Самая непреодолимая проблема заключается в том, что не менее 44 млн людей в США не располагают никакой формой покрытия медицинских расходов. Большинство из них – трудящиеся и дети трудящихся. Они не могут выплачивать страховку и не получают медицинской помощи. Самый правдоподобный подсчет американцев, умерших из-за отсутствия медицинской помощи, дан в исследовании проф. Д. Химмельштейна и С. Вулхандлера ("Медицинский журнал Новой Англии", 1997, № 11). Они установили, что в США таковых ежегодно почти 100 тыс. человек – это в три раза больше, чем смертей от СПИДа. СМИ озабочены проблемой СПИДа, но хранят молчание по поводу смертности из-за неоказания медицинской помощи.

Еще большую проблему составляют люди недострахованные, то есть те, у которых малы страховые выплаты. Многие люди, попадая в критическую ситуацию, узнают, что их страховка не распространяется на эту болезнь, на врачебное вмешательство или на анализы и лекарства, которые нужны – или страховка покрывает лишь часть расходов. Мы, американцы, – граждане с самыми низкими размерами медицинской страховки на всем Западе. Многие старики, чтобы оплатить лекарства, экономят на самом необходимом. 35% наших стариков урезают расходы на еду, чтобы купить себе необходимые лечебные средства. Но наибольшую жестокость система проявляет к умирающим. 39% смертельно больных при оплате медицинских счетов испытывают затруднения от умеренных до серьезных.

Безжалостное будущее – невозможность получить медицинские услуги – угрожает подавляющему большинству людей в США. И проблема – не в отсутствии средств. Как уже сказано, мы тратим на здравоохранение больше, чем другие страны. В чем же причина? В распределении власти. В любом обществе здравоохранение – лучший показатель существующих отношений власти. В США у белых гораздо больше власти, чем у черных или латинос. Это подтверждает и статистика смертности. Вероятность умереть от этой болезни для негра в 1,8 раза выше, чем для белого.

Общеизвестно также, что у мужчин больше власти, чем у женщин. Пол и раса – категории власти. Но, взятые сами по себе, эти факторы еще ничего не объясняют. Нет нужды говорить, что расизм и сексизм весьма влияют на состояние здоровья людей, живущих в США, и на здравоохранение страны. Но это еще не корень проблемы, имя которой – власть классов. Самый важный показатель, определяющий тип работы человека, его образование, жилье, потребление и стандарты жизни, типы болезней и вероятную продолжительность жизни, – его класс. Да, внутри класса раса и пол также играют важную роль. Но класс – важнейшая категория власти. Вероятность умереть для промышленного рабочего с сердечно-сосудистым заболеванием в 2,4 раза больше, чем для юриста, работающего на корпорацию. В США разница в смертности между классами – максимальная.

Я знаю, что класс – почти неамериканская категория. В СМИ предполагается, что мы – общество среднего класса, с немногими наверху – богатыми – и немногими внизу – бедными. Так и изображается классовая структура США – богатые, средний класс и бедные. Журнал «Тайм» спрашивает: «Вы верхний класс, средний или низший»? Большинство отвечает: «Средний класс». Если бы кто-то спросил меня, отношусь ли я к низшему классу, я бы ответил: «Вместе с твоей матерью!» «Низший класс» – термин оскорбительный. Но многие рабочие относят себя к низшему классу.

Восприятие нашей классовой структуры – богатые, средние, бедные или верхние, средние и низшие – идеологическое и неверное. Реально она у нас весьма схожа со структурой капиталистических стран Европы. На самом верху – группа, которую в Европе называют буржуазией. Мы называем эту группу «корпоративным классом», ибо большинство ее членов – высший управленческий персонал. Это люди, получающие доходы от своей собственности. В нее, помимо прочих, входят высшие руководители страховых компаний и президенты больших корпораций.

У нас есть и то, что европейцы называют мелкой буржуазией, а мы называем верхним средним классом. Это владельцы средних предприятий, высокооплачиваемые профессионалы. Ниже находится средний класс, включающий ремесленников, мастеровых, мелких предпринимателей, технический и административный персонал. Есть и рабочий класс, в который входят канцелярские служащие, рабочие промышленности и сферы услуг – люди, которые получают почасовую оплату. Рабочий класс – это около 60% населения, большинство американского народа.

Как из власти классов вытекает объяснение американской медицины? США – единственное из развитых капиталистических стран государство, не имеющее национальной программы здравоохранения. Мы также единственная страна развитого мира, в которой большинство людей получает медицинскую страховку от работодателя. Это уникальное положение берет начало в "Акте Тафта-Хартли", установившем, что рабочий класс США должен покрывать расходы на здравоохранение, заключая с работодателями децентрализованные коллективные соглашения. Вот почему рабочие балтиморской сталелитейной промышленности, располагающие сильными профсоюзами, получают приемлемое покрытие медицинских расходов, а служащие местного супермаркета, не имеющие своего профсоюза, или получают очень маленькую страховку, или вообще не получают ее. Но и работники секторов с самой высокой страховкой, например, в сталелитейной промышленности, могут рассчитывать на суммы, намного меньшие, чем их коллеги-рабочие в других развитых странах. Более того, в современном антипрофсоюзном климате США даже эти рабочие постепенно теряют покрытие страховки.

