Бывший оперативник ЦРУ и автор книги «Не бойся зла», специалист по Ближнему Востоку Роберт Баер возглавлял в середине 90-х нелегальную резидентуру ЦРУ в Ираке. Публикуем перевод Виталия Крюкова его выступления на конференции World Media Association во время обеденного перерыва 27 сентября 2002 года.

Большое спасибо за то, что пригласили меня этим вечером. Я собираюсь сегодня говорить, не пользуясь никакими записями, потому что я был предупрежден ЦРУ, что, если я буду говорить публично с записями, тогда я должен подчиняться их инструкциям. Но я попытаюсь все же быть как можно более последовательным. О чем я хотел бы говорить сегодня вечером – это то, что интересует всех, и это - Ирак, история того, что случилось после Войны в Заливе в 1991-м, история упущенных возможностей, и то положение, в котором оказались мы сегодня.

Что я хотел бы сделать вначале, говоря о моем опыте в Ираке в 1994 и 1995 гг., это вкратце рассказать небольшую предысторию. Я вернулся в Вашингтон после окончания командировки в Таджикистане. Я уверен, что все Вы знаете, где это - маленькая страна севернее Афганистана. Я провел два года там без газет, без любого вида коммуникаций с Вашингтоном. Я возвратился в Лэнгли и был проинформирован, что меня собираются назначить главой иракской оперативной группы, в отсутствии кого-либо еще, и что миссия состоит в том, чтобы изменить правящий режим в Багдаде.

Это казалось довольно ясным. Мы решили, что не выиграли войну в 1991-м. Люди в Белом доме думали, что мы должны были удалить Саддама от власти в марте 1991. Случайно (кстати), я был частью того восстания в марте 1991 года. Я работал с шиитскими мусульманскими группами на юге. Дава - одна из главных. Они были фундаменталистскими группами.

В сентябре 1994 года я приехал в Ирак. Я должен был вести разведку на севере, в Курдистане, в зоне, запрещенной для полетов авиации. Мне было ясно как ветерану ЦРУ, что мы нуждались в поддержке на севере. Мы должны были иметь поддержку среди местных жителей, основав там свою миссию. Это не приносило никакой пользы контролю Ирака из Вашингтона. Взгляд на многие вещи из округа Колумбия сильно отличается от взгляда с «земли». Но я все же заставил Совет Национальной безопасности согласиться. Они отвергли возражения Государственного департамента. Госдеп считал: последняя вещь, в которой мы нуждаемся в Ираке – это миссия ЦРУ, потому что жители Ирака начнут смотреть на нее как на американское посольство, и Бог знает, что эти парни собираются делать. Они влипнут в неприятности. Государственный департамент, как оказалось, был прав, но я не буду в своей истории торопить события.

В январе 1995 года они сказали: раз уж вы думаете, что это - такая хорошая идея открыть миссию в Ираке, почему Вы не открываете её? В результате я появился там с командой из пяти человек, создав нашу первую нелегальную резидентуру. Мы жили экономно. Мы собрали несколько автоматических винтовок и средства коммуникаций с Вашингтоном (спутниковые и факсовые). В течение нескольких дней мы получили сообщение о том, что один иракский генерал собирается приехать к нам с визитом. Его имя потом упоминалось в печати. Я сейчас не буду его называть, ибо он был незначительной фигурой, связанной с внутренней группой оппозиции.

Он прямо у нашей входной двери заявил, что мы должны избавиться от Саддама. Я сказал: хорошо, это - хорошая идея. Но как мы делаем это, без войны? Он ответил, что у Саддама неприятности: «Он - сломался. Армия разбегается толпами. Это было еще перед введением бартера: нефть в обмен на продовольствие. Жители Ирака сыты по горло, его семья сыта по горло, военные сыты по горло. Соединенные Штаты согласились бы со сменой режима?» Я недвусмысленно сказал: «Да, мы хотим смену режима. Мы не думаем, что сможем когда-либо ужиться с Саддамом. Я не могу обещать Вам никакой помощи, но мы действительно хотим смены режима».

