На финале Гран-при в американском Колорадо-Спрингс случилась самая громкая сенсация сезона в фигурном катании. Двукратный чемпион мира Евгений Плющенко уступил первое место канадцу Эммануэлю Сандю. Самое удивительное в этом обстоятельстве то, что Плющенко показал лучший прокат произвольной программы в этом сезоне.

Эммануэль Сандю не должен был ехать в Колорадо-Спрингс. В финал он не попал. После того, как две недели назад, сразу после японского этапа Гран-при, Тимоти Гейбл объявил, что не поедет в Колорадо-Спрингс, организаторы, повинуясь регламенту, отослали приглашение французу Бриану Жуберу, набравшему седьмую сумму баллов по итогам предварительных этапов. Но Жубер неожиданно отказался, как будто он не собирался участвовать в финале в любом случае, даже если бы и набрал проходной балл. Подготовка к чемпионату Европы для Жубера важнее - там, в Будапеште, уже под руководством Ягудина он попытается впервые дать бой Плющенко.

Внезапно получивший билет в Колорадо-Спрингс Сандю никому бой давать не собирался. Бой - это не про него. Сандю должен был стать балетным танцовщиком. Но переметнулся из Национальной балетной школы Канады в фигурное катание. Это очень характерно для него - резкие движения, маета, попытки спрятаться от реальности, а не свернуть ей шею или, по крайней мере, перепрыгнуть ее четверным тулупом. С четверными тулупами, кстати, у Сандю обычно дело обстояло плохо. Как-то, получив 13-е место на турнире "Четыре континента", Сандю собрал свою пеструю одежду в сумочку Dolce&Gabbana из желтого пластика и исчез на два месяца, заставив немного порыдать родителей и своего тренера Джаонн МакЛеод - эту изумительно, просто-таки до святости терпеливую женщину. Разумеется, когда он вернулся на каток, она его ни в чем не упрекнула. Хотя упрекнуть следовало бы или хотя бы спросить: "Зачем ты вернулся?".

Не сказать чтобы Сандю был гадким утенком фигурного катания, скорее, наоборот: единственным прекрасным лебедем, или героем античного мифа, эдаким Нарциссом или Антиноем среди ребят, большей частью похожих на кавалеристов. Когда я впервые увидел Сандю на чемпионате мира в Ванкувере, я сразу же отметил, что в мире больше нет такого пластичного фигуриста. Беда в том, что Сандю очень трудно даются прыжки в четыре оборота. Его длинные ноги мало приспособлены для подобных нагрузок и подводили его в самые решающие моменты. Став вторым призером чемпионата Канады в 17 лет, он получил травму и не поехал на Олимпиаду в Нагано, через четыре года, уже в Солт-Лейк-Сити, он сломал лодыжку за несколько дней до проката короткой программы. Тогда мы столкнулись в коридоре дворца Delta Center, он был с костылем и выглядел чрезвычайно подавленно, должно быть, обдумывая очередной план побега из фигурного катания. Мне нравилось странное, маргинальное, никак не признанное искусство Эммануэля Сандю, но, разумеется, в этот момент я не поставил бы ничего на то, что он может обыграть Плющенко. Даже при ставках 1:10. Даже три дня назад.

Последний раз Плющенко проигрывал в официальном турнире в феврале 2002 года. Мы хорошо помним, как и кому Плющенко проиграл Олимпиаду. Если же считать войну Плющенко и Ягудина вселенским событием, имеющим очень отдаленное отношение к делам и свершениям простых смертных фигуристов, то тогда Плющенко проигрывал простым смертным последний раз в марте 2000 года, когда 17-летний Женя накануне произвольной программы почувствовал себя чемпионом мира и очень этого испугался, в итоге проиграв не только Ягудину, но и Стойко с Вайсом.

На трех этапах Гран-при Плющенко выглядел неважно. Он катался не по-чемпионски, хотя и выигрывал с запасом, благодаря новой системе судейства. Его поражение было вполне даже ожидаемо -- ну сколько же можно безнаказанно падать. Но победа Сандю оттого и выглядит столь оглушительной, что Плющенко катался очень хорошо. Даже больше. После дежурного падения в короткой программе на тулупе в четыре оборота он показал свой лучший прокат произвольной программы в этом сезоне. Впервые в сезоне он сделал два четверных прыжка, и оба в каскаде. Один из этих каскадов стал первым в истории -- никто не исполнял тулуп в четыре оборота с двойным ритбергером.

Это был очень красивый момент. Видно было, как давно Плющенко не испытывал этого состояния -- предельного напряжения сил и что он получает удовольствие от этого напряжения. Так благотворно повлиял на Плющенко Сандю своим прокатом произвольной программы -- лучшим в его жизни и лучшим в этом сезоне среди всех фигуристов. Он получил 152,74 балла за произвольную программу. Выше в этом сезоне был оценен только прокат Плющенко на "Трофи Лалик".

Закончив выступление, Плющенко был уверен, что превзошел этот результат, показывал пальцами телекамере знак победы. Вообще-то Плющенко уже умеет надуваться эдаким королем-индюком. Так было и на этот раз, когда Плющенко гордо отвечал иностранным корреспондентам на пресс-конференции: "Я знаю свое место. Мое место первое. Я знаю, что я сегодня выиграл". Но до того, как его глаза слегка округлятся, когда он увидит, что получил от судей второе место в финале Гран-при, он искренне радовался своему прокату. У него впервые в этом сезоне очень многое получилось. И как выяснилось, даже слишком многое. В фигурном катании бывает "слишком".

Плющенко, этот строгий юноша с морозильной камерой (как думают многие) вместо сердца, как ни странно, сгорел на эмоциях. После того, как он первым в мире сделал четверной тулуп с двойным ритбергером, его охватило такое воодушевление, что к своему следующему прыжку, тройному акселю, он решил добавить еще двойной тулупчик. В результате у Плющенко случился перебор прыжковых комбинаций (согласно новым судейским правилам, их можно делать только две) и его тройной аксель сгорел. Так странно, нелепо Плющенко потерял 8,8 очка и первый приз турнира $35 000. "Это моя ошибка", -- признает потом Плющенко. "Глупейшая ошибка", -- уточнит Мишин. "Целебная ошибка", -- добавим мы. Хотя бы потому, что ошибки рвения лучше ошибок лености и скуки. Сандю надолго вылечил Плющенко от скуки. Он доказал то, во что многие, включая, наверное, в первую очередь и самого Плющенко, отказывались верить: Плющенко можно победить, даже если он катается хорошо. И это знание обещает скорее новые его победы, чем поражения. Теперь Плющенко предупрежден, а стало быть, и вооружен. Прежде он часто выглядел безоружным в своей уверенности, что он на свете всех милее, всех румяней и белее.