- Добрый вечер, дорогие друзья. У меня сегодня очень хорошее настроение, потому что я люблю, когда у меня в гостях красивые женщины. Итак, Амалия Мордвинова. Амалия, добрый вечер.

- Добрый вечер. Сразу исправлюсь. С 2000 года я стала Гольданской, что было очень обмусолено в прессе: зачем меняла фамилию, и почему, и как так произошло… К тому же "раскрученную" фамилию. Но решение, тем не менее, было принято, поэтому - Гольданская.

- Амалия Гольданская. В общем, не хуже. Звучит… Хотя Мордвинова - фамилия очень театральная.

- Да, но надоело говорить, что я не родственница!

- А я и не собирался об этом спрашивать. Амалия Гольданская… Хорошо звучит. Гольданская…Еврейская фамилия. Что, муж - еврей?

- А то!

- Серьезно, что ли?

- Да и сами неплохи!

- Вот как значит? Мордвинова - совершенно не еврейская фамилия! Откуда же взялась? Рассказывайте.

- Мало ли Поповых на свете…

- Скрытых.

- Скрытых Поповых, Сидоровых, даже одного Иванова знавала.

- По матери? "Иванов по матери".

- Точно! "Иванов по матери".

- Понятно. А откуда имя такое взялось экзотическое? Амалия... Кто придумал?

- Мама придумала. У нее была подружка замечательная - Амалия Марк. И вот не только по дружбе, а просто привлекала личность чем-то... Во-первых, это красиво. Когда я была на первых гастролях в Израиле, мне сказали, что Амальям - это то ли к богу восходящая, то ли богом избранная… Как вам понравится такое объяснение вашего имени? Поэтому я очень довольна.

- А как вас называть? Все время надо говорить "Амалия"... Имя никак не сокращается?

- Дома меня Лялей называют...

- Ляля?

- Ляля.

- Ласково… Ну ладно, я вас буду называть все-таки "Амалия", а то "Ляля" как-то слишком интимно… Рассказывайте про замечательный город Южно-Сахалинск, в котором вы родились. Вы что-то помните или уехали оттуда совсем маленькой?

- Я помню барана.

- Кого?

- Барана. Ничего плохого не подумайте. Он был привязан на лужайке возле больницы, в которой работал дедушка. Говорят, что на них что-то проверяют, какие-то анализы делают... В общем, это мое детское воспоминание о Южно-Сахалинске.

- Понятно. С Южно-Сахалинском покончили. Баран так баран…Теперь рассказывайте, как вас занесло в Сочи?

- В Сочи до сих пор живут мои тетя, дядя, бабушка и дедушка. В заснеженном зимой Сочи. Мерзнут, но ничего, радуются, в принципе, жизни. Судьба военных.

- Амалия, сколько вам было лет, когда вы приехали в Москву и поступили в Щукинское училище?

- 17 лет, причем ехала я совершенно не на актерский факультет, я ехала на режиссуру на минуточку!

- Ну, это нормально... В 17 лет девочка должна хотеть заниматься режиссурой, понятное дело.

- Представляете, идет человек с гривой волос… Тогда я еще не срезала косу, она была где-то до середины бедра. Но я ее не носила, расплетала… И вот с этой копной ходила по Москве в пляжной юбке. Других вещей не было. Тем более, меня обокрали на вокзале. Такой приятный человек… Я жду, когда метро откроется, чтобы ехать к сестре двоюродной… И он подходит, говорит: чего такая грустная? Я говорю: да я не грустная. Да ты откуда? Да оттуда. Ой, землячка. Ну и как обычно.

- И все спер?

- Слово за слово, сходил за водичкой, потом дал мне 20 копеек, чтобы я сходила за водичкой, ну я и сходила... И вот такая вся, в пляжной юбке и в каких-то шлепках я пришла в ГИТИС и сказала: "Где у вас тут на режиссеров учат"? Меня и завернули к Марку Захарову на курс, сказали, что режиссура от вас, девочка, никуда не уйдет. Конечно, это было обидно, потому что когда-то моя мама работала в Вологодском ТЮЗе и я, посмотрев на актеров, решила, что не все меня в их жизни привлекает.

