Закон Перикла

Греческий государственный муж Перикл (V век до нашей эры), которому Афины обязаны политическим и культурным расцветом, устанавливал в законе полные гражданские права только для детей, рожденных от гражданина и гражданки, а детей гетер закон лишал права пользоваться гражданскими правами и правом наследования. Довольно строго, если учесть, что жизнь с гетерой не наносила вреда репутации мужчины - в этом смысле афиняне, как и другие народы древности, были весьма снисходительны. Ведь и у самого законодателя рыльце было в пушку. Будущая жена Перикла Аспазия приехала в двадцатилетнем возрасте в Афины с несколькими молодыми гречанками, чтобы основать школу риторики.

Вскоре выяснилось, что за ширмой школы скрывалась компания гетер, в которой Аспазия главенствовала. И позже, когда она уже играла значительную роль в судьбах города, ее обвиняли в сводничестве. Впрочем, гетера была не проституткой в полном смысле слова, а девушкой, "чье сердце всегда открыто для богатых друзей и покровителей". Хотя Лисий, афинский составитель судебных речей, не решился ввести в свой дом Никарету, основательницу знаменитой школы гетер в Коринфе, и Менатеиру, одну из гетер этой школы, боясь оскорбить тем самым жену и мать. С другой стороны, великий философ Платон обессмертил в своем "Пире" гетеру Диотиму, а комедиограф Менандр всю жизнь прожил с гетерой Гликерой.

Вавилонские блудницы

Во многих странах древности существовала так называемая храмовая проституция, осуществлявшаяся жрицами, которые должны были отдаваться из религиозных соображений. В Вавилоне жрицы могли выходить замуж и получать статус законной жены.

Однако, будучи ранее посвященными богу, они не имели права рожать детей. Для этой цели супругу не возбранялось пользоваться услугами наложниц - служанок или рабынь, причем жена сама выбирала ему женщину. Либо супружеская пара могла прибегнуть к усыновлению.

Пусть говорят...

В античном мире плевать на общественное мнение можно было только с очень большой высоты. А тем более на закон, запрещавший браки (но не сожительство) с проститутками. Таким образом, лишь царственные особы могли себе позволить вступать с проститутками в законный брак. Так, Иероним, правитель Сиракуз, женился на бордельной проститутке Пеито, а царь Египта Птолемей I, соратник Александра Македонского на знаменитой гетере Таис, родившей ему троих детей. Именно Таис испросила у Александра разрешения сжечь собственными руками царский дворец в захваченном Персеполисе, и ей позволили это сделать. Наиболее же известный пример такого брака представляет собой история проститутки Теодоры и императора Юстиниана, причем относится она к христианской эпохе Рима.

Императрица "легкого поведения"

Теодора была низкого происхождения - ее отец состоял сторожем при медведях в Византии. Уже в малолетнем возрасте ее развратили в борделе, а позже она превзошла других проституток в бесстыдстве, предаваясь различным извращениям публично. Однажды ее увидел будущий император Юстиниан и страстно влюбился. А вскоре он и женился на ней, несмотря на протесты его матери и тетки-императрицы. Для этого его дяде, императору Юстину, пришлось отменить соответствующий параграф закона, и брак стал возможен. Будучи впоследствии императрицей, Теодора осталась тем, чем и была - чувственной женщиной, знакомой со всеми жгучими тайнами сладострастия. При этом она блюла лицемерную нравственность, оправдывая поговорку: проститутка в молодости - ханжа в старости. Да еще и находила время властно вмешиваться в государственные дела. Теодора, по-видимому, была проституткой врожденной.

Врожденные и случайные

Бытует мнение, что из проституток получаются хорошие жены - мол, они уже повидали все, что можно, и мужу изменять не будут. Обратимся к книге известного психиатра и криминалиста Чезаре Ломброзо "Женщина преступница и проститутка" (в соавторстве с Г. Ферреро). Ломброзо в нашей отечественной психиатрии всегда считался автором лжетеорий, однако, его деление проституток на случайных и врожденных, подкрепленное соответствующими примерами, весьма любопытно. К случайным он относит женщин, вставших на путь проституции волею обстоятельств (обман, изнасилование, отсутствие средств к существованию). А среди неотъемлемых врожденных качеств называет лживость, некое "нравственное помешательство", полное отсутствие чувства стыда, пьянство, нередко переходящее в алкоголизм, бездельничанье, склонность к совершению преступлений, жадность. Говоря о последнем качестве, интересно обратиться к двум письмам древнегреческих времен - ведь жадность гетер вошла в поговорку. Вот характерное письмо одного, как бы мы теперь сказали, фермера, разорившегося через гетеру, которая, когда он обеднел, и знать его не захотела:

"Разве ты забыла корзины с финиками, свежие сыры и прекрасных куриц, которых я тебе посылал? Разве все добро, которым ты теперь пользуешься, принадлежит не мне? Теперь мне остается позор и нищета!"

