Народ почти всегда прав. Но если наступает момент, когда народ все-таки не прав, то надо стоять на своем.

Тони Блэр оказался центральной фигурой в иракском кризисе. Его дипломатическая активность была последние месяцы больше, чем всех остальных участников этой драмы, вместе взятых. В массе комментариев Блэр выглядит теперь крестоносцем свободы и демократии, решительным вождем, настоящим государственным мужем, политиком с большой буквы и т.д.

Погибать, так с музыкой

Этот Блэр совершенно не похож на Блэра, каким мы его привыкли видеть в комментариях предыдущих нескольких лет. Тот Блэр изображался артистом политического цирка, хамелеоном-конформистом, больше озабоченным своим имиджем, чем существом дела, и тем, чтобы удержаться у власти любой ценой – то слегка обманывая публику, то моментально реагируя на перемены в ее настроении. Он больше был похож на менеджера в большом супермаркете, следящего за графиком спроса на разные товары и регулирующего их заказы со склада – подбавьте чуть-чуть водочки, убавьте чуть-чуть минералочки, или наоборот. Кто-то из журналистов прозвал его Maestro of the Big Tent, то есть циркачом. Если Тони Блэр и циркач, то теперь-то уж точно не у ковра, а под самым куполом. Общее мнение о нем резко изменилось.

Даже если он рухнет, то с музыкой и в лучшем стиле

Два разных Блэра? Нетрудно предвидеть, что ответил бы сам Тони, если бы кто-то обратил его внимание на это превращение. Никакого противоречия тут нет, сказал бы Тони. Я просто на стороне народа. Это легко – народ ведь почти всегда прав. Но если наступает момент, когда народ все-таки не прав, я стою на своем. Такой момент наступил. Народ не хочет воевать в Ираке, а я считаю, что это надо. Принцип дороже. Неожиданно и поразительно, но похоже на правду.

Говорят, что Тони Блэр сделал выбор. Может быть, но не тот, что ему приписывают. Войну Ираку объявил не он. И мог ли он не поддержать Соединенные Штаты? Нет, не мог. Он не мог оказаться вместе с Францией, Германией и Россией, хоть ты застрелись. Никакими силами и ни за какие коврижки. Сделанный им выбор основан не на глубоком анализе и сложных расчетах. На самом деле, чем глубже анализ, тем менее определенные он дает результаты и тем меньше на них можно полагаться. Тони Блэр выступил на стороне США, повинуясь неодолимому инстинкту, что важнее и сильнее любых рациональных калькуляций и доводов. Тот же инстинкт привел в свое время в антисоветский лагерь рабочего мужика и профсоюзного лидера Эрни Бивена, ставшего лейбористским министром иностранных дел в самом начале «холодной войны». Как бы теперь ни критиковали его свои же лейбористы, любой лейбористский премьер поступил бы точно так же. Будь на его месте, скажем, Гарольд Вильсон, холодно относившийся к американским действиям во Вьетнаме, то сейчас и он сделал бы то же самое, что Тони Блэр. О консерваторах нечего и говорить. Они и сейчас поддерживают Блэра, хотя он чужой партии. Британия и Соединенные Штаты не могут оказаться по разные стороны фронта. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда.

Тони Блэр не столько сделал выбор, сколько подчинился судьбе. Ницше говорил: надо любить свою судьбу. Это правда. Готовность смотреть в лицо судьбе требует большего мужества, чем любой выбор.

Все дальнейшее не столько рискованная игра, сколько упорная борьба за спасение или за то, чтобы извлечь из возникшей ситуации максимум пользы и сохранить достоинство. И те качества, которые Блэр при этом обнаруживает, даже больше характеризуют его как настоящего политического лидера, чем способность сделать опасный выбор в неопределенной ситуации. Тони Блэр проявляет колоссальную целеустремленность, железную волю и изумительную изворотливость и сохраняет при этом вполне достойный вид: умрем, но не сдадимся. Блэр не столько рискует, сколько пытается переломить в свою пользу неблагоприятный для него ход событий. Ему выпала историческая роль. В сложившихся обстоятельствах у него была только одна альтернатива – уйти в отставку, попросту отказавшись от участия в истории. Он этой возможностью не пожелал воспользоваться. После этого он, впрочем, мог сидеть сложа руки, просто голосуя вместе с Вашингтоном в ООН и готовясь к посильному и скромному участию в карательной операции американцев против Саддама или надеясь, что остальные сумеют этой операции не допустить. Но он пренебрег и этой возможностью. Он взял на себя историческую роль и пытается исполнить ее с возможным блеском.

