Недавно известный молдавский композитор и музыкант, музыкальный директор театра “Джинта Латинэ” Ливиу Штирбу пополнил свою коллекцию наград. На престижнейшем фестивале-конкурсе детской песни в Румынии ему присвоили звание лучшего композитора детской песни в мире. Мы встретились с Ливиу Штирбу.

- Почему Вы начали заниматься музыкой?

- Я любил играть и лет в пять нашел на чердаке старую папину скрипку. Не знаю, кто ему ее подарил и откуда она появилась. Я натянул сам из лески три струны, настроил ее на свой лад и начал подбирать отрывки мелодий, которые я помнил. Отец заметил это и отдал меня в музыкальную школу. Потом я научился играть на баяне, на двухрядной соседской гармошке. Потом соседа учил на ней играть, потому что на баяне ему было сложновато. Он не обладал хорошим слухом, но страстно хотел обучиться игре на инструменте, и ему это удалось.

- Вы прежде играли на свадьбах. Несмотря на свою известность, Вы и сейчас занимаетесь этим?

- Я играл раньше, и сейчас играю. Для меня это всегда была интересная работа. Слава Богу, есть еще люди, которые думают так же, как и я. Я не считаю это зазорным делом. И это совсем не означает, что на свадьбах можно играть хуже; надо всегда быть музыкантом, стараться повышать свое мастерство и доставлять людям радость, эстетическое наслаждение своей игрой.

- Обучение музыке заняло около 22-х лет, и Вы называли это время приятной каторгой...

- Это было счастливое время. Музыкальная школа, музыкальное училище, консерватория, аспирантура. Для меня это настолько неотъемлемая часть жизни, что я по-другому себя просто не представляю.

- Поэтому Вы преподаете в Академии музыки, театра и изобразительного искусства?

- Сейчас я оставил преподавание. Кстати, Анжела (Соколова - жена Ливиу Штирбу. - И. Л.) в этом плане чемпионка. Она еще на втором курсе вела занятия, причем по классу фортепиано. Она виртуоз, профессионал высочайшего класса. Это очень интересная работа - вводить студентов в этот очень сложный музыкальный мир, особенно мир многообразной академической музыки. Его постичь с наскока невозможно, потому что в этом мире очень много интересных вещей, не всегда легко доступных. Надо приложить много усилий, чтобы освоить их. Одно дело прочитать и пересказать, другое, как говорят, - “въехать”, прочувствовать и необъяснимое частично понять, постараться это необъяснимое сделать понятным другому человеку, ученику, к примеру. В конечном итоге не все “въезжают”. Может быть, из-за нежелания. Человеку искусственно что-то дать невозможно, тем более знания.

Музыка - искусство интуитивное, так же как живопись. Я еще нигде не прочитал алгоритма интуиции. Знаю только одно, что интуицию надо третировать, держать в черном теле, не давать ей спуску и тогда она (некоторые называют это Музой) может ответить каким-то результатом. Сидя с банкой пива, бывают прозрения, но если очень долго не вспоминать об интуиции (или Музе) и отдавать предпочтение только пиву, она может развернуться и уйти.

Я преподавал на джазовой кафедре импровизацию, основы композиции, гитару, бас-гитару, джазовый вокал. До сих пор играю на гитаре, на клавишных, на фортепиано, иногда на скрипке. Сложные партии поручаю, конечно, Анжеле. Хотя это, может быть, порождает некоторую лень. Я бы с удовольствием поручил работу и профессиональным барабанщику, бас-гитаристу, клавишнику, трубачу или тромбонисту. Они посвящают изучению инструмента целые годы. А у композитора нет времени так же хорошо освоить инструмент. Но за неимением возможности привлекать множество музыкантов мне приходится самому отыгрывать все эти партии. Слава Богу, я в свое время увлекался разными инструментами (мне было очень интересно играть) и сумел освоить множество тонкостей, уловок исполнения, использования инструментов. Это мне сейчас помогает.

- Вы прославились как гитарист, когда выступали в эстрадных ансамблях “Контемпоранул”, “Оризонт”, “Плай”...

