Впервые в истории Федеральный кассационный суд в Сан-Франциско (Калифорния) предоставил статус политических беженцев семье израильских граждан, подвергавшихся на родине преследованиям вследствие этнической и религиозной принадлежности. Уроженец средиземноморского городка Акко на севере Израиля, сын араба и еврейки Ибрагим Бабаллах сумел убедить американский суд высшей инстанции отклонить решение Иммиграционной службы. Впервые политическое убежище предоставили гражданину «единственного демократического союзника США на Ближнем Востоке». Почему образованный израильтянин покидает свою родину и просит политического убежища? Обоснованны ли заявления Бабаллаха? Какова реакция израильтян? Что дальше: юридические и практические последствия решения Федерального суда? Есть ли шансы у русскоязычных беженцев из Израиля получить убежище в США? Почему Бабаллаху удалось то, что не получилось у других соискателей?

В течение 70-80 гг. США приняли№ около 150 тысяч россиян, в основном, евреев. Все они получили статус беженцев. Но в начале 90-х годы под давлением израильского правительства поток беженцев туда был остановлен, и основная масса эмигрантов из России направилась в Израиль. В кругах израильских мигрантов шансы получить статус беженца в США считалось нереальными№, и люди искали другие пути эмиграции. Правда, прецеденты были, но они были экстраординарны. Редкие счастливчики предпочитали забыть обо всем. В последние десятилетия в кругах беженцев из Израиля США не пользовались популярностью. Случаи предоставления политического убежища гражданам союзников США, да еще демократических, крайне редки.

Волны эмиграции последних 30 лет породили феномен беженства из Израиля. Сотни израильских семей различного происхождения уехали в западные страны в поисках политического убежища. Среди них заметно присутствие выходцев из бывшего СССР, попавших с волной эмиграции начала 90-х, называемой в Израиле «большая алия». В разное время израильские беженцы искали убежище в разных странах. В начале 70-х их принимали во многих европейских странах, особенно в Бельгии. Потом некоторое число беженцев приняли в Германии.

Официальный Израиль не остался безучастным и рассматривал претензии беженцев как серьезный ущерб имиджу Еврейского государства. Израильская дипломатия активно препятствовала усилиям этих людей. В середине 80-х годов в Германии прошумел случай с поэтом Алексеем Цветковым[1], сыном известного разведчика, руководителя знаменитой «Красной капеллы» Леонарда Треппера получить убежище в Германии. Тогда израильское посольство активно препятствовало его усилиям в германском суде.

Людей, считающих себя беженцами из Израиля, можно найти по всему свету. Шесть лет назад довелось попасть в небольшую русскоязычную колонию бывших израильтян даже в столице Южной Кореи Сеуле. Много таких людей в Великобритании. Многих не остановил страх перед террором, свирепствующим в Северной Ирландии. В дождливом Ольстере нашли пристанище несколько сотен русскоязычных израильских семей, многие из них считают себя беженцами. В последнее десятилетие тысячи русскоязычных израильтян устремились в Канаду, рассчитывая, что мягкое иммиграционное законодательство позволим им там найти пристанище. Многие из них получили убежище. Явление встревожило израильские власти, и в Канаду прибыл израильский политик Натан Щаранский. Он приложил немалый свой авторитет бывшего советского правозащитника и, в общем, сумел убедить канадскую судебную систему в том, что преследований русскоязычных в Израиле нет. Он дал судебные декларации - аффидативы, которые с тех пор активно используются в канадских судах во время слушаний по делам русскоязычных беженцев из Израиля. Доводы израильтян были просты. Израиль – демократическое государство, где все права, национальные и религиозные защищены законом, действует независимая судебная система. Любой, кто считает, что его притесняют, имеет гарантированную законом защиту.

Интересно, что в то же самое время в Израиле Щаранский много говорил как раз о дискриминации, о преступном разбазаривании потенциала русской эмиграции, что привело его в конце концов в кресло министра.

Что же заставило израильскую семью с тремя маленькими детьми (двое родились в США) бросить все и решиться на отчаянный шаг искать убежища в США? Ведь по мнению специалистов и адвокатов эмиграции их шансы на успех были почти нулевые.

