Лев ДУРОВ — актер широчайшего творческого диапазона. Ему доступно буквально все: от античной трагедии до бытового фарса. Народный артист СССР, трагический клоун, хулиган, анекдотчик, свой в доску мужик — это все о нем. У Дурова около 180 ролей в кино, а вместе с ролями театральными их наберется более двухсот. Дуров — замечательный муж, отец, тесть и дед. Это человек-динамит, стремительный, моторный, взрывной и очень сильный. Живет он буквально на износ, разрываясь между новыми ролями, режиссурой и съемками в телепередачах.

…Самое настоящее мурло

— ЛЕВ КОНСТАНТИНОВИЧ, с чего началась ваша работа в кино?

— Сначала я попал на орбиту полуцветных, полумузыкальных, полухудожественных фильмов. Моей первой картиной стало «Доброе утро», где мне поручили роль помощника экскаваторщика, потом был помощником комбайнера в «Госте с Кубани». Знаете, как бывает: стоит сняться в подобных картинах — и на тебе штемпель: у Дурова амплуа такое-то. Ни один серьезный режиссер приглашать не станет. И совершенно неожиданно для себя я вдруг получил приглашение от Михаила Ильича Ромма на маленькую роль в фильме «Девять дней одного года». Именно этот фильм повернул мою судьбу в кино, потому что я, как бы это сказать, стал уже актером очень большого художника.

— Но вы же сказали, что с вашим амплуа к серьезному режиссеру не попадешь. Выходит, Ромм, несмотря на это, сумел разглядеть в вас «своего» актера?

— Тут была такая история. Мне сообщили с «Мосфильма», что со мной хочет познакомиться Михаил Ильич. Я, конечно, тут же поехал. Посмотрел на меня Ромм и разочарованно протянул: «Вы, Левочка, оказывается, симпатичный, а мне нужно мурло!» В это время из-за декораций выскочил мой учитель по Школе-студии МХАТ Сергей Капитонович Блинников: «Миша, какой же он симпатичный? Он же самое настоящее мурло. Как мурло я его и держал на курсе». Я покраснел и уже собрался было уходить, когда услышал знакомый смех. Обернулся — Алексей Баталов, а рядом Иннокентий Смоктуновский. В один голос оба сказали: «Лева, ты утвержден!» Ромм спорить не стал: «Ну что ж, раз они заявили, что ты подходишь, значит, будешь сниматься».

— И с этого момента вы стали сниматься у больших режиссеров и часто на больших ролях. Всегда ли все шло гладко или все-таки были случаи, когда возникали конфликты с режиссером?

— Видите ли, когда ты соглашаешься сниматься в картине, надо быть тактичным. В конечном счете фильм, так же как и спектакль, делает режиссер, а мы, актеры, — исполнители. Но, конечно, бывали ситуации, когда я видел, что режиссер не то делает. Тогда я тихо, чтобы никто не слышал, предлагал ему снять ту или другую сцену по-иному. Случалось и так, что я сбегал со съемочной площадки: однажды уехал, даже не оставив записки. Потом, когда режиссер мне позвонил, я ему честно сказал, что не могу у него сниматься, просто не выдержу. Даже как-то нахамил режиссеру во время съемок картины на производственную тему. Шла репетиция в цехе, где прокатывают железнодорожные колеса. И вот такое отполированное колесо летит через цех. Массовка стоит у станков. Я, директор завода, должен подойти к этому колесу. Только я это сделал, как услышал в рупор голос режиссера: «Дуров, поцелуй колесо во втулку!» Представив, как это будет выглядеть, я разозлился, схватил громкоговоритель и заорал в ответ: «Валера, подойди ко мне, я спущу штаны, и ты меня поцелуешь!» Вся массовка, а это около полутора тысяч человек, легла от смеха. Режиссер объявил перерыв. Понятно, что потом я извинился и мы помирились.

— Давайте вспомним одну из самых известных широкому зрителю ваших ролей. Это Клаус из сериала «Семнадцать мгновений весны».