Он сказал мне: «Ну, в общем, давайте убьем Саддама». Я сказал: «Что Вы имеете в виду?»

Он ответил: «Слушайте, есть город, через который Саддам один раз в неделю ездит в его родную деревню, которая называется Авджа, прямо ниже Тикрита, и вот, что я собираюсь делать - взять 100 человек и, когда конвой Саддама пересечет мост, мы перегородим его и остановим конвой на другом конце моста. Потом мы будем стрелять, пока не перебьем всех». Я сказал «хорошо», глубоко вздохнул, и послал это предложение в Вашингтон.

Вы должны иметь в виду - я был назначенным представителем правительства Соединенных Штатов в Ираке. У меня было немного полномочий, совсем немного. Я написал в Центр сообщение, очень четко объяснив, что эти люди хотели сделать. Одна неделя, две недели, три недели проходят. Нет никакого ответа. Ничего. Ни слова. Я позвонил в Лэнгли и спросил: что Вы, парни, собираетесь сделать? В ответ я услышал: “Мы доберемся до этого... ”

Через три недели генерал возвратился ко мне и спросил, что мы все-таки собираемся сделать? Люди его группы ждут, чтобы разобраться с Саддамом. Я по своей собственной инициативе сказал, это - против американского закона - убивать людей. Возможно, Вы смогли бы попробовать кое-что еще. Совершите государственный переворот.

Я был на земле. То, о чем я говорю, - действительность, тайные операции изнутри.

Он возвращается неделю спустя, та же самая группа. В группе -старший генерал войск Ирака, который заявил: хорошо, у нас близ Тикрита стоит танковая рота. В ней 12 танков. Обычно танки, охраняющие Саддама, не вооружены. Пушки танков имеют калибр 125 мм, а снарядов в танках нет - именно по причине боязни покушения. Но, он сказал, мы сумели украсть довольно много боеприпасов, чтобы вооружить эти танки. Он описал, как он собирался спровоцировать Саддама подойти с севера к Тикриту, совершив диверсию в Багдаде, диверсию на севере, в Мосуле и Киркуке, окружить Саддама в его доме и сравнять дом с землей из танковых пушек. Не спрашивайте меня, в чем разница между просто убийством Саддама и расстрелом его дома из пушек, но во всяком случае, таким было их предложение..

Я снова послал письмо в Вашингтон, включив в него план относительно проведения этой диверсии, чтобы танки смогли подойти к городу. Диверсию должны были совершить люди, бегущие с севера, запуская ракеты и стреляя во все стороны. Саддам должен был узнать об этом.

Ни слова из Вашингтона. Я послал три или четыре запроса, пытаясь узнать, собираются ли в Вашингтоне заниматься и дальше этим делом. Ведь это не мое дело. Я не руковожу американской внешней политикой. В ответ - ни слова.

Так что я вернулся к жителям Ирака, к курдам, и к генералу, и сказал: «Парни, насколько я знаю, я назвал бы это зеленым светом. Но это - ваша страна. Если Вы хотите убить Саддама, пожалуйста. Я не против».

Тем временем я воюю с курдами, пытаюсь заставить их прекратить борьбу с иракцами и повернуть оружие на Саддама. Курды продвинулись к линии разграничения. Иракская армия 28-ого февраля 1995 поднялась по тревоге, тревоге, равной которой не было, начиная с войны в 1991 году. Иранская армия тоже поднялась по полной тревоге, и они начали поднимать платформы наблюдения. Они выдвинули 3 дивизии к иракской границе, и мы могли видеть, что они прибыли. Как будто этого не было достаточно, еще и турецкая армия пошла по полной тревоге, и мы думали, что турки собираются вторгнуться на север Ирака. Так что три наибольших армии на Ближнем Востоке были в состоянии максимальной боевой готовности, и все еще ни слова из Вашингтона.