Ибрагим Бабаллах – 43 года. Образование высшее, финансовое. Профессии сменил разные – бухгалтер, моряк, рыбак, спасатель. Женат, отец троих детей. Уроженец Акко (Израиль). Проживает в Сан-Хосе (Калифорния). Нынешний статус - политический беженец в США, подвергавшийся преследованиям со стороны Государства Израиль вследствие этнической и религиозной принадлежности. 11-го июля 2003 Федеральный кассационный суд отклонил протест министерства юстиции в лице генерального прокурора Джона Эшкрофата и решил предоставить Ибрагиму Бабаллаху, его жене Уле и пятнадцатилетнему сыну Ахмеду политическое убежище в США. Суд принял иск Бабаллаха и убедился в истинности его показаний, свидетельств и данной под присягой декларации, что в течение многих лет он страдал от преследований со стороны Государства Израиль, сделавших невозможным его жизнь на родине. Суд записал в своем решении:

В течение более десяти лет Бабаллах многократно подвергался угрозам со стороны моряков ВМС Израиля, а также нападениям из-за его этнического происхождения и религиозной принадлежности. Бабаллах подвергался насилию, что вызвало у него серьезные опасения серьезного телесного ущерба, жизни и существенных материальных трудностей…

…Суд постановил, что представленные достоверные свидетельс6тва, представленные Бабаллахом свидетельствуют о преследованиях в прошлом и Службе Эмиграции и Натурализации (INS) не удалось убедить суд, что он не пострадает от преследований в будущем…

Постановление американского суда отмечает, что Бабаллах подвергался постоянным преследованиям со стороны Армии Обороны Израиля, в частности со стороны Израильских Военно-Морских Сил, и Морской Пограничной Охраны. Бабаллах заявлял в суде, что военные нападали на него, подвергали физическому насилию, издевались над ним, над его отцом и двумя братьями. Что офицеры ВМС систематически портили и в конце концов уничтожили его рыбацкое судно, что существует подозрение (которое он не может доказать), что израильская армия сожгла прогулочную яхту, на которой Бабаллах возил туристов.

По совету адвоката Бабаллах отказывается встречать№ся с прессой и отвечать на вопросы. Адвокат истца Хейтем Эдвад Баллоут:

Мы с клиентом не думали, что дело может иметь общественный интерес. Лишь из газет мы узнали, что дело вызвало большой резонанс. Мой клиент отказывается давать интервью. Он хочет отдохнуть, ведь наконец-то есть уверенность, что он обрел убежище от преследований. Возможно, однажды он все расскажет.

Поначалу он даже запретил своим братьям и отцу в Акко разговаривать с прессой. Но журналистке из субботнего приложения израильской газеты «Хаарец» Веред Леви-Барзилай удалось убедить семью рассказать свою историю.

Мади Бабаллах, старший брат:

Ибрагим не хотел говорить, но в последнем телефонном разговоре он сказал мне «Расскажи ей все. Расскажи, что случилось, когда я был рыбаком. Как надо мной издевались военные моряки! Что сделали с моей лодкой! Как измывалась и приставала полиция ко мне и к другим рыбакам! Ничего не скрывай!»

История моего брата Ибрагима – печальная, но пускай знают все, что это история всех рыбаков в Акко. Мой брат чувствителен к несправедливости, принимал все близко к сердцу. Ему выпала судьба уехать в Америку. На его месте мог бы быть любой из нас.

Ибрагим вместе с отцом Мухаммедом и двумя братьями Мади и Мукидом начинал рыбачить с детства. Море приносило пускай небольшой, но устойчивый заработок.

Мади:

Я тебе клянусь, что если бы пятнадцать-двадцать лет назад нам кто-нибудь сказал, что мы все оставим промысел, что я стану владельцем ресторана с наргиле, Ибрагим уедет в Америку, а Мукид тоже бросит рыбачить, я бы не поверил. Мы думали, что мы навечно связаны со своей землей и со своим морем.

Помню, в начале 80-х я сидел под огромной шелковицей, на маленьком, обвитом виноградной лозой дворике, неподалку от старого порта в Акко. Компания подобралась хорошая – одни рыбаки – двое арабов, мусульманин и христианин Ахмед и Элиас, старый судовой механик из Баку дядя Миша, одесский моряк Сеня, рыбак из Новороссийска Олег и немолодой дородный каптерщик Дунайской флотилии Эдик. Есть какая-то особая примета, объединяющая всех средиземноморских людей: в Одессе, Херсоне, Сухуми, на Корсике, в Марселе, Александрии, Газе, Сицилии, Дубровнике или на Пирее. Общность эта сохранилась несмотря на бурное столетие мировых войн, победы и падения национализма, коммунизма, империализма и глобализации.