Рабочие-металлисты оплачивают 32% медицинских расходов из своего кармана. Еще пять лет назад эта цифра была вполовину меньше. Ежегодно более 1 млн человек (в основном рабочие и их семьи) теряют медицинскую страховку, а еще 62 млн ощущают уменьшение покрытия расходов или увеличение страховых отчислений.

Страховка зависит от работы: если вас уволили, вы теряете не только зарплату, но и оплату медицинского страхования для себя и своей семьи. Рабочие предпочитают дважды подумать, прежде чем идти на конфликт, поскольку увольнение в США обходится человеку куда дороже, чем в других странах. Именно в этом и заключалась цель "Акта Тафта-Хартли". Работодатели знают ценность медицинской страховки, привязанной к месту работы, как инструмента воспитания рабочих. "Акт Тафта-Хартли", кроме того, препятствует рабочим США действовать как класс. Он не позволяет поддерживать забастовки, из-за чего, например, металлисты не могут бастовать в поддержку угольщиков. Это сильно ослабляет рабочих. Такого нет ни в одной стране мира. Даже премьер-министр Тэтчер оказалась не в состоянии провести подобный закон через британский парламент. Если бы рабочий класс мог действовать именно как класс (как в других странах, объявляя всеобщую забастовку в оплате медицинских счетов), то он представлял бы огромную силу, которая могла бы заставить правительство обеспечить страховые медицинские выплаты.

Почему же такое положение продолжается и воспроизводится? Ответ вновь лежит в понятии «власть класса». Корпоративный класс – боссы страхования и крупные работодатели – обладают огромным влиянием на политическую систему. Власть класса проявляется во многих различных формах. Одна из них – классовый состав главных правительственных органов, ответственных за принятие решений: 85% членов кабинета, 78% сената, 72% палаты представителей в течение последних 42 лет были членами корпоративного класса. Остальные принадлежали к верхнему среднему классу. Из нижнего среднего или из рабочего класса происходили очень немногие. В Конгрессе их почти нет. Такой же классовый состав характерен и для органов здравоохранения. Кто заседает в Совете попечителей Университета и больницы имени Дж. Хопкинса? Президенты мощных страховых, банковских и промышленных корпораций Мэриленда. Во всем Балтиморе и окрестностях нет ни одной больницы, где бы в работе совета участвовал представитель рабочего класса, который составляет большинство балтиморцев.

Другой способ воспроизводства власти класса в нашей политической системе – приватизация процесса выборов. В этом США уникальны. Ни в одной стране деньги не играют такую ключевую роль в этом процессе. Подавляющая часть сумм приходит от корпоративного класса: в 2000 г. 92% легких денег, полученных ключевыми членами Конгресса, принимающими решения касательно здравоохранения и финансовых дел, происходили от крупных страховых, банковских и предпринимательских объединений, медицинских корпораций, фармацевтических фирм и профессиональных объединений типа Американской медицинской ассоциации. Политикам платит альянс корпораций и верхнего среднего класса, успешно защищая свои корпоративные и профессиональные интересы. Прибыли связанных с медициной отраслей, таких, как страховые фирмы, достигли максимума при Дж. Буше-младшем, наиболее выражающем классовые интересы толстосумов.

В то же время сообщество прогрессивных сил в нашей стране разделено, как нигде. Оно сосредотачивается обычно на расе, или возрасте, или поле. Например, есть очень сильное объединение пожилых людей – AARP, но уход за нашими стариками хуже, чем в любой другой развитой стране. В их медицинской страховке даже не учитываются затраты на лекарства.

То же самое с женщинами. У нас есть мощное объединение женщин – NOW. Но у американских женщин декретный отпуск – всего четыре недели и без содержания. Швеция, где нет сильных женских организаций, предоставляет оплачиваемый годовой отпуск. Откуда такая разница? Если вы рассмотрите весь спектр капиталистических стран, расположив их от очень «дружелюбных к корпорациям» (как США) до очень «дружелюбных к рабочим» (как Швеция), вы обнаружите: чем сильнее класс капиталистов, тем ниже оплата медицинских страховок, и тем хуже показатели здоровья. Это, собственно, описание США. Но в странах, где силен рабочий класс, где есть зрелое рабочее движение (как в Швеции, где 48 лет после окончания второй мировой войны у власти почти бессменно находится рабочая партия), вы обнаружите впечатляющую оплату медицинского страхования, более равномерное распределение ресурсов и более здоровое население. Урок совершенно понятен: важно, чтобы мы помогали усилить рабочее движение в США. Тогда мы сможем воспользоваться разнообразием социальных движений, помочь им увидеть сходство между собой, понять, что их задача – объединять, а не разъединять трудящихся. Это самое лучшее, что вы можете сделать, чтобы улучшить здоровье нашего народа.