«Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня». Каждый горожанин помнит эти строчки из дневника 11-летней Тани Савичевой, написанные крупным детским почерком на листочках записной книжки. Каждый, кто был на Пискаревском кладбище, видел на одном из стендов фотокопию этого короткого дневника и снимок серьезной девочки с бантом. Каждый знает, что Таня тоже умерла, а ее дневник стал одним из обвинительных документов на Нюрнбергском процессе.

На крутых поворотах истории

Но Савичевы умерли не все. Двое из четырех Таниных братьев и сестер пережили войну. Нина Николаевна Павлова, ее старшая сестра, и сейчас живет в Питере. Ей 85. У нее молодой голос, прямая осанка и прекрасная память. Это в ее записной книжке младшая сестренка писала свой дневник.

— Таня была золотая девочка, — говорит она. — Любознательная, с легким, ровным характером. Очень хорошо умела слушать. Мы ей все рассказывали — о работе, о спорте, о друзьях.

Такой вот редкий, недетский дар был у девочки — интересоваться другими людьми и всем, что происходит вокруг.

Большая семья Савичевых жила, как вся страна, и крутые повороты истории впрямую отражались на ней. Сейчас бы сказали, что глава ее, Николай Родионович Савичев, был предпринимателем. Тогда это звучало иначе — нэпман. Ему принадлежала булочная на Васильевском острове, на 2-й линии,13. В этом же доме и жила семья. Бизнес был семейным — в булочной трудился сам Николай Родионович, его жена Мария Игнатьевна и брат Дмитрий. Кроме того, Савичев владел кинотеатром «Совет» на углу Суворовского и 6-й Советской, там, где недавно открылся гранд-отель «Эмеральд». Нина Николаевна помнит, что на билетах в кино был штамп с подписью ее отца. Когда нэп свернули, Савичев стал «лишенцем» — человеком, лишенным гражданских прав. В 1935 году семью выслали из Ленинграда. Через несколько месяцев им разрешили вернуться, но здоровье отца было уже подорвано. В 1936 году Николай Родионович умер. Ему было всего 52 года.

После смерти мужа Мария Игнатьевна работала вышивальщицей в знаменитом ателье «Смерть мужьям». Она считала, что дети должны как можно скорее приобрести какую-нибудь нужную специальность. О высшем образовании дети «лишенца» не могли и мечтать.

Они верили, что война — ненадолго

Сын Леонид (Лека из дневника Тани) окончил ФЗУ и пошел работать строгальщиком на завод, хотя мог бы стать очень талантливым инженером — у него была явная склонность к технике. Нина окончила курсы конструкторов и работала в КБ Невского завода. Там же трудилась старшая сестра Женя.

Перед началом войны брат Михаил уехал на лето к тете под Гдов. Туда же собирались на отдых и Мария Игнатьевна с Таней, но не успели. Михаил оказался в оккупации, связь с ним прервалась. Родные думали, что он погиб.

Мария Игнатьевна не хотела эвакуироваться из города. Она верила, что война — ненадолго. Таня тоже верила:

Так получилось, что Нина, как и Михаил, выпала из поля зрения родных. Она жила прямо на заводе, ходить пешком из Невского района на Васильевский остров не было сил. Потом завод спешно эвакуировали, По дороге Нина тяжело заболела, ее сняли с поезда и отправили в больницу. Потом она жила в Калининской области. О новостях из осажденного города узнавала из писем своего друга Василия Крылова. Он был инструктором по планеризму, а Нина до войны всерьез увлекалась планерным спортом. Василий и сообщил о смерти Нининых родных и о том, что Таню взяла к себе дальняя родственница. Василий однажды встретил девочку, она была совсем слаба. Собрал какие-то продукты и пошел навестить Таню, но та уже попала в детский дом и была эвакуирована из Ленинграда.