- А режиссером оно как бы проще…

- Да, он ведь самый главный! К Марку Захарову я не прошла, что потом поминала его помощнику. Захаров меня тогда и не видел даже, а помощнику его, оказавшись на работе в Ленкоме, я поминала. Говорила: "А вот помните, я к вам пришла, а вы меня не взяли?"

- Эх, вы!

- Да, а вот "я теперь стою на этой сцене!" И взяла меня, к счастью, на свой курс Алла Александровна Казанская, которая вам, Виктор, хорошо известна.

- Мда…Учитывая, что и я у нее был на курсе…

- В самом деле, это грандиозно!

- Совпадение.

- Не совпадение! Это я не знаю что… Случай особый какой-то. Она - величайший педагог, но мне кажется, в большей степени - женский педагог. Она умела из девочки, которая, была готова и на "кушать подано"… Она меня останавливает и говорит: "На тебе Катерину Маслову". Я обалдела: "Нет, нет, нет, зачем это?! Ведь она против моей фактуры, структуры!" Но Казанская тогда по-настоящему заставила меня поверить в себя. И многим моим однокурсницам она помогла вытащить женскую сущность.

- Алла Александровна - удивительная женщина, удивительный педагог. Я был на ее курсе всего год, потом перевелся на второй курс ГИТИСа, на режиссуру. Тоже был молодой, тоже хотелось быть главным! Но год я проучился у нее в Щуке, и у меня остались самые светлые воспоминания. Она и актриса замечательная, и человек уникальный. Вам, безусловно, повезло. Что дальше-то происходило? Вас взяли в Ленком, в замечательный, известный театр... А потом выгнали. Вы там с кем-то поскандалили? Моральный облик плохо проявили? Рассказывайте правду! Вернее ту часть правды, которую можно рассказывать.

- "Правду и только правду!" Я застала в России тот маленький кусочек времени, когда казалось, что говорить можно все. И это, наверно, у меня закрепилось где-то в подсознании… Поэтому не существует таких вещей, которые я не говорю. В театре есть один бог - художественный руководитель. И как бы человек не хотел знать, почему его убрали, он никогда этого не узнает. Вот абсолютно, положа руку на сердце, могу сказать, что до конца этой правды я не знаю! Я знаю версии, что-то сама додумывала, что-то мне рассказывали, звонили и говорили: "Все! Мы знаем, почему". Какие-то назывались имена, кому я мешала, кому переходила дорожку, что не устраивало в моей личной жизни. Какая-то корзинка событий… Марк Захаров все объясняет тем, что посчитал меня актрисой одной роли, что я не потянула репетиции следующего спектакля… Я в это не верю!

- Захаров человек прагматичный. Я не очень верю в то, что он просто так решил расстаться с вами. Я сейчас не буду говорить о том, какая Мордвинова - талантливая, супер-талантливая, не очень талантливая… Но, без сомнения, очень фактурная и привлекающая внимание зрителей актриса. У Захарова наверняка были очень серьезные причины, чтобы убрать вас. Одна из версий, которую я слышал: дочери Захарова не очень нужны были конкурентки в театре. Хотя мне кажется, что амплуа у вас совершенно разные и, казалось бы, вы не должны были переходить ей дорогу.

- Я искренне надеюсь, что это не так. Это самая простая версия. Но она и самая неказистая. Я понимаю - могут бороться две актрисы одного возраста, одного амплуа, одной роли! Но мы такие разные! Если это соответствует действительности - очень обидно.

- Много слез было пролито?

- Это были не слезы, я думала, что расстаюсь с профессией, расставаясь с Ленкомом… Меня все время спрашивали, когда еще было все в порядке: вот вы сейчас сыграли королеву, вы - лауреат…

- Вы Анну Болейн играли?

