заявление в отношении Страсбургского суда, обвинив его в создании помех на пути борьбы с терроризмом. Можно предположить, что если в Страсбурге предложат судить боевиков в Грузии (а это с точки зрения России подобно тому, чтобы щуку бросить в воду), то российские власти могут поставить вопрос об отказе признавать юрисдикцию этого органа. Тот факт, что Страсбургский суд принес России извинения за предоставление ей искаженной информации по делу боевиков, еще не свидетельству ет о том, что решение суда устроит российскую сторону.

Показательно, что в ожидании решения Страсбургского суда Грузия ужесточила свою позицию по поводу выдачи боевиков. Грузинская сторона стала выдвигать дополнительные аргументы против выдачи. Генеральный прокурор Грузии Нугзар Габричидзе заявил, что "материалы, поступившие в Тбилиси из Генеральной прокуратуры России в отношении восьмерых чеченцев, задержанных в Грузии в августе нынешнего года, недостаточны для принятия решения об их передаче российской стороне". Грузия выдала США нескольких арабов, которых подозревают в связях с "Аль-Каидой", и, тем самым, подтвердила репутацию участника антитеррористической коалиции - поэтому она уже в меньшей степени заинтересована в том, что выполнять требования России. Однако если отказ грузин выдать боевиков может означать лишь новое похолодание в двусторонних отношениях, то серьезный конфликт со Страсбургским судом может поставить под сомнение членство России в Совете Европы (признание юрисдикции этого суда было одним из непременных условий вступления России в эту организацию).

11 ноября начнется саммит Россия-ЕС в Брюсселе. Первоначально его было намечено провести в Копенгагене, однако скандал вокруг проведения в этом городе так называемого "Всемирного чеченского конгресса" вынудил перенести его в столицу Бельгии. На саммите будет принято решение по калининградскому вопросу. Есть серьезные основания полагать, что будет реализован (хотя и в смягченной форме) так называемый "визовый" вариант транзита через Литву. Известно, что Россия выступает против него, однако все европейские инстанции, вплоть до совета глав МИД стран ЕС, ее не позицию не поддержали. Единственная уступка состоит в том, что визовый вариант будет вводиться постепенно, хотя срок для адаптации и будет весьма незначительным: 6 месяцев.

Кроме того, на брюссельском саммите может быть поднята еще одна проблемная для России тема - Чечня. Об этом уже заявил представитель германского МИДа. Если официальные власти США уже называют Аслана Масхадова "испорченным товаром", то в Европе позиция не столь однозначно (хотя, безусловно, к Масхадову стали относится более критично) Понятно, что любые слова о необходимости политического диалога с чеченскими сепаратистами (пусть даже и без упоминания фамилии Масхадова) в нынешней ситуации способны вызвать лишь сильное раздражение у российского президента.

12 ноября истекает срок содержания под стражей в Копенгагене Ахмеда Закаева, задержанного датской полицией по просьбе российских властей. К этому моменту может быть принято решение о том, будет ли он выдан России. В самой Дании нет единого мнения по этому поводу. Так, датский посол в России по горячим следам предположил, что Закаева не выдадут. А министерство юстиции Дании первоначально заявило, что препятствий для выдачи Закаева России не существует. Комментируя точку зрения, что это невозможно из-за того, что в РФ не отменена смертная казнь и нет двустороннего соглашения о выдаче преступников, представитель юридического ведомства указала на подписание Россией и Данией международной Конвенции от 1957 года, предусматривающей выдачу правонарушителей. А российские власти уже гарантировали, что Закаев казнен не будет.

Однако Дания отказалась выдать Закаева, заявив, что представленных российской стороной документов недостаточно. Если до 30 ноября устраивающие датскую сторону документы не будут представлены, то у правосудия Дании никаких претензий к Закаеву не будет. Похоже, что напряженность в отношениях между странами сохранится и может иметь тенденцию к эскалации - тем более, что адвокаты Закаева рассматривают вопрос о том, чтобы добиться для своего клиента политического убежища в Дании. Если же датские власти все же санкционируют выдачу (минимальный шанс всегда есть), Закаев может тут же направить заявление в Страсбург. И, возможно, повторится сценарий с восемью так пока и не выданными боевиками (см. выше).

Политические партии России уже резко реагируют на "казус Закаева". "Единая Россия" призвала к бойкоту датских товаров, Народная партия провела пикет у посольства Дании в Москве. Есть основания полагать, что количество таких акций будет увеличиваться, если датские власти не изменят свою позицию. Автоматически будут расти и антиевропейские настроения российских центристов.

Но и на этом российско-европейские проблемы не заканчиваются. 21 ноября в Праге открывается саммит НАТО, который ждали уже давно. На нем должно быть принято решение о дальнейшем расширении Североатлантического альянса на восток, против чего традиционно выступает Россия. Особое раздражение у российской стороны традиционно вызывает предстоящий прием в НАТО Эстонии, Латвии и Литвы. И хотя острота вопроса в последнее время несколько снята, неприятие осталось. Тем более, что отношения с Литвой у нее могут в ближайшее время еще более осложниться и не только из-за калининградского вопроса: на минувшей неделе литовские власти отказались закрыть неофициальное масхадовское представительство, а группа депутатов парламента этой страны обратилась к датчанам с просьбой не выдавать Закаева.