Бунт на корабле

Критически настроенные наблюдатели упирают на его подчиненную роль в иракском конфликте, изображая его этаким американским пуделем. Моментами так и кажется, но это несправедливо. Его антисаддамовская пропаганда звучит совершенно в унисон с американской – это правда. И в тени пропагандистской кампании как-то пропадает другая сторона дела – дипломатическая. Тони Блэр предпринял титаническую попытку примирить США и ООН, и ему это почти удалось. Резолюция 1441 – результат его усилий. И лишь упорное нежелание Франции – Германии – России интерпретировать эту резолюцию по существу и согласиться, что она дает мандат Вашингтону на превентивную карательную операцию против Саддама, помешало Тони Блэру сорвать сладкий плод заслуженного успеха.

Вот в этот момент, пожалуй, Блэру действительно пришлось сильно рискнуть, согласившись на попытку выдавить из ООН еще одну резолюцию по Ираку. Чтобы сбалансировать это решение, он одновременно выдвинул шесть подчеркнуто ультимативных и унизительных требований к Саддаму. И добавил при этом, что пойдет вместе с Вашингтоном на войну, даже если ООН так и не даст окончательной и недвусмысленной санкции.

Но даже и тут не вполне ясно, был ли у Блэра выбор. В стране очень сильная оппозиция войне. Против нее (по опросам) выступают 50–60%, а то и до 75% публики в зависимости от того, как вопрос об участии в войне сформулирован. Отставкой грозят до 30 чиновников правительства. Это, правда, парламентские секретари и помощники, но молодежь, что крайне неприятно. Среди бунтовщиков только один член кабинета мисс Клэр Шорт – министр по вопросам международного развития (поговаривают, что к ней может присоединиться Робин Кук, бывший министр иностранных дел, а теперь лидер парламента (не путать со спикером), – птица покрупнее). Но раньше и такого не бывало.

26 февраля против правительства уже проголосовали 100 лейбористов-заднескамеечников, и около 200 могут проголосовать против в случае, если война начнется без второй резолюции ООН. Историки парламента напоминают, что это самый большой внутрипартийный бунт за всю историю современных политических партий. До сих пор самым большим был бунт либералов против Гладстона по поводу гомруля (ирландского самоуправления). Это произошло в 1886 году, когда 93 либерала голосовали против своего лидера.

Пытаясь сохранить лояльность к Вашингтону и обеспечить себе лояльность своей партии (для чего нужно хотя бы большинство в Совете Безопасности), Блэр может не угодить ни тем, ни другим. Американцы занервничали из-за второй резолюции. Доналд Рамсфелд вдруг объявил, что США могут пойти на Саддама и без Британии. Это неожиданное заявление сперва всех шокировало. В самом деле, если так, то чего ради Тони Блэр лез из кожи вон? Чего ради мобилизуются 45 тысяч английских войск? Последовало разъяснение, что Рамсфелд так сказал из желания помочь: Вашингтон, дескать, не хочет ставить Тони Блэра в затруднительное положение, коль скоро его рвение вызывает столь сильную оппозицию у него в стране. Звучит кисло. С какой стати республиканцам заботиться о лейбористах, ведь в партийном смысле лейбористы вовсе не родственники республиканцам, в особенности в стиле Буша – Рамсфелда. И если уж Вашингтон так заботит судьба лейбористского правительства, то почему Тони Блэру не сказали раньше, чтобы он не старался зря. Так или иначе, попытка Рамсфелда оказать Тони Блэру политическую услугу оказалась медвежьей и еще более усилила недоверие к нему со стороны собственной партии.

Один из лидеров лейбористов прошлого поколения Рой Хаттерсли довольно язвительно напоминает о том, как аргументация Тони Блэра менялась по ходу дела. Сперва Блэр упирал на то, что Саддам поддерживает терроризм, потом обвинял его в том, что он прячет оружие массового уничтожения, потом он призывал к освобождению угнетенного народа Ирака, а теперь взывает к общим моральным принципам. И хороший же у него союзник в борьбе за мораль – Берлускони, истинный чемпион морали. Хаттерсли слегка передергивают: все основания для похода на Саддама имеют моральный оттенок. Блэр скорее меняет фразеологию, чем существо аргумента. Но все-таки сама эта перемена симптоматична, поскольку, как было замечено скептиками, Блэр теперь ищет более эффективного метода убедить в необходимости войны публику и свою партию. Поскольку они против войны и Блэр рискует своим лидерством, единством партии и ее мандатом.