- Да, да, да. Так вот говорили: высоко… будет больно падать. А я думала: что они все про "падать, да падать"?! Я в порядке! Наверное, критики и журналисты прозорливее и лучше знают историю Ленкома… Потерю театра я воспринимала как расставание с профессией. И когда меня пригласил театр Маяковского, для меня это была спасительная ниша. Я ходила на репетиции, пыталась вобрать в себя все, что можно от такого мастера как Гончаров. Жалко, что не осуществились все наши планы... Царство ему небесное, он, как учитель, для меня очень многое сделал. Когда он требовал, очень интересно было! Кто-то написал: "кажется, что Мордвинова сейчас выскочит в зал". Я не знаю, положительная это критика или отрицательная? Для меня, скорее, положительная. А Гончаров, когда кто-то из актеров выходил на сцену, кричал: "Чего ты вышел, я не понимаю?!". И был прав! Захаров другой… Совсем другой. Он не отдавал себя. Не хотел терять ни одну часть аудитории. Он говорил: "Не будем терять семейную аудиторию, не будем терять, там не знаю какую, взрослую аудиторию, молодежную". Он политик театра. А Гончаров требовал своего театра, театра, который у него когда-то был...

- Амалия, надо, безусловно, оставить время для "Золушки". Ведь "звездой" Мордвинову, то есть, извините, Гольданскую сделала "Золушка".

- Да, это тоже удивительная такая ситуация. У меня было очень разъездное лето, какие-то съемки. Я все время приземлялась и взлетала. Я помню, у меня впервые "сбылась мечта идиотки", я снималась в Грузии, мечтала играть грузинскую женщину, но мне не дали играть грузинку… Там было слишком много колоритных актрис, я играла балерину. Зато я станцевала Сен-Санса! И какие-то были досъемки в России еще по "Самозванцам". И вдруг - на автоответчике Ада Ставицкая. Сообщение о неком питерском сериале. Мы встретились. И мне очень понравилась эта женщина - седая, с густыми волосами, с резким таким лицом… Я ей поверила, потому что поняла: я буду играть эту главную роль! Актрисы, актеры очень хорошо понимают, когда их действительно хотят снимать, а не просто попробовать.

- Да, чувствуют...

- Да, да, да. Вот именно чувство такое было! Тогда я спокойно опять улетела в Грузию, прилетела в Питер и мне рассказали, что продюсеры говорили: как талантливо Ада продала нам Амалию!

- Ну да… Такая рыжая, зеленоглазая колдунья, молодая ведьма… "Самое оно". Амалия, этот сериал, в общем, вариант русской "Никиты", правильно?

- Да.

- Какой фильм вам больше нравится, французский или американский?

- Французский. Американский вариант, для меня он слишком… Когда прекрасная женщина с великолепными белыми волосами, с чуть-чуть неестественным загаром, начинает вдруг хватать булки, изображая, как она голодна… Я не верю.

- Французский вариант ближе?

- Да, он такой, менее причесанный, что ли… Хотя интересен и тот, и другой.

- Вы говорили, что хотите сыграть Мату Хари и Фанни Каплан. Это правда?

- Да, абсолютно! Вот Фани Каплан…

- Очень хочется застрелить Ленина, я понимаю….

- Я узнала о ней удивительные вещи. Как она могла его застрелить? Она, наверно, этого очень хотела, она была личностью поразительной. Никто ее никуда не посылал, она все решила сама…

- Говорят, что Каплан и не могла его застрелить, что она была чудовищно близорука, практически ничего не видела.

- Человек, который плохо знает, где находится курок, с трудом его нащупывает, выискивает какое-то сияние, исходящее от лысины, чтобы в него прицелиться, абсолютно не видя пространство…

- Амалия, вы заводная?

- А что не видно?

- Вообще-то видно… Ревнивая?

- Очень!

- Ну да?

- Причем я как бы ревнивая внутри. Я, наверно, продолжу улыбаться, я смогу, наверно, еще донести чашку до рта, но…

- А потом как шарахну ей об пол!

