– Как вы отвечаете на нападки ваших оппонентов, которые обвиняют вас в том, что вы вовлекли Америку в войну, прибегнув к обману?

– Во-первых, я продолжаю рассчитывать на то, что оружие массового поражения (ОМУ) в Ираке будет найдено. Я принял очень сложное решение, объявив о начале войны в Ираке. Но тогда я основывался на данных разведки, которые собирались годами и анализировались не только нашими специалистами, но и специалистами других стран. Ведь, если оружие в Ираке еще не нашли, это не значит, что его там нет. Эксперты доказали, что у Саддама была возможность его создать. Может быть, его просто успели вывезти из Ирака в другую страну, а возможно, мы ищем то, что очень хорошо спрятано.

– Следуя вашей логике, мы теперь должны напасть и на Северную Корею, и на Иран, которые также располагают ОМУ.

– Я этого не говорил. У нас по-разному складываются отношения с Ираком и Северной Кореей. В Ираке нам не удалось достигнуть взаимопонимания. С Северной Кореей дипломатические переговоры только начались, но наметился определенный прогресс. Северокорейским властям уже дали понять, что если они заинтересованы в партнерских отношениях с Америкой, а также Китаем, Южной Кореей, Японией и Россией, то им придется свернуть свою ядерную программу. Что же касается Ирана, то он, безусловно, опасен. Однако как раз сейчас мировое сообщество пытается убедить страну прекратить всяческие ядерные разработки.

– На днях вы объявили о создании независимой комиссии, целью которой будет расследование действий разведки в Ираке. На ваш взгляд, справедливо ли то, что отчет комиссии будет обнародован спустя почти полгода после предстоящих президентских выборов? Не кажется ли вам, что американцам стоит узнать правду до начала выборов?

– Мы специально выбрали такой срок, поскольку не хотим спешить. Хотя я понимаю, что американскому народу необходимо знать, был ли я прав, когда отдал приказ о свержении Саддама Хусейна. Но я надеюсь, что люди понимают, что мы живем в неспокойном мире и бороться со злом просто необходимо. Я – военный президент, и, исходя из своих собственных соображений, выношу те или иные решения. Всегда, когда я вижу опасность, я считаю необходимым ее устранить.

– Как вы прокомментируете заявление сенатора Чарльза Грэссли о том, что Усама бен Ладен будет пойман прямо перед выборами?

– Я признателен ему за такой оптимистичный настрой, но я его не разделяю. Я не знаю, где и когда мы сможем задержать бен Ладена и сможем ли отдать его в руки правосудия. Я знаю только то, что мы продолжаем охотиться за ним, поскольку он – хладнокровный и кровавый убийца. Он – воплощение зла, с которым нам пришлось столкнуться лицом к лицу.

– За время вашего пребывания на президентском посту экономика страны пережила нелегкие времена. Еще 3 года назад профицит бюджета составлял 281 млрд. долларов, сейчас же мы имеем дело с 521-миллионным дефицитом. Безработица возросла на 30 с лишним процентов. Так почему же американский народ должен снова голосовать за вас?

– Признаю, что я являюсь президентом страны, экономика которой переживает тяжелейший стресс. Но справедливости ради нужно признать, что мы понемногу начинаем выздоравливать. Появляются рабочие места, сокращаются налоги, развивается малый бизнес. И я предпочитаю с оптимизмом смотреть в будущее.

– Согласно опросам, во многих странах Европы вы не слишком популярны. 70% немцев и 67% французов заявили, что презирают вас. Как вы думаете, с чем это связано?

– Я не знаю. Говорят, меня в Европе так же не любят, как не любили Рейгана, когда он был президентом. Мне трудно понять, в чем причина. Я думаю, что, когда ты делаешь сложные, тяжелые вещи или просишь других делать эти вещи, это создает определенное напряжение. Но лично я не собираюсь меняться. Я не буду ни под кого подстраиваться. Я верю, что должен говорить своему народу только правду, не пытаясь ее приукрасить для поднятия рейтинга. Это не соответствует моим принципам.