“Рыбак рыбака видит издалека”, - шутил тогда дядя Миша, у нас это “на раз” Ребята жарили свежую рыбешку, необыкновенно вкусную барабунью, обсуждали планы, рассказывали про одесского штурмана Юру Соколова, пришедшего работать к арабским рыбакам. Арабы его охотно брали и слушали с уважением. У Соколова был капитанский диплом, который покрывал нужду в лицензии многих местных рыбаков, затруднявшихся пробиться через тенета израильской бюрократии. Эдик увлеченно рассказывал, что Соколов имеет план пригнать из Одессы судов, которые там сейчас по дешевке и мы здесь создадим свою артель. Планы капитана Соколова разбились о стены израильской бюрократии, как и большинство российско-израильских идей “Большой алии”[2]. Пара рыболовецких судов, пришедших в Акко и Хайфу с берегов Черного моря сгнила в доке. Израильская морская инспекция под разными предлогами так и не выпустила их в море.

Дядя Миша весело говорил с характерным бакинским говорком: «Выключите эту стерильную греческую музыку, да! У нас ее одни кастраты слушали, да!». Меняли кассету, и комната заполнялась гортанными арабскими звуками. Мэздеке. Будущее казалось радужным. Владельцы дорогих ресторанов ждали рыбаков на пристани, забирали весь товар и хорошо платили. «Мы работаем только для любителей… Здесь есть место для всех наций», - гордо говорил мне Олег, женатый на армавирской армянке сын еврейского сироты военных лет и донской казачки.

Положение и тогда было далеко не радужным, но на дворе было начало 90-х, время больших ожиданий для русскоязычных эмигрантов, для всех израильтян. За прошедшие десять лет положение рыбаков резко ухудшилось. Полиция с одной стороны, армия с другой резко ограничили области разрешенного лова. В правозащитной организации «Бецелэм»[3] сообщили нам, что с середины 80-х после отступления из Синая, израильская армия получила бесконтрольное№ право закрывать береговые воды из соображений безопасности или для проведения учений. Раньше армия закрывала такие районы лишь по необходимости, а теперь они закрыты перманентно. Выросло количество пляжей. Загрязнение моря существенно возросло. Если в конце 80-х несколько вода речек впадающих в Средиземное море северней речки Нахал Александр была пригодна для питья, то сегодня они полностью загрязнены. Рыболовецкий промысел в Яффо существовавший в течение четырех тысяч лет в последние годы сошел на нет. Области лова для рыбаков существенно сократились. Впрочем, не только рыбаки пострадали от армейской политики. В «Бецелэм» подчеркнули, что после отступления из Синая в середине 80-х армия провела отчуждения огромных территорий в Негеве и Галилее, в течение многих сотен лет служивших бедуинам угодьями для выпаса скота.

В 1996 г. я вновь встретился со знакомыми рыбаками в Акко. Мы так же ели рыбу, попеременно макали свежую лепешку-питу в густую сузьму, называемую по-арабски лэбаниэ и в маслянистый соус из тертого сезама – тхинэ. Мы пили несладкий чай с мятой из маленьких турецких чашечек ормуды. Дяди Миши, учредившего этот бакинский обычай, уже не было в живых. Энтузиазма заметно поубавилось. Ребята жаловались, что промысел не приносит дохода, что в разрешенных государством районах рыбы нет, что приходится ходить в запрещенные зоны, лишь бы что-то заработать. Рассказывали о проблемах с пограничниками и военными моряками. Олег рассказывал о придирках пограничников, говорил: «Они же хуже, чем наши менты… упиваются своей властью и нашей безответностью». Потом я узнал, что с Олегом случилось несчастье на море, и он стал инвалидом.

Мади Бабаллах:

Часто в море к нам подходят военные катера «Двора»[4], обходят нас, включают моторы, гонят нас, потом пускают сильную струю воды, смывающую с палубы все, что там не закреплено. Потом они уходят, зато появляются пограничники, забирают в полицию и там выписывают огромные штрафы… И так постепенно ломают человека… У Ибрагима с ними не было удачи. Судьба такая, иначе не объяснишь. Только выйдет в море, военные тут как тут…Раз перевернули ему лодку, второй раз, третий… крутятся вокруг, смеются, обзывают… потом забирают в полицию и выписывают такие штрафы, что всю жизнь не рассчитаешься! Надо залезать в долги, платить, а потом снова штрафы, и этому нет конца.

Я с ним выходил в море… как то раз подошел к нам «Дабур» ночью. Направили на него мощный прожектор. Прямо в глаза. С катера кричат «убирайся, будем стрелять!». Ибрагим ослепший, не оправился от шока еще, ничего не успел сделать, как они открыли огонь поверх головы. Могли бы убить, если бы пуля пролетела чуть ниже…

В иске приведен эпизод, как однажды моряки перевернули его лодку в бурном море, а когда он стал кричать и призывать спасение, то кинули ему слишком короткий канат, умышленно завязав лодку так, чтобы она сломалась пополам. Брат подтвердил рассказанную историю.

