Мойзес Наим\Moises Naim, главный редактор и издатель влиятельного журнала Foreign Policy, считает, что высокие мировые цены на нефть, не обязательно оказывают позитивное воздействие на экономику страны-экспортера. По его мнению, успешный экспорт нефти объективно более благоприятен для импорта иных товаров, чем для экспорта. Это приводит к тому, что промышленные и сельскохозяйственные товары, произведенные в стране-экспортере нефти, становятся более дорогими и менее востребованными на международном рынке. Опора на экспорт энергоносителей не дает возможности кардинально улучшить ситуацию в сфере занятости, а падение цен на нефть и газ на мировом рынке практически гарантированно оборачивается финансовым кризисом в стране-экспортере.

Государства, базирующие свой бюджет на налогах, взимаемых с экспортеров нефти, как правило обладают менее демократичными политическими структурами и менее развитым гражданским обществом. Это происходит потому, что контроль за нефтедобычей и транспортировкой концентрируется в руках нескольких крупных компаний, в большинстве случаев связанных с государством. Руководители этих структур неизбежно приобретают колоссальное влияние в политической сфере. Подобное распределение ролей неизбежно порождает коррупцию: влиятельные нефтяники добиваются принятия благоприятных для них решений, которые часто негативно отражаются на других секторах экономики, не обладающих столь серьезными финансами и влиянием. Кроме того, наличие богатых запасов нефти, в большинстве случаев, негативно отражается на состоянии самой нефтяной индустрии: руководители этих фирм или государство предпочитают быстро получить прибыль, а не делать долгосрочные инвестиции в расчете на доходы, которые можно будет получить через десятилетия.

Подобную систему трудно изменить чисто экономическими методами. Приватизация крупнейших нефтяных компаний передает контроль над ними в руки чиновников. Однако от этого не уменьшаются лоббистские возможности нефтяных гигантов, методы их действий, степень коррумпированности бюрократического аппарата. Однако иногда значительно снижается эффективность работы национализированных компаний. Приватизация также не гарантирует успеха, если в стране не существует независимых и эффективно действующих судебных и налоговых органов.

Майкл Росс\Michael Ross, профессор Принстонского Университета, называет подобные государств - "государствами-рантье", используя термин, который в начале 20 века относился к западноевропейским державам, выдававшим кредиты другим правительствам и западноевропейским буржуа, скупавшим акции иностранных предприятий и долговые обязательства других государств. Он проанализировал данные по 113 государствам мира за период с 1971 по 1997 год, чтобы определить, существует ли взаимозависимость между количеством нефти и уровнем развития демократии в стране.

К примеру, к числу государств-рантье, существующих, в основном, за счет экспорта нефти, относятся многие государства Персидского залива, Нигерия и Венесуэла. Во всех этих государствах десятилетия существуют авторитарные режимы. В результате, в этих странах крайне высок уровень коррупции, невероятно высоко значение семейных и клановых связей, экономики этих стран специализированы, фактически, на обслуживании нефтяников - высокотехнические отрасли развиваются медленно.

Государства получают львиную часть доходов бюджета за счет налогообложения энергетического сектора, поэтому налоги на граждан относительно небольшие и собираются они "спустя рукава". Эта система не стимулирует население активно влиять на собственную власть, потому что, в отличие от государств, где высоки личные налоги, налогоплательщиков не волнует то, каким образом власти расходуют их деньги. Сверхдоходы, полученные за счет торговли нефтью, правящие круги тратят на программы, ставящие своей целью укрепление их власти. К примеру, нефтяной бум, разразившийся в Мексике в 1970-е годы, фактически создал в стране условия для многолетнего правления одной партии. Огромные средства, полученные в 1990-е годы Республикой Конго за счет продажи полезных ископаемых, были потрачены, прежде всего, на формирование и оснащение армии и президентской гвардии. Власти также тратят огромные средства на предотвращение формирования социальных групп, которые  могут быть независимы от них: подобные процессы наблюдались в Алжире, Ливии, Тунисе и Иране.

Сверхдоходы, получаемые от продажи нефти, газа и других полезных ископаемых, которые высоко котируются на мировом рынке, неизбежно приводят к беспрецедентному увеличению числа чиновников. Нефтяные государства, как правило, предпочитают не экономить на бюрократах. Есть несколько причин этого: из-за клановости и семейности нефтяных режимов, в них популярны назначения родственников на чиновничьи посты. Правящий режим часто видит в бюрократии, армии и спецслужбах - единственную опору своему правлению. Кроме того, бюрократические системы нефтяных государств, как правило, работают малоэффективно, они коррумпированы, а привлечь к ответственности чиновника, совершившего преступление, как правило. очень сложно.

Майкл Росс нашел лишь одну страну, где нефтедобыча обеспечивает более 30% ВВП, но являющуюся исключением из этих правил. Это Норвегия, которая в 1970-е годы начала широкомасштабную добычу нефти со дна Северного моря. Нефтяной бум начался в Норвегии тогда, когда в стране уже существовала  развитая экономика и мощные демократические институты. Поэтому общество смогло установить эффективный контроль за сверхдоходами, получаемыми за счет продажи нефти, а правительство страны стремится поощрять развитие иных отраслей экономики, готовясь к тому моменту, когда запасы нефти и газа будут исчерпаны.

Ориентированность экономики государства исключительно на продажу нефти или иных видов сырья опасна еще и тем, что резко возрастают шансы начала гражданских войн и внутренних вооруженных конфликтов. Экономисты Пол Коллер\Paul Coullier и Анке Хеффлер\Anke Hoeffler обнаружили, что для стран, обладающих одним или двумя основными ресурсами, используемыми в  качестве главной статьи экспорта (например, нефть или какао), вероятность того, что они столкнутся с проблемой гражданской войны в пять раз выше, чем для диверсифицированных экономик.