Я находился в Ираке в тяжелом положении. Они спрашивали: что происходит? Вы не можете сказать людям на Ближнем Востоке, что у вас нет ответа. Они тогда думают, что Вы либо псих либо лгун. Но они не могут и предположить, что Вашингтон может так реагировать на ситуацию. К этому времени я наблюдаю огромную активность, продвигаются танки к запланированному месту акции и передают сообщения мне. Я прихожу в возбуждение; возможно мы действительно собираемся избавиться от Саддама. Возможно, это получится. Полная фантастика – на моих глазах и при моем участии меняется история

В 7:00, утром мы получаем ответ из Лэнгли. Это было сообщение от Тони Лэйка, который сказал: «акция, которую Вы планировали — и я не знаю, кем Вы были - была полностью скомпрометирована. Если Вы хотите продолжить действовать – делайте это самостоятельно, без нас…»

Мой вопрос как полевого разведчика был очевиден: а что скомпрометировано, что «засветилось» - эти 12 танков или восстание? Если восстание, так оно и должно быть известным. Я вручил это сообщение всем вовлеченным жителям Ирака, согласно инструкции. В иракских условиях это сообщение означало: мы не поддерживаем Вас, мы хотим остановить эту операцию.

Одна из курдских групп, немедленно после получения сообщения, арестовала курьера, направлявшегося к парню с этими 12 танками. Он был ключевой фигурой в операции. Поскольку мы потеряли связи с танковым подразделением, заговорщики были впоследствии все арестованы и казнены. Одна из курдских групп, поддержавших восстания; это было очень общественное восстание. Другая курдская группа сказала, что отступать слишком поздно и пошла на юг. В течение первых дней операции они напали на три иракских дивизии и разбили их. Дивизий этих больше не существовало. Это лишний раз показало мне, что положение иракской армии действительно плачевно.

Как будто эта история не была сама по себе достаточно будоражащей, я получил следующее сообщение, предписывавшее мне и моей группе вернуться в Вашингтон. Я сказал, если я вернусь, никакого шанса на продолжение операции не будет. Все завязано на меня. Если я уеду, это покажет иракцам – у нас проблемы. Курды не оценят правильно, что случилось, иракские военные тоже. Но без толку. Приказ был ясен - возвращайтесь в Вашингтон и явитесь в офис в 9 часов утра. Больше того, по дороге домой звонить кому-либо запрещено.

Когда я вышел из штаб-квартиры ЦРУ, я был встречен парнями из ФБР, которые зачитали мне и моей команде наши права. Обвиняли нас в подготовке покушения на жизнь Саддама Хуссейна. А это преступление, караемое смертной казнью, если здесь есть адвокаты, они смогут объяснить это лучше. В общем, это касается пересечения межгосударственных границ с преступными намерениями.

Понятно, я выпутался, но Вы спрашиваете о посылке запутанного сообщения жителям Ирака? Мы могли бы избавиться от Саддама Хусейна, но сотрудникам ЦРУ за эти планы предъявляют обвинения, грозящие смертной казнью. Нас оправдали. Мы получили медали, потому что мы не попробовали убить Саддама. Мы только передавали то, что эти иракцы хотели сделать. Мы выполнили свой долг. Мы сообщили об этом, у нас были номера телексов, их копии. ФБР было в ярости. Люди в ЦРУ поняли, как они понимают и сейчас — что, если Вы вовлечены в действия, подобные избавлению от Саддама Хуссейна, Вы окажетесь в тюрьме.

Подумайте об этом. Если Вы работаете в ЦРУ, Вы хотите получать зарплату каждые две недели и не попасть в тюрьму. Кто же захочет ввязываться во что-то рискованное, вроде того, что я описал? Я был оправдан, мои люди тоже, но этот прецедент стал событием, известным всему ЦРУ.