Жалобы подавали?

Мади смеется:

Какие жалобы? Куда жалобы? Это же полиция и армия. Они вместе.

Впрочем, не со всем, заявлeнным в иске, старший брат согласен. В иске заявлено, что ваш брат Мукид не попал в олимпийскую сборную потому, что был араб.

Мади Бабаллах:

Не знаю, никогда об этом не слышал. Наш брат действительно был лучшим в Израиле по поднятию тяжести, а они послали на олимпиаду кого-то другого. Но кто сказал, что из-за этого. На олимпиаду посылают и евреев и арабов.

Ибрагим заявляет в иске, что власти отобрали у отца землю и стадо.

Мади:

Это было много лет назад. Отец родом из деревни Самария в Западной Галилее. В 1948 году у всех арабов там отобрали землю, у него тоже. Через несколько лет забрали стадо. Сказали, что он пасет на запрещенной территории.

Вы подавали жалобы в полицию из-за тех инцидентов, по которых рассказываете?

Мади: Я жалоб не подавал. Спросите у отца. Он был председателем совета рыбаков. Они боролись. Отец крепкий у нас.

Мухаммед Баллабах 70 лет:

Ну кому я буду жаловаться? Они ведь все вместе - армия, полиция. У меня был рыбацкий бот, были моторные лодки. Мы с детьми выходили в море, ловили рыбу. Военные подходили на своих катерах, кружили вокруг, специально подымали волну, кружили и кружили, пока волна не становилась высокой, чтобы лодку перевернуть и потопить…

До 88 года я был председателем совета рыбаков, мы пытались что-то сделать.

У нас был в полиции один, Ахмед Сафия, участковый в порту. Я ему жаловался, а он говорил: «Бехият[5], Мухаммед. Хоть приходи ты три раза в день, я жалобы не возьму. Есть приказ не брать жалобы на военных».

Так продолжалось годами. Пока мы не устроили большой шум. Полицейские собрались и решили, что можно брать жалобы. Начальник полиции даже встречался с командиров ВВС и просил прекратить№ крутится вокруг рыбаков и пытаться их топить…Несколько лет было тихо, а потом они придумали направлять струю воды под большим напором… Это опасней, потому, что может выбросить человека в море, может потопить… потом они еще стреляли в нас, поверх голов, иногда резиновыми пулями в нас… Они так развлекаются…

…Здесь неподалеку евреи ловят рыбу. Не для пропитания, как мы, а для спорта. Тех не трогают.

В «Бецелэм» рассказали, что с начала существования Государства Израиль полиция и армия сами занимались расследованием жалоб на себя, что приводило к многочисленным правонарушениям. После создания в начале 80-х особого отдела при министерстве юстиции, занимающегося расследованием правонарушений, совершенных полицейскими,№ положение улучшилось. Армия до сих пор сама расследует жалобы на действия военнослужащих, хотя военная полиция МЕЦАХ получила больше автономии, а действия военных судов во многих случаях подконтрольны Израильскому Верховному суду.

В пресс-службе Израильской полиции ответили:

Проблема получения лицензий на отлов рыбы в Средиземном море северней Акко хорошо известна. Никакой дискриминации между еврейскими и арабскими рыбаками в этом вопросе нет. Министерство обороны для обеспечения безопасности внесло изменения в порядок выхода в море. Наложен запрет на ловлю рыбы в ночное время к северу от Нагарии, а в дневное время, к северу от устья речки Нахал Ахзив. В свою очередь министр сельского хозяйства распорядился о закрытии определенных участков акватории, объявив их заповедными и запретными для рыбной ловли.

Естественно, что сокращение рыбных угодий и рост числа рыбаков вызывает сокращение улова, и часть рыбаков вторгается в запретные воды. Каждое такое вторжение является нарушением «Установлений о чрезвычайном положении», и полиция пресекает эти попытки. Если нарушение происходит вблизи международной границы, то на место вызываются военно-морские силы, которые приказывают рыбакам покинуть запретную зону. Данные рыбаков записываются и против них возбуждается уголовное дело. В последнее время введены некоторые послабления в инструкции.

Драконовские «Установления о чрезвычайном положении» были введены британским военным командованием в Палестине в 1942 г. перед лицом наступавших армий фельдмаршала Роммеля и угрозой итальянско-французского вторжения из Сирии. Установления эти не отменены по сей день. Установления дают властям неограниченные полномочия в деле обеспечения безопасности во всех сферах израильской жизни.