- Да! Скорее всего… Или откусить могу.

- Что?

- Кусок от чашки.

- Понятно. А еще, какие черты характера? Ревнивая - это хорошо…

- Мужу нравится, потому что когда никто не ревнует это как-то…

- Не интересно?

- Я думаю, да. Да и мне нравится, когда есть какая-то острота… Я люблю, чтобы в жизни происходило что-то новое. Я не могу сидеть на месте. У меня были очень богатые событиями годы. Замужество, рождение ребенка, рождение нового театрального дела, которое так и называется "Театральное дело Гольданских". Конечно, это была абсолютно безумная Сашина идея, потому что актеры держатся за папкин подол или папкину штанину. Папка - это в данном случае режиссер. А когда я почувствовала, что держаться уже не за что, то Саша воспользовался моментом и предложил мне самой стать художественным руководителем. Тяжелая ответственность, честно говоря!

- В общем, сбывается мечта 17-летней девочки, которая мечтала стать режиссером, а ее заставили стать актрисой… Поговорим о детях… Насколько я знаю, уже вторая дочка?

- Да.

- Ей год?

- Да, 30 апреля исполнился.

- А старшая?

- Старшая - Анечка. Она появилась в моей жизни вместе с появлением Саши. Это первый человек, который назвал меня мамой. И за это я ей буду всегда благодарна.

- Две дочери, одной - семь, другой год.

- Да.

- Где живет старшая?

- Старшая сейчас живет в Америке у бабушки с дедушкой.

- А младшая?

- А младшая с моей мамой в Москве.

- Получается так: одна дочь в России, другая в Америке, а чета Гольданских ездит по всему миру…

- Но чета Гольданских в основном ездит между двумя этими точками, потому что два ребенка - два мощных магнита для людей, для которых приоритетом является все-таки семья. Естественно, очень хочется воссоединиться, чтобы все находились в одном пространстве. Мы над этим работаем очень серьезно.

- Как вы пообщались с Пьером Ришаром? Вы ведь снимались вместе.

- С Пьером Ришаром? Вы знаете, я привыкла к российским актерам. С ними больше общения, от них больше получаешь, больше узнаешь…Иногда завязывается дружба, продолжается общение за пределами съемочной площадки. Пьер Ришар, наверно, очень интересный человек, но для своих коллег он только коллега, хороший профессионал. Это было интересно, но я ничего о нем не могу сказать, кроме того, что он замечательный артист.

- Доставляет удовольствие идти по улице в Москве или по улице в Нью-Йорке, и слышать шепот за спиной: "Мордвинова пошла"? Или уже надоело?

- Нет, это, наверно, не может надоесть. Особенно, когда это теплый шепот. Если сделаешь что-то такое в своей профессии, что тебя ославит, тогда, наверное, будет обидно и захочется платок какой-нибудь напялить, паранджу надеть… Сейчас я, скажем так, греюсь пока в лучах этой славы. Мне было приятно, когда я впервые в Америке услышала: "Ой, какая знакомая девочка!" Это, конечно, было очень приятно. И я пока продолжаю в этом купаться. И Израиль… Это такая боль, когда страна, в которой было так хорошо!.. Я приехала туда, и все желания сбывались "от и до"! Вот буквально, не знаю, поворачивая за угол, говорила: "Боже мой, как я устала, как хочется сесть". И тут же появлялось кафе со стульчиками. Я не знаю, это была какая-то земля исполнения желаний!

- Записку в Стену Плача положили?

- Да, все исполнилось! Я искала место, втискивала записку ключами, вдавливала ее. Дошло и сбылось все. До мелочей.

- Успеем что-нибудь рассказать о плохих чертах характера Амалии Гольданской?

- О плохих?

- Да. Наши недостатки, как известно, продолжение наших достоинств.

- Но вы наверняка уже сложили обо мне какое-то мнение, вот и скажите, что думаете.

