"Космическая одиссея будет продолжаться", – заявил хозяин Белого дома после трагедии челнока Columbia. Эти слова не стали сюрпризом. Никто и не ожидал, что Джордж Буш сдастся и прикажет агентству NASA отправить на слом три оставшихся у него челнока.

Первая причина – культурная. Со времен Кеннеди человек в космосе составляет неотъемлемую часть американского мифа о "новой границе". Вторая причина – техническая. Челнок, единственная на сегодняшний день ракета-носитель, способная поднять на нижнюю орбиту свыше 20 тонн полезного груза, необходим для реализации проекта Международной космической станции (МКС), находящейся в стадии монтажа. Сооружение этой станции, в котором США настоятельно пригласили участвовать Европу, Японию и Россию, еще не завершено.

Отныне и до того времени, когда челноки вновь начнут летать в космос (сколько месяцев на это уйдет, сказать не может никто), лишь добрые старые советские – пардон, российские – "Союзы" могут обеспечивать обслуживание и постоянную работу станции. Отныне от этих старых капсул 60-х годов, которые выводятся на орбиту ракетой Королева (только что осуществлен 1675-й по счету пуск), зависит выживание трех членов экипажа (двух американцев и россиянина) и ветхой конструкции, орбиту которой нужно периодически поднимать, чтобы она не вошла в атмосферу и не сгорела в ней. Невыносимое унижение для горделивых янки!

Холодная война: плодотворная дуэль

Чтобы понять, как до такого можно было дойти, нужно вернуться к моменту падения Берлинской стены, ставшему символом крушения советской империи и окончания холодной войны. Конфликт, в котором соревнование в космосе по обе стороны "железного занавеса" рассматривалось как способ показать свою силу, не прибегая к ней.

Без этого противостояния не было бы ни первого спутника, ни Гагарина, ни Армстронга, ступившего на поверхность Луны. Без этого стремления запугать друг друга никогда не было бы ракет, способных запускать зонды для изучения планет Солнечной системы. Не было бы телевизионных, метеорологических, навигационных спутников, наконец, интернета. Во всяком случае, все это развивалось бы не такими бешеными темпами, которые были характерны для конца ХХ века.

После падения Берлинской стены торжествующая Америка могла предоставить возможность советскому военно-космическому комплексу медленно умирать. Это было бы плохим геополитическим расчетом, так как армия специалистов, обладателей уникальных "ноу-хау" могла бы – просто в целях выживания – пойти на службу ко всем саддамам хусейнам планеты. Что обернулось бы страшным риском распространения технологий, способных служить созданию средств доставки оружия массового поражения (ядерного, бактериологического, химического).

Если бывший СССР в чем-то и достиг вершин, так это в области космических полетов с человеком на борту, символом которых была станция "Мир". Отныне, чтобы удерживать на плаву уже российский космический сектор, нужно было любой ценой загрузить его производственные мощности. Главным образом именно поэтому перед ними была поставлена задача строить модули космической станции, капсулы "Союз", корабли "Прогресс". Нужны были и знаменитые королёвские ракеты, чтобы запускать в космос эти кусочки орбитального "паззла" – который, как недавно отметил бывший французский космонавт Патрик Бодри, не имеет большого научного и технического значения.

Вот почему после инцидента c Columbia Америка, Европа и Япония оказываются вовлеченными в авантюру с постоянной орбитальной станцией, выживание которой зависит от "кляч" старой советской космонавтики. Кляч, которые остаются весьма надежными и которые руководители российской космической программы захотят – вне всякого сомнения – продавать в нынешних условиях по высокой цене.

Как ни странно, вместо того чтобы, как это делают русские, развивать космическую программу на основе технологической преемственности, NASA в каждой своей новой программе решило начинать с нуля или почти с нуля. Так, сразу после покорения Луны был отправлен на свалку Saturne V – самая мощная из когда-либо создававшихся ракет. То же самое было сделано с Apollo и его лунным снаряжением. Затем в NASA разработали и создали челнок – гибрид ракеты и самолета многоразового использования, призванного стать универсальным космическим кораблем.

Из этого ничего не вышло. И, подобно швейцарскому ножу, ни одно из лезвий или аксессуаров которого не может сравняться по своим функциям с тем инструментом, которые оно, вроде бы, заменяет, челнок – даже если он являет собой высшее достижение технологии – не мог быть одинаково хорош для применения во всех областях. Самым опасным ослеплением было представление о допустимости при каждом запуске рисковать жизнями семи астронавтов, даже когда речь шла о выведении на орбиту автоматических спутников. Это работа, которую обычные ракеты проделывают при меньших затратах и без риска для жизни людей. Ибо цена этого риска ужасна: 14 погибших на 113 полетов. Нет слов.

Как ни странно, Франция со своей ракетой Ariane 5 заставила Европу совершить тот же технологический грех. Вместо того чтобы терпеливо совершенствовать сверхнадежную Ariane 4, снижая себестоимость ее производства, она выбросила в крапиву испытанную технологию и начала создавать принципиально новую ракету-носитель. К счастью, французы так и не решились доверить этой тяжелой ракете человеческие жизни…

После трагедии Columbia мировая космонавтика переживает не только траур: она нуждается в радикальном переосмыслении.