Пресс-секретарь израильской армии сообщил:

Военно-морские силы вообще не вступают в контакт с рыбаками за исключением случаев, когда те входят в запрещенные по соображениям безопасности или опасные районы. Тогда ВМС требует, чтобы рыбаки удалились из запретных зон и передают их дела полиции для дальнейшего расследования. ВМС не применяю№т никаких насильственных средств по отношению к гражданам Израиля.

Из «Бецелэм» сообщили, что отношение армии и пограничной охраны к израильским гражданам действительно более мягкое, чем к палестинским или ливанским рыбакам. Ливанские рыбаки даже близко не рискуют подходить к территориальным водам Израиля, зная, что это означает смерть. Израильские ВМС без разговоров уничтожают потенциальных «террористов».

Алон (Антон) Кирш из Сиэттла (Вашингтон), в 1995-98 гг. служил в ВМС Израиля:

Мы тогда получили приказ стрелять без предупреждения. Говорили, что были сигналы, что террористы-самоубийцы маскируются под рыбаков, а когда высадятся на пляже, то будут убивать всех подряд. Тогда был страх перед террористами-самоубийцами из Хизбаллах… Я сам несколько раз участвовал в операциях по ликвидации их лодок. Иногда об этом писали в прессе, иногда нет.

Это были террористы?

Да, я так думаю. Помню, в лодке было оружие, пистолеты, автомат, боеприпасы, рация. Несколько лодок мы потопили без проверки. Хотя, кто их знает? В Ливане у всех оружие.

“Ответственный чин” израильских ВМС заявил газете Хаарец:

Такие сцены невозможны, чтобы военные моряки направляли бы брандспойты на лодку , привязывали бы его к мачте или крутились, подымая волны. Все это – абсолютная чепуха, выдумки человека, наделенного богатым воображением. Моряки – это не полиция, никого не преследуют. Их задача – охрана берегов Государства. Невозможно даже представить, чтобы такое применялось к гражданам Государства Израиль.

Хаарец: Как объяснить, что отец и братья тоже подтверждают заявленное в иске. И другие рыбаки в порту Акко рассказывают совершенно аналогичные истории?

“Ответственный чин”:

Есть такие мифы, что невозможно определить, как они появились и невозможно их опровергнуть. Это еще не значит, что они правдивые.

Вера Райдер, журналист, пишущий на темы израильских арабов:

Скорее всего, это, конечно, не было насилие со стороны армии как организации, а "частная инициатива отдельных лиц в униформе", но все равно, армия наверняка смотрела на это сквозь пальцы, а насилие по отношению к арабам здесь практически никак не пресекается.

Американский федеральный суд признал правдивыми и обоснованными утверждения, представленные в иске о том, что израильские армия и полиция совместными усилиями препятствовали Бабаллаху заниматься рыболовецким промыслом, лишали его средств к существованию по причине его этнического и религиозного происхождения.

Впрочем, о преследованиях полиции есть отдельный рассказ. Семья Бабаллах постепенно вышла из рыбацкого промысла. Отец постарел. Брат Мади купил небольшой ресторанчик около крепости крестоносцев наподалеку от берега№, бывший чемпион Израиля по штанге Мукид остался инвалидом после аварии в море и живет на пособие социального страхования. Ибрагим купил прогулочный катер и стал возить туристов и обслуживать свадьбы. Казалось, все налаживается. Но тут грянули другие преследования. Теперь со стороны полиции.

Воспоминаниями о «вонючем» полицейском, отравлявшем жизнь семье Бабаллах полны рассказы брата и отца, некоторые эпизоды приводятся в иске. Рассказы Бабаллахов подтвердили рыбаки в порту, к которым обратились журналисты. О нем вспоминают, сопровождая рассказы потоками проклятий и сочных арабских ругательств. В рассказах встает злодей, еврей-полицейский, злоупотреблявший своей властью, отравлявший жизнь и вымогавший взятки. Выяснилось, что все в порту знают про него, все его проклинают. И все… боятся. Никто не был готов назвать его имени.

Историю рассказывают такую. Ибрагим хорошо зарабатывал на прогулочном катере. Возил молодоженов, туристов. Романтика. Тут сосед, тоже араб позавидовал ему и тоже захотел иметь лодку. Имя соседа Бабаллахи тоже не хотят раскрыть, поскольку тот умер, а имя покойного у арабов не принято позорить.

Мухаммед:

Аллах забрал его к себе совсем молодым. Было-то ему всего сорок с чем-то. Умер от разрыва сердца! Это и есть его наказание.

…Сосед подкупил полицейского и тот начал преследовать Ибрагима. Выписывал рапорты направо и налево, из под земли доставал причины, чтобы продраться. Вконец отравил жизнь Ибрагиму.