Более того, на саммите НАТО будет рассмотрена и просьба Грузии о приеме в Североатлантический блок. Разумеется, немедленного положительного ответа на нее не будет: вооруженные силы страны явно не соответствуют натовским стандартам. Но слова о возможности постепенной интеграции, видимо, все же прозвучат. Также на пражском саммите будет обсуждаться и вопрос о ситуации в Панкисском ущелье.

Добавим к этому перечню "проблемных" дат и еще один фактор, не связанный с жесткими временными рамками. Не исключено, что в ближайшее время в России резко усилятся настроения в пользу отмены моратория на смертную казнь. В частности, эта тема будет "раскручиваться" многими политическими силами в ходе приближающейся думской избирательной кампании. В сознании большинства общества не укладывается, что оставшиеся в живых террористы могут быть приговорены к тюремному заключению, пусть даже пожизненному. Если традиционно количество сторонников смертной казни в России составляет 70-75%, то теперь, по некоторым оценкам, оно может увеличиться до 90%. В этих условиях власти будет крайне сложно держаться своей теперешней официальной позиции, которая носит негативный характер в отношении смертных приговоров. При этом Совет Европы, разумеется, будет настаивать на законодательном запрете смертной казни - то есть на том, что прямо противоречит общественным настроениям в России. Так "европейские" обязательства России войдут в противоречие с политической целесообразностью.

Таким образом, в отношениях между Россией и Европой возможны "ноябрьские заморозки". Каждая из сторон хотела бы, чтобы другая изменилась. Российские официальные лица настаивают на том, чтобы в Европе (в частности, в Дании) отказались не только от "безбрежного либерализма", считая, что в эпоху тотальной борьбы с терроризмом многие из них устарели и играют на руку преступникам. С точки зрения российских представителей (таких как Дмитрий Рогозин), в условиях войны, объявленной миру террористами, традиционные правовые нормы, принятые в Европе, нуждаются, по меньшей мере, в серьезном уточнении.

В Европе же до сих пор полагают, что Россия переживает своего рода период "ученичества", адаптации к демократическим нормам, что она должна не демонстрировать другим странам свою волю, а доказать свою европейскую идентичность, раз в 90-е годы вступила в Совет Европы. При этом такая позиция характерна как для лево-, так и для правоцентристских европейских политических сил. Тема борьбы с терроризмом для Европы не стала приоритетной по целому ряду оснований. Во-первых, европейские страны не столкнулись непосредственно с глобальной террористической угрозой, как это произошло с США, Россией и Израилем. Во-вторых, многовековой опыт войн, а также трудное расставание с колониями (особенно у Франции) способствовало становлению особого типа политической культуры, основанного на компромиссе и отдающего безусловный приоритет гуманистическим ценностям. В-третьих, играет свою роль традиционное дистанцирование Европы как от США, так и от России, что наложило свой отпечаток на отношение европейских государств к антите ррористическим инициативам: будь то силовые действия в Чечне, Палестине или Ираке.

Исключение в отношении к трагедии на Дубровке составляют, в основном, правые партии, которые сами критикуют многие аспекты европейской демократии (в частности, либеральную политику в области иммиграции, которая, по их мнению, ведет к исламизации Старого Света). Показательно, что против проведения чеченского мероприятия в Копенгагене из всех политических сил Дании выступила только правая Партия прогресса.

Заметим, что и правое правительство Италии во главе с Сильвио Берлускони, давно нашедшим общий язык с российским президентом, решительно поддержало Путина. Так, итальянский министр по делам ЕС, консервативный католик Рокко Буттильоне заявил буквально следующее: "Нельзя идти на поводу у террористов. Никогда. Не стоит перекладывать с них ответственность за ужас, пережитый невинными жертвами, на чужие плечи. 117 заложников, погибших в результате отравления, убиты террористами, но не Путиным". И далее: "Другого выхода не было, в этот момент, когда утверждается новый принцип международной морали, осуждающей любые формы терроризма, нельзя было идти на уступки". Более того, представитель МИД Италии поддержал требование Путина отменить чеченский конгресс в Копенгагене: "Европа должна сделать выбор. Если она остается с Путиным, то надо быть последовательными и отменить конгресс".

Однако правые, несмотря на успехи на парламентских выборах в ряде стран (Нидерланды, Австрия, те же Дания и особенно Италия), не определяют лицо современной Европы, в частности, бюрократических структур ЕС. Неудивительно, что в российско-датском споре Европа на уровне СМИ поддержала Данию. Владимиру Путину придется общаться по преимуществу с традиционными европейскими политиками, которые не склонны считать, что в "международной морали" утверждается "новый принцип" (впрочем, главы европейских правительств придерживаются более сдержанной позиции, чем политический класс Старого Света).

И, как представляется, в значительной степени от способности обеих сторон услышать и понять аргументы друг друга будет зависеть, насколько успешно российско-европейские отношения будут развиваться после столь проблемного ноября, не "обрастут" ли они новыми несогласиями.