Государственный департамент статистики Грузии в выходные подвел итоги экономического развития страны за шесть месяцев этого года. Сухие статистические данные свидетельствуют о небывалом потеплении российско-грузинских отношений. На деле у Москвы и Тбилиси остается ворох нерешенных разногласий.

– Господин Джапаридзе, как бы вы охарактеризовали нынешний этап грузино-российских отношений?

– Пытаясь определить российские интересы в Грузии, мы сталкиваемся с серьезными трудностями. Дело в том, что каждое из многочисленных российских ведомств имеет свои интересы. Кроме общих фраз о добрососедских отношениях, о предсказуемости Грузии, о заинтересованности в стабильной, дружественной стране, ничего фактически не происходит. Нам же следует определить весь комплекс обоюдных интересов, назвать их, перечислить.

Мы считаем, что в интересах Грузии иметь в лице России экономически развитого партнера, представляющего стабильное демократическое государство, страну с устойчивыми ориентирами и ценностями. Мы видим, что в России это происходит. И нет ничего необычного и удивительного в том, что мы хотели бы убедиться в дружественности и, что крайне важно, предсказуемости нашего соседа. Мы очень желаем, чтобы Россия была сильным государством, так как чем сильнее страна, тем она более предсказуема. И наоборот. Хотелось бы думать об аналогичной заинтересованности России в отношении Грузии.

– Однако камнем преткновения в налаживании и развитии двусторонних отношений стали региональные конфликты, причем в обеих странах…

– Тяжесть этой проблемы довольно ощутима. До недавнего времени раздражителем для России оставалась ситуация в Панкисском ущелье. Да, конечно, это та боль, которая будет нами ощущаться постоянно, и этот конфликт предстоит, так или иначе, разрешить. И одновременно мы с пониманием отнеслись к интересам России, связанным с Панкиси, и провели год назад в ущелье комплексную операцию, которая сняла проблему, которая была создана конфликтом в Чечне. Международные наблюдатели не раз бывали в Панкисском ущелье и каждый раз подтверждали, что обстановка изменилась радикально.

В Панкиси огромное количество беженцев из Чечни. Я говорю «огромное», потому что у нас только своих беженцев не менее трехсот тысяч. С теми, кто пришел из Чечни, время от времени общаются представители российских властей, которые уговаривают их вернуться домой, разъясняя, что в Чечне жизнь постепенно налаживается. Однако беженцы пока воздерживаются, и тут свою роль играют, видимо, объективные причины, в том числе неуверенность в окончательной стабильности.

Есть сложная и болезненная проблема Абхазии. Недавно я побывал в Москве и в беседе с российскими коллегами озвучил идею, которую вынашиваю давно. Дело в том, что есть, помимо абхазской, и проблемы, с которых следует начинать, идя к разрешению этого регионального конфликта. Хочу сказать, что подход к ним намного облегчил бы развязывание абхазского узла. Необходимо точное определение сути грузино-российских отношений и, соответственно, получение безошибочного рецепта их улучшения. Системный и заинтересованный диалог в этой области, серьезная обоюдная готовность к терпеливой работе привели бы к важным практическим шагам.

Я убежден, что окончательному урегулированию в Абхазии должен предшествовать этот процесс потепления, сближения и конкретизации наших интересов. Но пусть нам назовут российские интересы открыто, перечислят их поименно. Ведь есть некая красная линия, запретная зона, за которую перейти мы, идя на уступки, не можем.

– Существует фактор доверия. Скажем, недавно в Тбилиси появился разведывательный самолет НАТО «АВАКС», и это вызвало известную реакцию в Москве, где это событие восприняли как политический вызов со стороны Тбилиси…

– Когда мы говорим о позитивном развитии российско-грузинских отношений, то фактор доверия действительно является главным. Увы, его уровень явно ниже той необходимой отметки, к которой следует стремиться. К сожалению, причин тут много, и наслаивались они за последнее десятилетие в результате региональных конфликтов, не ратифицированного в Госдуме рамочного договора, «панкисской проблематики», нарушений воздушного пространства Грузии.

Вот вы назвали факт с самолетом «АВАКС». Я с пониманием отношусь к тем претензиям, которые выразила российская сторона. Вместе с тем я хочу вновь напомнить, что о прилете этого самолета наши российские коллеги знали, им послали специальное сообщение уполномоченные представители НАТО. Пребывание «АВАКС» в Грузии носило демонстрационный характер и было предусмотрено программой «Партнерство ради мира». Грузинская сторона, надо признать, допустила некоторую оплошность. Если бы мы за день или за два часа до прилета пригласили российского посла – очень уважаемого нами человека, Владимира Чхиквишвили, а вместе с ним и военного атташе посольства РФ и проинформировали их об этом событии, о целях и иных обстоятельствах такого визита, то все было бы воспринято по-другому.

– Почему Грузия сделала стратегический выбор в сторону Европы, НАТО?

– В данный момент наше желание определяется тем, что скорее всего именно НАТО способна предложить гарантии нашего внутреннего становления.

НАТО – не пансион благородных девиц, и чтобы попасть туда – желания недостаточно. Это означает взять на себя тяжелые обязательства. В НАТО никому не нужны 50 или 60 грузинских генералов. Там, может быть, даже один наш генерал не понадобится. Но может оказаться кстати офицер чином пониже – лейтенант или полковник. Может понадобиться не дивизия, а рота или инженерный взвод. Так что мы должны все это уточнить, определить и как-то подготовиться, не забывая об ответственности.

– Участвует ли российская промышленность и капитал в развитии экономики Грузии?

– Я бы приветствовал участие любых российских компаний в экономическом росте Грузии. Но должен сказать, что Грузия в данный момент, быть может, не столь привлекательна для инвесторов. Тут есть и объективные причины, и субъективные. Можно много говорить о коррупции, о законодательных актах – зачастую неуклюжих, вместо того чтобы способствовать бизнесу, развитию экономики, они препятствуют нормальным процессам. Участие российского потенциала мы могли бы только приветствовать, если все это будет базироваться на коммерческой основе. А если экономическая активность будет использована для оказания политического воздействия на процессы внутри государства, то это вызовет негативную реакцию, и не только руководства Грузии.

– Тедо Зурабович, а вы хорошо знаете Россию?

– Меня связывает с Россией многое. Школу я окончил в подмосковных Химках. В России живет моя мама. В России есть человек, который для меня стал примером, образцом для подражания. Это Владимир Петрович Золотухин, профессор, у которого я был аспирантом в Институте США и Канады. Среди моих друзей и однокашников – председатель комитета по делам СНГ Госдумы Андрей Кокошин, Владимир Лукин, Николай Сванидзе и многие другие. Москва – это важная часть моей жизни. Что поделаешь, мы сейчас находимся в разных государствах, но все равно очень близки друг другу, и не только мы, отдельные люди, друзья и родственники, но и Грузия, и Россия в целом. Так что надо жить, работать, продолжать духовные традиции, сотрудничать, любить, создавать семьи, объединяться, провозглашать тосты, хранить душевное тепло. По человеческим устремлениям мы очень близки друг другу, а такое обстоятельство игнорировать невозможно.