- Не могу сказать, что это за слава была. Наверно, там действительно что-то происходило, если люди помнят об ансамбле до сих пор. Не могу сказать, что стремился к славе любой ценой. Считаю, что нужно осторожно относиться к таким безудержным стремлениям, потому что это может подменить собой желание добиваться истинно художественных целей. Я считаю, что все-таки нужно ставить перед собой сложные, но интересные творческие задачи. Это гораздо занимательней, чем просто погоня за славой. Многие люди путают. Наблюдая результаты творчества артиста, композитора, они отождествляют их с его жизнью. Им кажется: раз это все красиво, значит, и жизнь артиста красива. Не всем приходит в голову, что за этим стоит напряженная работа. Это же все-таки интеллектуальный продукт, а он просто так не дается. Я знаю, сколько времени уделяют на выпуск одного альбома целые корпорации в Америке, в Англии, а в них работает масса людей. На подготовку альбома в лучшем случае может уйти девять месяцев, причем такие корпорации оснащены по последнему слову техники, чего нельзя сказать обо мне. Я об этом только мечтаю.

- А Вы в одном лице соединяете всех этих людей?

- У меня другого выхода нет. Еще будучи студентом третьего курса, писал скрипичный квартет, который по форме и по возможностям выражения сродни симфонии, просто инструментов меньше. Это серьезная работа. В то же время, уже работая в “Джинта Латинэ” в качестве музыкального директора, вынужден был написать и сделать всю музыкальную работу вплоть до фонограмм целой рок-оперы “Миорица”. Длилась она часа два. Мне пришлось одному собой подменить целую корпорацию. В моем распоряжении был лишь четырехканальный кассетный магнитофон, на который я угробил тогда кучу денег. Не хочу сейчас говорить сколько, не все поймут, зачем, если на эти средства можно было купить машину или квартиру и что-нибудь еще впридачу. Мне было сложно, но в то же время очень интересно. Свободного времени совершенно не хватало. Надо было еще на свадьбе поиграть - заработать на жизнь.

Я работал над рок-оперой по приглашению Вячеслава Мадана. Он тогда был режиссером театра “Джинта Латинэ”. Он сделал сценический вариант первоначального сценария Юлиана Филипа. Дописал арии, песни, не знаю как сказать. По стилю это арт-рок-опера и даже фолк. Там элементы и фольклора, и рока, и арт-рока. Можно “обозвать” выступление артистов и арией, и песней, и сонгом. Мадан написал очень много текстов для оперы, чтобы оживить ее. Он держал в черном теле всю труппу, и меня в том числе, и через девять месяцев состоялась премьера, на которую люди приходили по два-три, а то и четыре раза. Когда я узнал об этом, был приятно удивлен. Значит, в этой работе заложено что-то такое, что притягивает к себе. Для артиста это немало.

- Рискнете ли Вы осуществить еще один подобный проект? Я знаю, что Вы сейчас работаете над рок-балетом.

- Работаю потихоньку. Все-таки хочу сделать это технически на более высоком уровне, на который материально не тяну еще. Может быть, найду помощника. Думаю, что название рок- балета останется тем же - “Черный петух”, хотя посмотрим по ходу дела. Что из этого получится, не знаю. Конечный результат может отличаться от первоначального замысла. Сюжет основан на произведении румынского писателя Виктора Ефтимиу с одноименным названием. Его точка зрения на данную проблему совершенно иная, чем у меня, и его пьеса скорее будет интерпретирована несколько по-другому.

Вообще я обычно никому не отвечаю на вопрос о планах, потому что неизвестно, реализуется когда-нибудь задумка или нет. Слишком много вещей должно совпасть. Одного только моего желания маловато, хотя я обычно всем говорю, что в первую очередь должно быть желание, но все-таки должны еще сойтись какие-то обстоятельства. Проект-то ведь недешевый. Поэтому планы ни с кем не обсуждаю. Я считаю, это просто ненужным. Иногда с улыбкой читаю какие-то прожекты юных музыкантов, исполнителей: “Вот, и мы собираемся в этом году сделать это, и еще не только это, а через год и это сделать. Так что ждите через десять месяцев будет то-то и то-то”. Проходит десять и два раза по десять месяцев, а там: “знаете, мы собираемся через месяц сделать вот это”. Читаешь, Боже мой, как здорово, насколько человек оптимистично смотрит в будущее. Хотя бы этот. Радуешься, что есть оптимизм. Но я по-другому привык. Если что-то получилось, с удовольствием этим результатом делюсь со зрителем.