— Да, знаю, что этот образ запомнился. Между тем я с самого начала раздумывал, соглашаться ли мне на эту роль. Было противно играть такого мерзавца, доносчика. А потом еще раз перечитал сценарий и подумал: а может, стоит понять, что же это за явление такое — провокатор, попытаться его расшифровать? В театре мне приходилось играть подобные роли, например Яго в «Отелло», который поставил Анатолий Эфрос. Яго — человек ущемленный, страдающий комплексом неполноценности. Вот и Клаус мстит людям за свою несостоятельность, за то, что ему вроде бы что-то недодали, недоплатили. Мне многие говорили, что я сыграл правдиво и, наверное, правильно, что Штирлиц моего героя шлепнул вовремя, иначе сколько бы еще невинных людей он погубил. Я очень люблю, просто обожаю эту картину, хотя она все-таки сказка.

Мне грустно и смешно…

— ВЫ СЕЙЧАС, наверное, и сами не вспомните всех ролей, которые вам довелось сыграть. И все же что давалось труднее: трагические или комические роли?

— Актеры — странные существа, наша профессия во многом сродни чуть ли не мазохизму. Мне не раз приходилось играть страшные эпизоды. Моим героям случалось переживать и смерть своих детей, и самим погибать. И вот когда представляю, как зритель замрет на несколько секунд при виде этих эпизодов, я получаю настоящее наслаждение. И чем страшнее такой кусок на сцене или в кадре и тем более если он тебе удается, тем большее от этого удовольствие.

— Ну, вам это, безусловно, удается. Наверное, поэтому многие зрители были удивлены, увидев вас в фильме «Не валяй дурака…». Кто-то из критиков отозвался о вашей игре так: «В Дурове погиб великий клоун».

— Я горжусь тем, что именно так отозвались о моей игре. Разве может быть сочетание лучшее, чем трагик и клоун? Вспомним Юрия Никулина. Он же был великим клоуном. А с каким подлинным драматизмом сыграл в картинах «Когда деревья были большими», «Ко мне, Мухтар!».

— Как театральный режиссер вы поставили около двадцати спектаклей. А вот фильма не сняли ни одного. В чем причина?

— В том, что для этого надо на год-полтора оставить театр, так как сочетать то и другое невозможно. Во-вторых, если бы я чувствовал, что смогу хотя бы приблизиться к таким вершинам, как Тарковский, Герман, Элем Климов, то взялся бы не раздумывая. Но…

— Сейчас где-нибудь снимаетесь?

— Только что отснялся в сериале «Огнеборцы», где сыграл роль пожарного-ветерана. На канале «Россия» пошел сериал «Оперативный псевдоним». Он про шпионов, снят по мотивам романа Данила Корецкого. Здесь у меня роль гипнотизера, который сначала стирает память герою, а потом снова наполняет ее воспоминаниями. Сериал снимался под Ростовом, в Германии, Англии, на Лазурном Берегу. Там много драк, стрельбы и, конечно, погони.

— Вы работаете в кино уже полвека. Наверняка были какие-то случаи, которые вам особенно запомнились?..

— Как же без этого. Вот снимался я в фильме «34-й скорый». Он о мужестве, о поведении людей в экстремальной ситуации, о том, что человек всегда должен оставаться человеком, заботиться о тех, кто его окружает. На съемках этого фильма мы чуть не сгорели. По сценарию я еще с одним актером должен был уткнуться в огненную стену, повернуться и пойти обратно. Но получилось так, что пламя пошло по потолку и загорелся другой тамбур, двери заклинило. Я стал бить в стекло матюгальником (мегафоном), но стекла тогда делали крепкими, они никак не бились. Уже волосы на голове загорелись, у моего партнера задымилась фуражка. Казалось, все, конец. Я уперся в раму, ударил обеими ногами и выбил ее целиком. Вывалившись из вагона, мы увидели пожарных, которые стояли рядом и ничего не делали. Я спросил у них, почему они бездействовали, а в ответ услышал: «Мы ждали от вас команды». А вагон тот уже через двадцать минут полностью сгорел, от него остался один остов. Были и другие случаи. И на лошади скакал, и падал с нее, и на ходу из вагона выпрыгивал, и горел…

— О вас ходят легенды как о мастере розыгрышей.

