Сады и парки бессарабской столицы в начале апреля 1903 года уже опушились нежнейшей зеленью и соревновались в красках-ароматах цветения.

"6 апреля, в первый день Святой Пасхи, на Чуфлинской площади толпа ожидала открытия балаганов. Часа в четыре какая-то женщина-христианка с ребенком без билета села в повозку карусели и недовольный хозяин-еврей столкнул ее и ударил, она упала и выронила дитя. Этот случай и послужил причиною дальнейших беспорядков" (Из правительственного сообщения, сделанного министром внутренних дел фон Плеве).

От того, что случилось далее - волосы встают дыбом.

Впрочем, позже по свидетельству полицейского Ханжонкова выяснилось, что не было никакого инцидента на Чуфлинской площади между женщиной-христианкой и евреем, хозяином балагана. Стали известны документы, что Плеве, заранее информированной о готовящихся беспорядках, послал секретный циркуляр губернатору Бессарабии фон Раабену, где ему дозволялось увещевать будущих погромщиков, но не применять к ним силу. И чиновник исполнил волю начальника.

Прокурор Одесской судебной палаты Поллан позднее сообщил: "Вслед за лицами, разбивавшими дома, или толпы народа. Разгром и расхищение вещей происходили на глазах войска и полиции, которые не принимали никаких мер к прекращению этого бесчинства. У всех убитых 45-ти человек размозжены кости черепов, у одного ребенка оторвана рука. Евреев бросали со второго этажа домов на мостовую и всячески над ними издевались".

Далее Поллан с удивлением докладывает: "Когда толпа евреев, окровавленная, убегала от бивших их буянов, в сквере рядом военный оркестр играл веселые мотивы, а полицмейстер принимал у себя архиерея". Никто из силовых структур не пошевелился сострадательно защитить несчастных, а ведь в Кишиневе располагались 3 полка, 2 бригады, резервный батальон, 300 городовых.

Вот несколько ужасных эпизодов из свидетельских показаний частных и служебных лиц:

"Нижняя часть улицы Пушкина и беднейший район улиц Азиатская, Синагоговская, Фаризейская сильно пострадали".

"На Скулянской Рогатке в сарае кузнеца Хацкелявича 7 апреля убиты четверо, три женщины перед этим изнасилованы. У 13-летней Фейги Вулер разворочен живот".

"В доме Сруля Рожковского перебиты все стекла, несмотря на то, что на стене и дверях нарисованы кресты (семья хотела уберечь себя, но соседи выдали)".

"Дом Мошки-маклера разгромлен, хозяин убит".

"Ребенок удушен спасавшей его своими объятиями матерью".

Всего было разграблено 700 еврейских домов, 600 лавок, тяжело ранено 74 человека и сравнительно легко - 350. И 45 смертей…

Бессмысленная жестокость кишиневского погрома потрясла Россию - мыслящую, гуманистическую. С гневом и болью обличил преступников праведник, святой отец Иоанн Кронштадский: "Какое недомыслие и недопонимание величайшего праздника христианского! Какое тупоумие русских людей! Какое неверие и заблуждение! Это скверноубийственный праздник сатане. Русский народ. Братия наши! Зачем вы сделались варварами - громилами и разбойниками для людей, живущих с вами в одном отечестве?"

Епископ Антоний дал отпор грязной антисемитской пропаганде: "Взирайте на их преданность иудеев своим женам, на трудолюбие, любовь к детям, на воздержание и послушание. В наш растленный и беспутный век с уважением должны взирать мы на эти свойства еврейского быта".

Лев Толстой неистовствовал: "Глубоко потрясенные совершенными в Кишиневе злодеяниями, мы выражаем болезненное сострадание жертвам зверства толпы, невыразимое отвращение к подстрекателям и безмерное негодование против попустителей этого ужасного дела".

По каким же причинам случилось массовое помешательство, превратившее обывателей в извергов рода человечества? Какова подоплека печально прославившего Кишинев еврейского побоища?

Если в селах крестьяне никогда не выражали нелюбви к евреям, то в городе наличествовала прослойка деклассированных элементов, морально разложившегося люда, среди которых гуляли дикие, нелепые мифы о неугодных инородцах и разжигались низшие инстинкты. Люмпенов натравливали на соседей - прилежных, трудолюбивых, благочестивых портных, стекольщиков, бакалейщиков, аптекарей, коммерсантов.

Кем же они методично науськивались?

Все указательные пальцы - очевидцев и историков направлены в одну сторону - на газету "Бессарабец". Вдохновителем лютого антисемизма того времени явился редактор этого издания Паволакий Крушеван. Субъект этот, тискал свои статейки за подписями П. Крушеван, П. Прушевский, Бука, Б.Ч., Нота-Бене и другими.

Этот "апостол ненависти" был на самом деле полным ничтожеством, эдаким "зародышем" будущих гитлеров, сталиных, полпотов, словом, репецитицией их. О мизерности его душонки свидетельствуют дневники этого существа. Их в свое время из личного архива предоставил кишиневскому писателю Вадиму Чиркову журналу "Кодры", которому, в свою очередь, эти бумаги передал племянник Крушевана Павел Крушевана Павел Эпаминонодвич Крушеван.

Он очень плохо учился в реальной гимназии городка Сороки, из 5-го класса его выгоняют. На этом образование этого "литератора" и закончилось. Девушки его не любили и боялись. "Вы - идиот!" - писал он в письме Льву Толстому. "Вы - бездарность!". Тужился и кропал статейки в третьесортных газетенках. Потом создал свою, на страницах которой и изливал весь свой душевный яд.

Генеральная его мысль об еврействе: "Русские не хотят иметь в своей семье семь миллионов врагов, угнетающих народ. Это стало нестерпимым".

"Убежден, что погром устроили сами еврейские подростки, озлобленные уличные еврейские мальчишки, праздная оборванная голытьба, которой кишат еврейские города и которая пополняет кодлы жидовских социал-демократов," - "отбрехивался" он после. "Ну-с, а в одесских погромах, галицких - я что, тоже виноват?"

4 июня 1903 года в Петербурге на Невском проспекте 23-летний Пинхус Дашевский выстрелил в Крушевана и ранил его.

О судебном процессе над погромщиками читайте в следующем материале.