В другом письме знаменитая гетера Петала обращается к своему любовнику, который кажется ей скуповатым:

"Мне нужны золото, драгоценности, платья и рабыни. Ты мне надоел своим вечным хныканьем. Клянусь Венерой! Ты говоришь, что боготворишь меня, не можешь жить без меня и что я должна стать твоею. Хорошо. Но разве у тебя нет золотых кубков? Разве ты поможет похитить у отца немного золота или у матери части ее сбережений?"

Энергичный стиль, не правда ли? Однако алчность гетер не кажется такой уж страшной Лукиану, и он высказывает свое особое мнение: "Гетеры лучше порядочных женщин. Тут все честно, по крайней мере, знаешь, за что платишь деньги..."

Тем же, кто собирается жениться на проститутке, остается пожелать, чтобы она не оказалась врожденной.

Профессия сутенер

Нередки случаи, когда мужчина, женившись на проститутке, становится сутенером собственной жены. Из речи Демосфена (IV век до нашей эры) мы узнаем об истории проститутки Неэры и ее супруга Стефана. Однако вначале короткая предыстория.

Если в споре о найме проститутки два лица не могли прийти к соглашению, их притязания рассматривал третейский суд, состоявший из трех человек. Такой суд в споре между Стефаном и Фринио за владение Неэрой вынес решение, чтобы она поочередно, день за днем, переходила от одного к другому, причем содержать ее должен был тот, у кого она в данное время находится. В другом случае по делу проститутки Фано, дочери Неэры, третейский суд решил, что Стефан должен предоставлять ее Эпаинету каждый раз, когда тот бывает в Афинах, если он пожелает иметь ее у себя.

Впоследствии Стефан женился на Неэре, но и после замужества она продолжала заниматься "любимым делом" с клиентами. При этом она требовала большего вознаграждения, ссылаясь на то, что как замужняя женщина подвергается серьезной опасности наказания за прелюбодейство. А Стефан, кроме того, вымогал у богатых любовников Неэро деньги, угрожая той же жалобой на прелюбодейство, или даже держал их в тюрьме до уплаты значительного выкупа. С подобной целью он пользовался и своей приемной дочерью Фано, вытягивая у ее клиентов большие суммы. В общем, семейка хоть куда!

Должность сутенера при собственной жене всегда считалась позором и вызывала осуждение. В средневековой Венеции, известной весьма свободными нравами, сутенер своей жены должен был проехать верхом на осле через весь город в желтой одежде и с рогами на голове.

Благочестивое дело

В средние века спасение падших женщин считалось католической церковью великой задачей христианской любви и милосердия. Вступление в брак с обращенной проституткой (то есть бросившей свое ремесло, раскаявшейся и обратившейся к Богу) признавалось по каноническому праву благочестивым делом. Основывались и дома для кающихся грешниц, так называемых магдалинисток, от имени библейской Марии Магдалины.

Папа Римский Иннокентий III в год своего воцарения в Ватикане (1198 год) объявил всем мужчинам, вступавшим в брак с проститутками, полное отпущение грехов. Существовали и учреждения, облегчавшие заключение таких браков, например, в немецком городе Галле - "для благочестивых людей, из любви к Богу вступивших в брак с бедной грешницей".

Однако не все было столь безоблачно, прошлого проститутки нельзя было искоренить даже браком с почтенным человеком, и возвращение в гражданское общество было для нее закрыто. Вот что говорится в постановлении, принятом в Гамбурге в 1483 году: "Публичная женщина не имеет права носить украшения. Если она выйдет замуж за честного человека, то ей все-таки возбраняется знаться с честными женщинами. Такая женщина должна носить чепец и никакого другого головного убора".

По цене одного куриного яйца

Трудно себе представить, но почти в любом европейском средневековом городишке с населением 500 - 2000 человек (особенно это относится к Германии) имелся свой публичный дом, в котором обитали как минимум 8-10 проституток, не говоря уже о крупных городах, имевших целые улицы и кварталы публичных домов. И везде поддерживались весьма оживленные отношения с проститутками.

Если холостяку это не возбранялось, то человеку женатому строго запрещалось прямыми постановлениями городских советов - муж, "наносящий таким образом ущерб правам жены", посещая "женский дом", совершал преступление, подлежащее наказанию.

Вдовец снова обретал официальное право сходиться с проституткой, и она часто становилась его "тайной женой", даже ведя хозяйство в доме.

Для подмастерьев цехов (средневековых объединений мастеров) вступление в брак запрещалось на основании цеховых законов, а потому отношения с проститутками для многих из них становились суррогатным браком.

Поскольку на рынке проституции предложение явно опережало спрос, то падали и цены. В одной из хроник (1420 год) говорится, что сношения с четырьмя проститутками стоили столько же, сколько одно куриное яйцо.

