Когда в середине 70-х палестинское национальное движение решило отойти от идеологии освобождения всей исторической территории Палестины ради идеи двух государств, оно не сумело объяснить беженцам смысл отказа от их права на возвращение в свои дома и города на территории Израиля. Согласившись на раздел земель, оно не сумело логично защитить разделение людей, одни из которых стали израильтянами, а другие палестинцами.

ООП как национальное движение выступает за самоопределение и защиту национальной идентичности. Опасения потерять легитимность в глазах своей самой большой аудитории, беженцев, не дает лидерам ООП противостоять возникающей аномалии: как можно быть палестинским националистом и при этом выступать за "депалестинизацию" значительной части своего народа?

Пожалуй, самым удивительным выводом, к которому я пришел в ходе обследований беженцев, проведенных в первом полугодии с участием 4,5 тыс. семей на Западном берегу, в секторе Газа, Ливане и Иордании, явился тот факт, до какой степени беженцы, без помощи со стороны своих лидеров, осознали радикальную перемену и действуют, исходя из нее, на благо своей национальной идентичности.

Мы всегда знали, что почти все беженцы считают право на возвращение священным, от которого нельзя отказаться. Теперь мы знаем, что лишь 10% обследованных беженцев хотят воспользоваться правом на возвращение в Израиль. Подавляющее большинство хочет пользоваться этим правом в палестинском государстве на Западном берегу и в секторе Газа. Хотя небольшая часть хочет эмигрировать в третьи страны – Канаду, США, Австралию, значительное количество беженцев в Иордании предпочли бы остаться в принявшей их стране. Менее 10% тех, кто стремится уехать в Израиль (1% всех обследованных беженцев), планируют добиваться там израильского гражданства, остальные хотят быть гражданами Палестины, в некоторых случаях – Иордании.

Очевидно, что желание большинства палестинских беженцев жить в палестинском государстве в немалой степени вызвано тем, что их национальная идентичность сможет найти свое воплощение на части исторической родины, они окажутся на земле Палестины и с ее народом.

Не стоит недооценивать значимость этого вывода. Мы всегда признавали нерешительность палестинского руководства в вопросе о беженцах. Сегодня нам предстоит увидеть, насколько решительным может быть руководство Израиля.

Сегодня ясно, что признание Израилем права беженцев на возвращение не подразумевает риска, который всегда вызывал у израильтян опасения. Только признание этого права может дать Израилю то, чего он хочет: решить проблему беженцев, не нанеся ущерба еврейскому государству. Это ситуация, в которой выигрывают все. Беженцы, которыми движет коллективное историческое сознание, имеют право выбора; израильтяне, которые стремятся обеспечить безопасность еврейского большинства, смогут вздохнуть с облегчением; а палестинское национальное движение сможет гордиться тем, что добилось триумфа национальной идентичности.

Все имеет свою цену. Чтобы воспользоваться правом на самоопределение, беженцам надо построить новые дома и обустроить жизнь в новых условиях. Процесс их социально-экономической и политической интеграции может оказаться чрезвычайно болезненным. Чтобы закончить дело, израильтянам надо решить вопрос ответственности за создание проблемы беженцев. Они должны взять эту ответственность на себя, разделив ее с другими: британцами с их несправедливым мандатом и арабскими странами, в течение более чем 50 лет почти ничего не предпринимавшими для облегчения страданий беженцев. Чтобы защитить национальную идентичность своего народа, палестинское государство должно быть готовым принять более 750 тыс. беженцев в первые 5 лет своего существования. Оно должно спланировать этот процесс до того, как он станет очередной катастрофой для палестинского народа.

Уменьшение риска и болезненности для всех – задача, которая под силу только США. Израиль будет просить гарантий того, что количество тех, кто воспользуется правом на возвращение, не превысит согласованного лимита. Палестинцы будут добиваться гарантий того, что право на выбор будет реальным, а не символическим. Финансовые требования будут огромными, и от США потребуются инвестиции и постоянное участие.

Некоторые палестинцы и израильтяне не согласятся с логическими выводами моих исследований. Таким образом, они будут бесконечно длить конфликт. Те, кто 13 июля напал на мой исследовательский центр, стремясь помешать публикации результатов, действовали, исходя из убеждения, что на священное право не могут посягать даже другие беженцы, не только что исследователи. Эта нездоровая одержимость идеализированными правами в ущерб жизненно важным нуждам грозит продолжением страданий миллионов беженцев. Права и страдания не обязательно взаимосвязаны.

В Израиле те, кто поддерживает жизнь мифа о том, что признание права на возвращение равноценно национальному самоубийству, несут ответственность за постоянно заходящие в тупик переговоры и за страдания людей. Признавать вину и ответственность трудно, но люди и государства часто это делают, не опасаясь за свое выживание. Это признак зрелости и уверенности.

Хотя для подтверждения деталей моего исследования необходимо провести еще ряд работ, теперь очевиден основной компромисс, и он состоит в решении, при котором выигрывают все. Израиль должен признать право на возвращение, а палестинское государство должно взять на себя ответственность за его осуществление. США и мировое сообщество совершили бы ошибку, позволив сторонникам жесткой линии с обеих сторон длить конфликт.