— Разное бывало. Расскажу одну историю. Поехали мы как-то на гастроли с Ленкомом. Друзья мне в дорогу дали мазь, сказали, что это чудодейственное средство, которое помогает при облысении. Из банки жутко пахло чесноком. Ребята из соседнего купе — Гена Сайфулин, Валя Смирнитский, Георгий Мартынюк и Игорь Кашинцев — решили «сообразить». Постучали ко мне: «Дед, дай закусить, у тебя чего-то в банке есть». Я честно признался, что это мазь от облысения, но они мне, конечно, не поверили. Но банку я им не отдал. Всю ночь ребята гудели, не давали спать. Утром я решил их проучить. Взял парик Ольги Волковой — длинный такой, кучерявый, надел его и, по пояс голый, постучал в соседнее купе. Они открыли, а я им: «Ну что, убедились?» Мартынюк пробормотал: «Ну допился», у Сайфулина глаза стали круглыми, как у филина, лысый Кашинцев закричал: «Вот это здорово!», а Смирнитский свалился с полки, сломав при этом руку.

Из подворотни — в артисты

— ЛЕВ КОНСТАНТИНОВИЧ, давайте немного поговорим о вашей биографии. Почему мальчишка, который рос хулиганом, был лефортовской шпаной, решил стать артистом?

— Так я же всегда был веселым, очень коммуникабельным, вечно придумывал игры, изображал различные смешные персонажи. У меня клички были Седой (летом выгорали волосы), Швейк и Артист. Вот с тех пор всю жизнь и оправдываю это последнее прозвище. Как-то вместе с ребятами зашел в театральную студию Дома пионеров Бауманского района, да так там и задержался. А потом была студия МХАТ.

— Судя по всему, в средней школе вы не были отличником…

— Это какой же хулиган будет учиться хорошо? Меня исключали из многих школ, правда, не за неуспеваемость, а за хулиганство. Однажды директор школы закричал моей маме: «Вы не думайте, что ваш сын самый плохой ученик класса, школы, города или района, он самый плохой ученик Вселенной!» Правда, я занимался спортом. У меня был разряд по конному спорту, по футболу, увлекался боксом, хоккеем.

— Кстати, о спорте. В фильме «Не бойся, я с тобой!» вы, говорят, дрались с настоящим каратистом.

— Там вышла такая история. Каратиста предупредили, чтобы он со мной дрался поаккуратнее, а он неожиданно так мне наподдал, что мало не показалось. Я тут же встал в боксерскую стойку и ударил его в челюсть. Он так и сел. Посидев несколько минут и придя в себя, покачал головой: «Ну, Дуров, мне сказали, чтобы я с тобой был осторожнее, а ты сам не промах». Правда, палец я себе тогда выбил.

— У вас были знаменитые предки. Вы имеете отношение к цирковой династии Дуровых, в вашей фамилии были и кавалер-девица Надежда Дурова, и генерал Дуров, известный тем, что выиграл у Пушкина крупную сумму. А родители?

— Они у меня замечательные, правда, со мной им пришлось помучиться. Но меня никогда не ругали, отец просто не разговаривал со мной, и это наказание для меня было самым страшным, потому что я его очень любил и уважал. Профессия у отца была мирная — он пробивал тоннели в горах. Отец никогда не пил и не курил, никто от него не слышал бранных слов. Я, к сожалению, еще в детстве закурил и научился ненормативной лексике. Мама работала научным сотрудником военно-исторического архива. Они с отцом никогда не ссорились.

— Вы же были не единственным в семье ребенком?

— Нет, нас было трое. Старшая сестра стала журналисткой, работала на телевидении, младшая — инженер-строитель.

— Вы росли в большой семье, а сами решились только на одного ребенка.

— По нынешним меркам у нас абсолютно нормальная семья. Причем чисто актерская. Жена — Ирина Кириченко, дочь — Катя Дурова, зять — Владимир Ершов и я — все мы служим в Театре на Малой Бронной.

— Но внуки не пошли по вашим стопам?

— Они выбрали свой путь. Внучка Катя работала завлитом Абаканского кукольного театра, но недавно вернулась в Москву, так как ее муж поступил на музыкальное отделение ГИТИСа. Внуку Ване восемнадцать лет, он учится на гуманитарном факультете университета.