В конце войны Нина переехала к тете, под Гдов, где, к своей радости, узнала, что брат Михаил выжил. Он попал в партизанский отряд, был тяжело ранен, но остался жив. Неясной была только судьба Тани.

Старая записная книжка

Весной 1945 года Нину отправили в командировку в Ленинград: овощехранилище, где она тогда работала, должно было заключить договор с одной из воинских частей города на поставку картошки. Остановилась у знакомых, в Доме офицеров. В первую же свободную минуту пошла к той родственнице, что взяла Таню. Та ничего не знала о судьбе девочки. В комнате стояла шкатулка Савичевых, где Мария Игнатьевна хранила венчальные свечи и фату. Нина открыла ее и сразу увидела свою старую записную книжку. Она узнала свой почерк — конструкторские расчеты, формулы. Дальше шли пустые страницы. И вдруг: «Бабушка умерла 25 янв. 3 ч. дня 1942 г» — было написано детским Таниным почерком, а потом еще и еще: «Лека умер 17 марта в 5 часов утра 1942 г.» «Женя умерла 28 дек. в 12 час. утра 1942 г.», «Дядя Вася умер 13 апр. 2.ночи 1942 г.», «Дядя Леша 10 мая в 4 ч. дня 1942 г.», «Мама 13 мая в 7.30 утра 1942». Так Нина впервые узнала точные даты смерти своих родных. Она взяла записную книжку и ушла. «Ну что, удалось тебе что-нибудь узнать?», — спросили вечером знакомые. «Ничего. Вот все, что осталось от нашей семьи», — устало ответила Нина и показала записную книжку. Тут в комнату вошел Лев Львович Раков, занимавшийся организацией Музея обороны Ленинграда. Он прочитал Танин дневник и стал уговаривать Нину отдать его в музей. Она не хотела расставаться с книжкой, но потом все-таки переписала даты смерти родных и отдала…

Командировка закончилась, Нина вернулась в деревню. А вскоре из Ленинграда приехали военные за картошкой. Вместе с ними, на машине, груженной картошкой, Нина вернулась в родной город окончательно. Приехала нелегально — ведь тогда, чтобы попасть в Ленинград, требовался вызов. Чтобы Нину не заметили патрули, ее закидали сверху ветками цветущей сирени. Шофер той машины стал ее мужем.

Таня — навсегда

Началась мирная жизнь — работа, семья, ребенок. И — поиски Тани. Нина узнала, что тот детский дом, куда попала девочка, был эвакуирован в Горьковскую область. Стала писать в официальные инстанции, детские дома, школы. После долгих поисков узнала, что Таня умерла 1 июля 1944 года в больнице рабочего поселка Шатки Горьковской области. Там же и похоронена. Ребята из местной школы даже отыскали в архиве больницы историю болезни девочки. Кстати, все ленинградские дети, попавшие в тот детский дом, выжили. Одна Таня умерла.

Потом Нина Николаевна жила, как все. Работала в научно-исследовательском институте, растила детей. Несколько раз бывала в Шатках, на могиле Тани. Сейчас там открыт мраморный памятник. Последний раз была совсем недавно, осенью прошлого года. Она очень благодарна жителям Шатков за то, что чтят память сестры.

Когда ее внучка Света училась в школе, учительница на уроке рассказывала про Таню Савичеву. Сказала, что вся семья Савичевых умерла. «Нет. Моя бабушка, сестра Тани, жива», — возразила Света. Учительница в тот же день позвонила Нине Николаевне. Удивлялась, что никто не знает, что Танины родные живы. Но никто этого не скрывал. Впрочем, никто и не афишировал:

Внучка Нины Николаевны Света очень похожа на Таню. Те же черты лица, тот же взгляд. Сейчас Светлане уже за 30, у нее своя семья, растет дочка Настенька. А ее двоюродная бабушка так и не дожила до возраста, когда называют солидно, по имени-отчеству. Так навсегда и осталась Таней.