- Самое успешное сотрудничество с нашими певцами оказалось с Нелли Чобану. Исполнение Ваших песен приносит певице одну престижную награду за другой. Как Вы с ней познакомились?

- Благодаря Анжеле. Именно она ее заметила и услышала. Она нас свела с одной стороны, с другой - Андрей и Володя со студии звукозаписи ADM. Эти три человека говорили о Нелли. Настояла на сотрудничестве больше всего Анжела. Она проследила весь ее репертуар. Анжела была рядом с ней на всех репетициях и записях, подбадривала ее и помогала добиться нужного результата. В том, что произошло, нет большого секрета или открытия, потому что певец предопределяется его репертуаром. Профессионалам это известно. Мы это знали и постарались сделать так, чтобы все было наилучшим образом, чтобы заложенные в нее, может быть, даже спрятанные возможности, которые еще, наверное, предстоит раскрыть, “вывести на чистую воду”. Это было непросто, порой очень даже сложно. Каждая новая работа предполагала новое решение, новые поиски, а значит, трудности, надо было кое-что освоить, выучить, процесс не опишешь в двух словах, но к чести Нелли надо сказать, что она заднего хода не дала. У некоторых, бывает, опускаются руки. Но она настойчивая: не получается сегодня - значит, она завтра продолжит попытки. У нее есть одно качество, которое не всегда присутствует у других - желание добиться результатов. Она старается вписаться в требования материала, который не всегда так уж прост, как кажется.

- А насколько правдива история с юрмальским меломаном, который, узнав, что Вы написали музыку к песне, исполненной Нелли Чобану, упал перед Вами на колени?

- Это правда. Я был на грани шока. Нет, я даже не хочу об этом вспоминать, потому что действительно так было. Это был не просто меломан, а профессиональный человек, из того же персонала, который работал на фестивале. Я был просто ошарашен. Я же никакой-то там средневековый бей или бай, чтоб так со мной поступали. К такому обращению, к такому выражению своих мыслей, эмоций я не привык.

- На фестивалях, конкурсах Вы часто встречаетесь со своими не менее известными коллегами - Раймондом Паулсом, Игорем Крутым и многими другими. С кем из них Вы поддерживаете связи?

- Это занятые люди. Не могу сказать, что нахожусь с кем-то в переписке. Сейчас такое время, лихолетье, я бы сказал, что недосуг. Просто времени свободного практически нет. Какие-то короткие переговоры по поводу предстоящего концерта, очередного фестиваля. Этим все ограничивается. А дальше... Полагаю, если я уважаю тот круг музыкантов, артистов, композиторов, то должен предлагать в тот ряд существующей музыки материал достойного уровня. Это называется профессиональным уважением к другому человеку.

Да, мы все разобщены. Расстояния в пару тысяч километров, а то и пятьдесят достаточная причина, чтобы общаться только время от времени. Мне пора съездить в деревню, нужно чаще видеть близких. А в “Джинта Латинэ” очередной спектакль, очень много музыкальных номеров. С Нелли есть несколько вещей в работе, которые, к сожалению, не так легко оркестровать, не так легко получить нужный результат опять из-за технического несовершенства моей студии. Приходится что-то изобретать, что-то переделывать, и это занимает очень много времени. Знаете, мало досуга, заменяем его работой (Улыбается.).

- Спасибо. Я желаю Вам удачи и творческих успехов.

- Спасибо. Всем читателям “Кишиневского обозревателя” удачи, не бояться идти вперед. Можно с оглядкой назад, чтобы не наступать два раза на одни и те же грабли и не повторять ошибок, но обязательно двигаться вперед.