Кто в доме хозяин

— КТО в вашей семье главный? Судя по всему, это должны быть вы.

— Вот и не угадали. Главный в нашем доме — кот Миша. Это очень умный, добрый, мужественный кот. Как-то он упал с пятого этажа и сломал лапу, но не орал, терпел. Мы его вылечили. Миша мой друг. Каждое утро он приходит ко мне, чтобы пообщаться. Еще он обожает со мной драться. Я заматываю руку одеялом и отвечаю на его удары. Он очень сильный, и когти у него — будь здоров, поцарапать может сильно.

— А вы не поделитесь секретом своего семейного счастья? Полвека прожить с одной женой — в актерской среде это все-таки редкость.

— Да нет у нас никаких таких секретов. Одно могу сказать: надо друг друга уважать, не предъявлять мелочных претензий. Домашние дела, например, мы делаем с женой вместе, радости и несчастья делим тоже пополам. У нас нет такого, чтобы кто-то считал себя главой семьи.

— Лев Константинович, прошу прощения за такой вопрос, вы человек богатый?

— У меня есть машина, двухкомнатная квартира — 35 квадратных метров жилой площади — и никаких счетов в банке. Но все-таки я человек действительно богатый. У меня замечательная, лучшая на свете профессия, я счастлив, что у меня есть театр, кино, телевидение, что я востребован. У меня чудесные друзья, с которыми мне очень приятно общаться и которые, к моему большому горю, уходят, покидая этот мир и меня. Ушли Леня Филатов, Элем Климов, я проводил в последний путь Николая Волкова, с которым мы вместе проработали много лет и который был моим постоянным партнером на театральной сцене.

Мой отдых — моя работа

— ПРИ вашей занятости, бешеном темпе жизни и не юношеском возрасте вы, похоже, мало думаете о своем здоровье?

— Понимаете, какая штука. Нельзя поддаваться болезни. Я знаю, что многие мои коллеги сдались. Легли в кровать и не встают с нее. Слабину свою надо обязательно преодолевать, несмотря ни на что. К врачам надо прислушиваться, а не слушать их — в этом я уверен. Но вот чего я не умею — так это отдыхать. Некогда мне отдыхать. Но ведь чем замечательно кино? Оно дает возможность актеру побывать в других странах, повидать мир. Я был в Америке, Мексике, Англии, Сингапуре, даже трудно вспомнить все страны, куда ездил. Так что впечатлений набираюсь, а это уже отдых. Зато я не курю. Уже лет двадцать как бросил — сразу, в один день. То же самое и с алкоголем. Мне врачи его запретили полностью, и тут я с ними согласился.

— Вы человек в стране очень известный. Признайтесь, пользуетесь своей популярностью?

— А чего признаваться-то? Конечно, приходилось пользоваться, и не раз, особенно в советские времена. Мне, например, присылали специальные телеграммы: «Вылетайте на съемки. Все уже приехали: Смоктуновский, Ульянов и т. д. Войска тоже собраны». Я с этой телеграммой ехал в аэропорт, и мне без проблем давали билет. Прилетаешь, и оказывается, что снимаешься один. Это такая уловка была, и ею пользовались, чтобы артист мог быстрее добраться до нужного места.

— Вы говорили, что в семье все делаете вместе. А готовить умеете?

— Готовить я люблю. Еще мне нравится, чтобы стол был красиво сервирован.

— Фирменное блюдо от Льва Дурова?

— Пожалуйста. Берешь две одинаковые небольшие сковородки, сырую картошку натираешь на терке. На обе сковороды кладешь эту картошку, туда можно вбить яйцо и перемешать, и ставишь на огонь. Потом берешь любые обрезки всего, что есть в холодильнике: колбасы, сыра, огурца, помидора, зелени и т. д., все это мелко рубишь и засыпаешь в первую сковородку, сверху кладешь содержимое второй. Все это немного постоит, потом перекладываешь на тарелку. Поверьте, вкуснее блюда нет, никакой бифштекс с ним в сравнение не идет. А называется оно «дуровка».