- Просто одни сплошные достоинства. Даже настораживает.

- А недостатки?!

- Капризная? Похоже на то.

- Не совсем. Вот я сейчас ищу глазами Сашу, чтобы ему сказать: "Я капризная!"

- Взбалмошная?

- Нет, не очень…

- А как насчет поскандалить? Или истерику закатить?

- Истерику - нет. Но вот если кто-то обижает моих... Что еще сказать? На нашей афише будет написано: "Самое, самое, самое". Это, может быть, иллюстрация одной из отрицательных черт… Но афиша будет выглядеть именно так: "Театральное дело Гольданских. Самое, самое, самое".

- Я так понял, что самый крупный недостаток - это скромность. Скромная, застенчивая девушка, а поскольку профессия публичная, то все время приходится с этим сражаться.

- Приходится.

- Молодая, красивая женщина, актриса, много приходится отбиваться от режиссеров? Пристают, Амалия, с нескромными предложениями?

- Мне повезло.

- В каком смысле? Пристают все время?

- Ну да, действительно везение может быть разным… Нет, мне достаточно приставаний одного мужчины, я этим очень довольна.

- Но если серьезно, приходится сражаться?

- У меня был один случай в жизни. Мне было тогда еще лет 18, я была на первом курсе, когда очень известный и очень-очень пожилой режиссер… Я была в шоке! Бежала по коридорам "Мосфильма", пылая от стыда. Мне казалось, что все знают, что сейчас мне сказали. Мне казалось, что все смотрят на меня и на мне написано, что было сделано непристойное предложение. Это было один раз в моей жизни. Я рассказала, кстати, об этом Алле Александровне Казанской: "Чтобы я пошла еще раз на "Мосфильм" - никогда! Эти уроды, уроды, уроды!!"

- Неужели потом никогда не приходилось с этим сталкиваться?

- Нет, никогда.

- Странно…

- В какой-то момент, я думаю, произошла внутренняя перестройка… То есть раньше меня спасал абсолютно "наивный глаз", с которым я приходила и который, может быть, меня оборонял от людей, которые… А потом произошла внутренняя закалка. И Золушка помогла.

- Подумали: вдруг она такая же, как Золушка? Еще как врежет!.. Амалия, у нас осталось, к сожалению, очень мало времени.

- Жалко… Было очень приятно с вами общаться.

- Взаимно. У нас есть традиция: заканчивать передачу стихами. Две строчки, четыре, свои, чужие, любые.

- Две, может быть, не получится… Я могу сократить стихотворение, которое меня провело в Щукинское училище, а потом в Ленком.

- Не надо сокращать, давайте целиком.

- Целиком? Сейчас…
Громче, гуще, шум весенний,
Шквал дождей затопит мир.
Я плесну в бокал веселье,
Кликну всех друзей на пир.
На веселом мокром луге
Я раскину свой шатер.
Прибегут друзья, подруги,
Музыкантов шумный хор.
Будут дни пьяны, безумны,
Все перевернем вверх дном.
Оборвем на скрипках струны
И затопим луг вином.
Задохнулись поцелуем,
Музыкой оглушены,
Нас любовь да не минует,
Горечь сладкая весны.
Вихри вдаль весну позвали,
Шум утих и пир угас.
Разве лето нам печали принесло на этот раз?
Нет! Так пойте, скрипки, громче,
Флейты, пусть танцует мир.
Выше жизни колокольчик,
Пир! Да будет новый пир!

- Амалия, спасибо за стихи. Спасибо, что вы пришли. Мне было очень приятно с вами побеседовать. Я вам хочу пожелать, чтобы, во-первых, все ваши мечты исполнились. Во-вторых, чтобы дочки росли здоровые и счастливые. Радости творчества вам, и чтобы вы всегда оставались вот такой обворожительной рыжей колдуньей, заводной ведьмой, ревнивой скромницей. Короче, со всем набором ваших достоинств и недостатков.

- Спасибо.