Андрей Вадимович Макаревич родился в Москве 11 декабря 1953 г.. В 1966 г., услышав "The Beatles", сделал первые попытки организовать свою собственную группу, что и привело к образованию в 1969 году коллектива "Машина Времени".

Вплоть до первой половины 1980-х творчество Макаревича было неразрывно связано с деятельностью этой группы. В 1983 году Макаревич записал свой первый сольный магнитальбом, аккомпанируя себе на гитаре. 1984-1985 годы Макаревич провел на съемках фильма "Начни Сначала", в котором исполнил главную роль. В следующем году был записан второй сольный магнитоальбом музыканта.

Через несколько лет фирмой "Мелодия" была выпущена пластинка Макаревича, получившая простое название"Песни Под Гитару". В 1990 году в Москве прошла выставка графических работ артиста. В августе 1991 года Макаревич выступил перед баррикадами у Белого Дома. В том же году вышел диск "У Ломбарда".

В 1992 году Макаревич принял участие в съемках фильма "Сумасшедшая Любовь". Тогда же вышла книга Макаревича "Все Очень Просто", посвященная "Машине Времени". В 1994 году в Москве успешно прошли сольные концерты Андрея Макаревича.

В 1995 году на ОРТ появилась передача "Смак", в которой Макаревич и его приглашенные гости-знаменитости готовили еду, рассказывали анекдоты и распевали песни. Передача существует по сей день. В 1998 году Макаревич совместно с Борисом Гребенщиковым записал альбом "Двадцать Лет Спустя". Через год на экраны вышел фильм "Перекресток", в котором звучали песни Макаревича.

Отрывок из интервью журналу PlayBoy - Расскажи мне о родителях.

- Родители были замечательные. Отец был архитектором, оформителем, великолепным рисовальщиком, совершенно уникальным. И страшно приятно, когда мне говорят родственники, что я на него сильно похож.

- Внешне?

- Внешне, походкой, манерой говорить, морщить лоб. Занятно: так я на своего сына смотрю и вижу, как при том, что мы с ним не часто общаемся, он вдруг принимает какие-то мои позы. Это то, что в генах, это не надо визуально копировать. Отец великолепно играл на фоно, не зная нот. Играл даже Второй концерт Рахманинова — по слуху. У меня слух значительно хуже, чем у него. Он был каких-то очень хороших правил, у него было роскошное чувство юмора.

- Ты не единственный ребенок?

- У меня есть сестра. До ее рождения мы жили в коммуналке в двухэтажной домике около Музея изобразительных искусств, на углу. Он сейчас в лесах весь стоит. Это дом князей Волконских. Там жило пять семей. Мы — в двух комнатах: я, папа, мама, бабушка и тетя. У нас была печка, во дворе стоял сарай с дровами, по Волхонке ходил трамвай...

- Похоже, что тебе лет сто.

- Очень смешно. Потом мы переехали на Комсомольский проспект, родилась сестра, которая меня младше на девять лет.

- А чем занималась мама?

- Матушка была медицинским работником, доктором медицинских наук, работала в институте туберкулеза. С юмором у нее было хуже, чем у отца, но она была невероятно заботливая — такая нервно-заботливая. Она никогда не верила, что в этой стране что-нибудь изменится и музыкой можно будет заниматься профессионально. И на самом деле, они, конечно, ждали, что меня все-таки когда-нибудь посадят. Мать говорила: «Вот закончи институт, иди работай, а в свободное время играй сколько хочешь». А отец как раз говорил: «Пусть делает, как хочет».

- В результате ты закончил Архитектурный институт. И что, есть на этой земле дома, спроектированные архитектором Макаревичем А.В.?

- Драмтеатр в Нижнем Новгороде. Там группа архитекторов работала — есть и моя доля. Эта профессия сейчас тоже изменилась. Придумать на заказ какой-нибудь коттедж классный - это я мог бы. Я люблю быструю работу с конкретным результатом. Поэтому я рисую в молниеносной технике и не могу писать маслом, когда есть возможность исправить плохо написанное. Нарисовал, не получилось — выбросил.

- Ты что-то не похож на продолжателя семейных традиций.

- Не получается. Это то, что генами мне, видимо, не передалось.

- Ты жалеешь об этом?

- Да, я очень хотел бы жить, как все нормальные люди.

- Боюсь, что те, кого можно считать нормальными людьми, чаще всего живут, с семейной точки зрения, не лучше тебя.

- Ничего подобного! Это выродки рода человеческого!

- И много ты знаешь людей своего возраста, которые как поженились в юности, так и живут вместе?

- Моя сестра.

- Вот она, видимо, все родительские гены на себя и перетянула. А еще?

- Э-э-э... Маргулис. Счастливейшая семья, единственный брак. Вообще это должно быть нормой. Хотя должно быть и по-разному. Главное — чтоб не по-свински и чтобы люди оставались друзьями.

- Это принцип, которого ты сам придерживаешься?

- Да, и в моем случае, кажется, это получается.

- А сколько лет твоему сыну Ивану? (Пауза. Считает.)

- Десять. Будет десять.

- Ты считаешь себя хорошим отцом? (Продолжительная пауза.)

- Я стараюсь. Во всяком случае, на протяжении последних полутора-двух лет, когда он стал чуть постарше и посамостоятельнее, я его беру во все путешествия. Когда мои поездки совпадают с его каникулами.

- Как ты считаешь, официальная регистрация брака — это важно?

- По поводу штампа я вот что могу сказать. Наверное, женщина вправе смотреть на эту печатку иначе, чем мужчина, и трудно ее в этом обвинять. Но я никогда не мог придать этой штуке значение, потому что если люди счастливы вместе, то о какой печати может идти речь? А если кто-то из двоих на печати настаивает, значит, хочет каких-то дополнительных гарантий. А это говорит только о том, что есть либо недоверие, либо что-то другое, тоже нехорошее...

- Ты хочешь сказать, что если ты влюбишься и тебя потянут в загс, твоя влюбленность испарится?

- Или в ту же минуту, или через полгода после загса. А может, не исчезнет вообще — здесь нет правил.

- To есть, ты допускаешь, что снова женишься и появятся еще дети?

- Почему же нет? Конечно.