Русская рулетка британского премьера

Недоброжелательные комментаторы из лагеря тори злорадно предсказывают даже раскол Лейбористской партии и ее конец. Они торопятся и преувеличивают, но происходящее указывает на то, как трудно Тони Блэру держать партию вместе, и напоминает о том, что угроза раскола всегда висит над лейбористами и рано или поздно раскол произойдет. Если война в Ираке пойдет не так, как планируется, тогда Тони Блэру действительно конец, а может быть, и Лейбористской партии.

Уроки истории неутешительны для Тони Блэра. За последние 100 лет война угробила трех премьер-министров: Асквита, Чемберлена и Идена. Асквит погорел в 1916 году, потому что Первая мировая война затянулась и шла не так, как хотелось бы. Чемберлен погорел из-за того, что не хотел войны, которая потом оказалась нужна и неизбежна. Иден, отправивший английские войска в Суэц, кстати, при полной поддержке обеих партий в парламенте, погорел из-за того, что начал войну, которая оказалась совершенно неуместной. Пикантно, что во время Суэцкого кризиса (1956 год) Америка (Эйзенхауэр) не только не поддержала карательную экспедицию против Насера, но буквально заставила ее прекратить. Еще более пикантно, что вместе с Англией Египет тогда атаковала Франция – главный оппонент Америки и голубь мира теперь.

Но если война будет легкой и успешной, как надеются ее инициаторы, то Тони Блэра ждет полный триумф. Заслуженный триумф. И не только блистательный исторический, но и политически полезный. Потому что он обеспечит ему победу на следующих выборах и развяжет руки для принятия важных решений, которые сейчас чреваты для него не меньшими опасностями, чем война в Ираке. Это прежде всего присоединение Британии к единой европейской валюте.

В недавнем интервью «Обсерверу» Тони Блэр сказал, что из-за войны в Ираке и затруднений с финансированием общественных служб он не может сейчас убеждать публику присоединиться к евро. Надо понимать так, что он займется этим только после войны. Было бы слишком утверждать, что Тони Блэр сознательно идет на войну именно с таким расчетом, чтобы воспользоваться ее благополучным исходом для более силового решения иных тяжелых проблем. Как мы уже говорили, Блэр не столько выбрал войну сам, сколько был втянут в нее. Но судьба, таким образом, послала Тони Блэру не только тяжелые испытания, но и шанс. Легкая и быстрая победа в Ираке может дать правительству Тони Блэра, вступающему сейчас в фазу эрозии, второе дыхание.

У Тони Блэра перед глазами пример миссис Тэтчер. Фолклендская война ее попросту спасла. Настоящее солидное большинство в парламенте она получила только после нее. Маргарет Тэтчер, принимая решение о начале Фолклендской войны, тоже не думала, например, о своих профсоюзах и начинала войну не ради того, чтобы с ними покончить. Но факт, что война дала ей политическое могущество, без которого одолеть профсоюзы ей было бы намного трудней или даже не удалось бы вообще.

Миссис Тэтчер было, конечно, гораздо легче. Во-первых, войну начала не она сама. Во-вторых, противник напал попросту на территорию Соединенного Королевства. Фолклендская война была для Британии отечественной войной. Тони Блэр ратует за превентивную войну на чужой территории с возможными потерями в рядах противника в масштабах геноцида и перспективой серьезной дестабилизации самой горячей геополитической зоны мира. Риск гораздо больше, но тут уж ничего не поделаешь. Такие времена и так уж выпали карты.

В том, что успешная война в Ираке поможет Тони Блэру решить проблему евро, есть, с одной стороны, известная ирония, а с другой стороны, глубокая провиденциальность. Блэр считается тайным еврофилом и, скорее всего, после иракской эпопеи присоединится к евро (с помощью выигранного референдума). Таким образом, его нынешнее расхождение с ядром Евросоюза и лояльность к Америке на следующем витке приведет к дальнейшей интеграции Британии в Европу. И как следствие замедлит или даже предотвратит намечающуюся сейчас оппозицию Европы и Америки. Воистину неисповедимы пути Господни и Божья благодать на том, кто их угадал и не свернул с них на бездорожье. Ставки для Тони Блэра вдруг оказались неимоверно велики. У него есть шанс.