Попался - женись

Крайне энергично вела борьбу против проституции австрийская императрица Мария-Терезия. При ней функционировала постоянная "комиссия целомудрия". Мужчин хотели отпугнуть от общения с проститутками постановлением, в силу которого холостяк, застигнутый "на месте преступления" - в квартире проститутки, - обязан был на ней жениться, а женатого ожидало обвинение в прелюбодеянии. Такие драконовские меры, снискавшие печальную славу в Европе, абсолютно не помогли ни количество проституток, ни число их клиентов не уменьшилось. Еще один пример того, что запретами с проституцией не поборешься. Характерно, что в данном случае женитьба на девушке легкого поведения является наказанием. А ее-то кто-нибудь спрашивал - хочет она этого или нет?

Удел богемы

Во Франции XIX века дамы полусвета, кокотки, гризетки и прочий нестрогий женский люд постоянно крутился вокруг людей богемы - писателей, художников, артистов. И часто эти связи были устойчивыми.

Поэт Поль Верлен под занавес жизни делил кров с двумя престарелыми проститутками. Они его частенько ругали и даже поколачивали, что, по-видимому, ему нравилось. Всю жизнь в Верлене теплились мазохистские наклонности, которые в свое время распознал и умело использовал его юный друг - поэт Артюр Рембо. Обе сожительницы Верлена буквально вырывали у него из-под рук все только что им написанное - поэт был уже достаточно знаменит, и его рукописи можно было выгодно продать.

Художник Анри Тулуз-Лотрек, потомок древнего аристократического рода и инвалид с детства, на некоторое время даже поселился в публичном доме - чтобы, как пишут искусствоведы, "изучить его жизнь изнутри". Но, естественно, не просто изучить...

Услугами экзотических женщин пользовались Рембо в то время, когда он уже оставил поэзию и жил торговлей в Африке, и художник Поль Гоген на Таити. Оба имели нечто вроде небольших гаремов. Хотя назвать проститутками темнокожих дочерей природы, не ведающих греха, в полном смысле слова нельзя. Денег они не требовали и были скорее наложницами. В расписанную изнутри хижину Гогена, например, их влекло любопытство. Однако интерес таитянских красавиц, хорошо знакомых нам по полотнам художника, вызывала не живопись, а огромные язвы на ногах белого человека - к тому времени сифилис у Гогена перешел в гуммозную форму.

Неотвязная любовь Бодлера

Больше других влип, пожалуй, знаменитый поэт Шарль Бодлер, автор "Цветов зла". Робкий и неуверенный в себе, Бодлер в 1842 году, когда ему был 21 год, сошелся с Жанной Дюваль, статисткой одного из парижских театриков, и она более 20 лет была его постоянной любовницей. "Черная Венера" (Жанна была квартеронкой) не блистала ни красотой, ни умом, ни тем боле талантом, однако ее грубая, бесстыдная чувственность устраивала поэта. Жанна открыто проявляла презрение к литературным занятиям Бодлера, постоянно требовала у него денег и изменяла ему при каждом удобном случае. Бодлер клял Жанну за ее скандальный характер, злобность, нечуткость. Но все же он так привязался к ней, что не бросил в беде, когда в 1859 году Жанну, питавшую неумеренное пристрастие к вину, разбил паралич. Бодлер продолжал жить с ней под одной крышей, и до своей смерти в 1867 году поддерживал Жанну материально.

Недаром в стихотворении "Плаванье" поэт подобную любовь, похожую на добровольное рабство, называет как одну из причин бегства куда угодно, лишь бы подальше от объекта этого наваждения:

В Цирцеиных садах дабы не стать скотами,
Плывут, плывут, плывут в оцепененье чувств,
Пока ожоги льдов и солнц отвесных пламя
Не вытравят следов волшебницыных уст.
(Перевод М. Цветаевой)

Напомним, что в "Одиссее" Гомера волшебница Цирцея обратила нескольких спутников Одиссея в свиней.

У слабохарактерного Бодлера решимости для бегства не хватило.

По следам Сонечки Мармеладовой

Через всю великую русскую литературу красной нитью проходит идея спасения падшей путем женитьбы на ней. Достаточно вспомнить Катю Маслову из "Воскресения" Л. Толстого и Соню Мармеладову из "Преступления и наказания" Ф. Достоевского. Идея эта находила горячий отклик в среде демократической интеллигенции.

Лейтенант Шмидт без любви, а лишь для "спасения" женился на проститутке, которая родила ему сына (к детям лейтенанта Шмидта" Ильфа и Петрова он отношения не имеет). Однако гордые российские блудницы далеко не всегда принимали оказываемую им милость - Катя Маслова отвергла предложение Нехлюдова, да и жена Шмидта относилась к нему весьма дурно.

У каждого своя философия

В заключение снова вернемся в античные времена. Как-то раз философ-киник Диоген стал упрекать философа-киренаика Аристиппа, что тот живет с проституткой: "Либо откажи ей, либо обратись, как я, к секте собак (то есть киников)".

На что Аристипп ответил ему вполне в духе своей философской школы: "Кажется ли тебе неподходящим жить в доме, где живут еще другие люди? Или ехать на корабле, на котором уже раньше ездили многие другие?" А когда Диоген на оба вопроса ответил: "Нимало", завершил: "В таком случае, нет ничего дурного и в том, чтобы наслаждаться женщиной, которой раньше уже наслаждались многие другие".