Жалобы подавали?

Мухаммед:

Опять двадцать пять! Какие жалобы, кто нам поверит. Кто здесь примет слово араба против слова еврея, да еще полицейского офицера, ответственного тут за весь берег? Хотя в Акко все знают, что он «вонючка»

В народном израильском сленге «вонючка» масриях имеет несколько значений, как правило так называют коррумпированного полицейского или связанного с полицией преступника, пользующегося безнаказанностью и протекцией за свое доносительство. Вонючкой называется и вообще всякий доносчик, как подсадная утка в тюрьме, так и завербованный полицией преступник, но в этом случае больше пользуются словом на идиш штинкер.

В конце лета 1990 ночью неизвестные сожгли прогулочный катер Бабаллаха.

Отец, Мухаммед:

Мы как раз спали неподалеку, я, сын Ибрагим, другие братья. Прибежал сторож Марины набережная, кричит: «Вставайте! Ваш бот горит!». Мы прибежали, позвали пожарных, да какие пожарные. Все сгорело дотла. Я видел у сына на глазах слезы.

Брат Мади:

Мы знали, что полицейский участвовал в поджоге и конкурент моего брата все устроил. Знали, а рассказать о своих подозрениях не могли. Ну кто поверит арабу? Арестуют еще, скажут, что с ума сошел. И думаете, кого арестовали по этому делу? Моего брата Ибрагима арестовали. В ту же ночь. Потому, что кто-то пришел и клеветал на него что-то. Говорили, что сам поджег, чтобы страховку получить. Они только брата и выискивали. Потом выпустили. Ничего не нашли. Ибрагим уже тогда был в отчаянии – катера нет, рыбной ловли – нет, денег нет. Как жить-то будем?

Отец, брат и рыбаки в порту уверены, что катер подожгли полицейский и конкурент, но Ибрагим Бабаллах полагал иначе. Он заявил в иске, что есть подозрение, которое он не способен доказать, что израильские ВМС и полиция причастны к поджогу его судна.

Израильская полиция сообщила в ответ:

Отношения между правоохранительными органами и рыбаками старого города Акко очень хорошие и базируются на взаимном доверии. Что же касается претензий к тому или иному полицейскому, то нет смысла их обсуждать. Полицейский, имя которого упоминалось в данной связи, недавно вышел на пенсию. В регулярных встречах с рыбаками данная тема не подымалась вовсе».

Шломо Бен-Ами, министр внутренней безопасности Израиля в период 1999-2001 говорил мне в интервью 1996 г.

Я тоже из бедной марокканской семьи. Древнюю отцовскую фамилию Бин-Абу изменил на красивую ивритскую, но искусственную Бен-Ами – «сын нашего народа». Но душа моя осталась№ в арабских кварталах старой Хайфы, Акко и Иерусалима, в барачных и палаточных городках в Кфар Шалем и Атлит. Я хорошо помню, как мы боялись израильского полицейского, как прятались. Он был бог и царь, хозяин жизни. Наши родители боялись власти еще сильней. Потом меня забрали в спецшколу, оторвали от семьи, от традиции, учили наукам, языкам, манерам. Но я помню, до сих пор помню, какой это был страх…

… Расизм и ненависть, дискриминация – это самые большие угрозы нашего общества, пострашней терроризма или военной угрозы.

Умница, кембриджский профессор, историк и дипломат Бен-Ами тогда не подозревал, что извилистыми путами израильской политики его вынесет в кресло министра, ответственного за полицию и безопасность. Он скажет много правильных слов, сделает много добрых дел, но практически он ничего не сумеет изменить в круговороте страстей на древней земле, которую столь многие народы считают обетованной.

В иске Ибрагим Бабаллах показал, что моряки дразнили его, обзывали «гой»[6], издевались над его происхождением. Ибрагим объясняет свои проблемы с получением работы и преследования властями тем, что он араб, причем не просто араб, а еврейский араб – сын еврейки. Поэтому для расистов всех мастей он был вдвойне ненавистен.

Мать Ибрагима Кармела Бабаллах умерла в апреле 2003 от злокачественной опухоли в легких. Мухаммед Бабаллах встретил ее много лет назад, красивую еврейскую девушку из тельавивского квартала Бейт-Элиягу. Любовь перешагнула все барьеры – национальные и религиозные. У них родилось трое сыновей и дочь Далал. Через несколько лет сердце Мухаммеда покорила другая еврейка с библейским именем Наоми. Ее он тоже взял в жены, и она родила ему сына и дочь. Наоми уже тоже нет. Всю свою жизнь провел Мухаммед со своими еврейскими женами. Каждая имела свой дом, где воспитывала рожденных от него детей. Мы были как хамулла, - род большой и счастливый, - говорит Мухаммед.

Мади вспоминает:

Когда мы были детьми, то это было само собой разумеющимся. Мы во всем принимали детей от другой жены как наших родных братьев.

Детство Бабаллахов было тяжелым. Они считались евреями, родились у матери, родным языком которой был иврит, но дети росли в переулках Старого Акко и чувствовали себя своими среди арабов. Языком их тоже был арабский. Мухаммед, Кармела и Наоми ничего не собирались скрывать, и все знали – соседи, школа. Дети платили тяжелую цену за эту открытость. Их дразнили как евреи, так и арабы. Хоть они были сыновьями почтенного человека, но детский мир жестокий. Детей обзывали, писали на доске обидные вещи. Когда дети подросли, стало ясно, что им не удастся найти достойную партию среди арабских семей. Никто не захочет выдать дочь за полукровку. Про еврейскую партию они даже не помышляли. В 18 лет старший брат Мади принял ислам, пошел и потребовал изменить в паспорте национальность. Братья пошли по его следам, и арабское общество с готовностью приняло их. Все дети Бабаллаха взяли в жены арабок из местных семей, а дочь Далал вышла замуж в деревне в Галилее.

Мухаммеду сегодня 70, и он полон сил и энергии. Когда его спросили, почему он связал свою жизнь с двумя еврейскими женщинами, он повеселел и заявил:

Почему с двумя? А что с третьей, четвертой, пятой…

Домашние заметно смутились, а невестка Таджрид в сердцах ушла в садик. Старший сын попытался как-то замять неловкость и сменить тему. Но Мухаммед хотел продолжать. Детям ничего другого не оставалось, как замолчать, отдавая отцу уважение. И тогда выяснилось, что есть еще одна еврейская женщина 55 лет, разделяет с Мухаммедом жизнь, ложе, радости и заботы. Хотя официально они не зарегистрированы.

Что тут такого? - смеется Мухаммед, - какая разница? Еврейка, арабка? Лишь бы человек был хороший. Так же я воспитал своих детей. Какая разница,№ если мужчина понравится женщине. Они нравились мне, и они вышли за меня. Всю жизнь я живу с евреями и среди евреев. Моя семья всегда была связана с евреями. Ничего в этом нет странного – любить еврейку. Самое естественное дело.

Суд признал обоснованными заявления Бабаллаха, что из-за смешанного еврейско-арабского происхождения ему было отказано в должностях в общественном секторе: спасателя на общественном (муниципальном) пляже и бухгалтера.

Без сомнения, Израиль – демократическое государство. Но многие реалии израильской жизни противоречат общепринятым демократическими принципами. Израильское общество живет в постоянном конфликте между западными, демократическими принципами и между религиозными ценностями. В стремлении сохранить подчеркнуто национальный характер государства нет ничего необычного на Ближнем Востоке. Израиль окружен соседями, даже в своих названиях закрепивших этот принцип:# Арабская Республика Египет, Сирийская Арабская Республика, Исламская Республика Иран. Впрочем, и сам принцип неразделения религии и государства, неприемлемый в Западном мире, для Ближнего Востока является нормой. Парадокс ситуации Бабаллаха в том, что по средневековым религиозным еврейским нормам, принятым в Израиле для определения актов гражданского состояния – он еврей.

Суд принял во внимание заявление Бабаллаха, что в 1990 г. он с семьей поехали туристами с США, но были вынуждены срочно вернуться, потому, что власти грозились отобрать их дом. Семья вернулась в Израиль, но дом все равно отобрали, а без жилья и без источника заработка Бабаллахи не имели другого выхода, как искать лучшей доли в США.

Как ни невероятна для капиталистического общества история с домом, но она верно отражает израильские реалии. Дело в том, что в старинном арабском городе Акко после провозглашения Государства Израиль в 1948 г. многие арабские дома были национализированы и переданы в собственность Государственной компании «Амидар», распределяющей общественное жилье. В отличие от других многих арабских городов и поселений на территории Израиля, арабы Акко не эмигрировали, а просто прятались во время боев в окрестностях города. Вернувшись домой, они обнаружили, что их дома национализированы. Власти не оставили их на улице, а расселили в брошенных домах в старой части города.

Журналист Вера Райдер, хорошо знакома с проблемой:

Здесь в городах, которые раньше были арабскими, старые постройки были, как правило, захвачены в 1948 году и переданы в государственную собственность. Ими владеет государственная компания "Амидар", которая с тех самых пор их сдает, иногда даже бывшим владельцам. "Амидар" доводит эти здания, часто старинные и представляющие ценность как памятники архитектуры, до совершенно свинского состояния, кроет крыши асбестом и не разрешает людям делать ремонт даже за свой счет. В качестве наказания применяются такие меры, как разрушение дома или ссылка. Да, да! "Архака" называется. Люди же часто вынуждены оставаться в этих малопригодных для жилья жилищах, так как деваться им некуда: строительства для "арабского сектора" в Израиле нет, землю покупать арабы не могут (нельзя), а в еврейских районах всячески препятствуют покупке квартир арабами.

Шалва Михаэлошвили, пенсионер. В течение 24 лет чиновник компании «Амидар» Южного округа:

Согласно условиям аренды жильцу запрещается покидать свою квартиру на продолжительный срок. Нарушение этого пункта грозит выселением.

Правда, власти опасаются выселять из общественных чего№ семьи израильтян-старожилов, репатриировавшихся в 50-60 гг. преимущественно из исламских стран. Старожилы обладают немалой политической силой и с ними считаются. Активист кварталов бедноты, сын известного деятеля Израильских Черных Пантер и инспектор «Амидара» в 1992-96 гг. Иуда Алуш говорил мне в интервью 1998 г.:

Пускай только попробуют! Опыт кровавых беспорядков и выступлений в трущобном квартале Вади-Салим в Хайфе в 1959 г., начавшийся после издевательств чиновников «Амидара»ни полиции над жильцами, в основном выходцами из Северной Африки, надолго запомнился властям и стал символом социального протеста в Израиле. Не рискуют власти выселять из общественного жилья хорошо организованных и пользующихся вниманием прессы недавних репатриантов из Эфиопии. Ваши русские – другое дело. Их никто не защитит. Они больше понимают большую политику, а не собственные интересы; лозунги, а не дела. Поэтому политикам легче ими манипулировать

Действительно, не только арабы рискуют быть выселены. Израильская пресса часто сообщаeт о выселении из общественного жилья репатриантов из СНГ. Газета «Негев» писала в 1994 и 1995 гг. о случаях выселения стариков, поехавших по семейным делам на свою старую родину. Но такие случаи редки. Русские репатрианты, в отличие от других групп, редко получают социальное жилье. Репатрианты из Эфиопии почти поголовно получают социальное жилье, а для старожилов, выходцев из исламских стран правительство предложило щедрые программы, позволяющие при минимальном личном участии отремонтировать и благоустроить или же выкупить его на льготных условиях. Русские репатрианты получают социальное жилье лишь в исключительных случаях. Например, после кровавого теракта в тельавивском Дельфинариуме, унесшем жизни десятков русскоязычных подростков, министр строительства Натан Щаранский личным указом выделил квартиры нескольким семьям погибших. Примеров дискриминации в Израиле множество.

Судья Ричард Пэйз (Richard Paez), отметил в судебном постановлении по делу Бабаллаха:

Следуя за цепью издевательств, словесных и физических оскорблений, невозможности обеспечить пропитание семьи, неизбежно приходишь к выводу, что речь идет о преследовании, предусмотренном Законом о политическом убежище.

Судья добавил, что вооруженный конфликт в регионе служит фоном и безусловно является обоснованием для просьбы гражданина Израиля о предоставлении политического убежища в США.

11 лет назад семья Ибрагима Бабаллаха собрала чемоданы и отправилась искать счастье в США. Почти семилетняя судебная борьба Бабаллаха знала взлеты и падения. Иммиграционные власти неоднократно пытались его выслать. Он подавал кассаци, наконец обратился в суд. Судья низшей инстанции признала свидетельства истца обоснованными и достоверными, а самого Бабаллаха – надежным и правдивым свидетелем. Но судья не согласилась с его интерпретацией событий, как преследования со стороны Государства Израиль и отказала ему в просьбе о предоставлении убежища. Как отмечалось, кассационный суд отменил решение суда низшей инстанции.

Что же случилось? Что в деле семьи Бадаллах такое, что заставило трех судей, получивших специальную подготовку в делах беженцев пересмотреть решение суда, и, по сути многолетнюю судебную традицию и вынести такое беспрецедентное постановление?

Публикация постановления по делу Бабаллаха стала для сотрудников израильского МИДа полной неожиданностью. В интервью журналистке Веред Леви-Барзилай из газеты «Хаарец» пресс-секретарь МИД Йонатан Пелед сказал:

Мы узнали обо всем из прессы, к нам никто не обратился, никто ни о чем не спросил. Не было никаких официальных запросов, ни от судебных властей, ни от каких других... В МИДе считают, что№ предоставление политического убежища «представляет тревожный пр