Эльдару Рязанову она так и сказала в интервью: - Восемнадцать лет я с ним жила, а он был подлецом! - Ну не восемнадцать же лет он был подлецом, - отшутился Рязанов, - наверное, последние год-два... Людмила Марковна не называет по имени персонажа, с которым у нее случился самый долгий брак, но восемнадцать лет жизни не скроешь. У "подлеца" есть родители, новая жена Наташа и имя - Константин Купервейс. Разговор с ним явно не получался. Через пять минут я поняла, что он боится непонимания. Еще через пять минут я его очень хорошо поняла, потому что сама по молодости влипла в похожую историю. Совпадали и общая линия морального подавления молодого-неопытного старшим-знаменитым партнером, и нюансы унижений. Разговор пошел взахлеб, как у двух солдат, вернувшихся из "горячих точек": "Помните?", "У вас это тоже было?" Нас, таких дурачков и дурочек, немало до сих пор пребывает в тени известных людей. Трудно соскочить, еще труднее признаться, что был рабом.

Любовь В семьдесят третьем году Косте Купервейсу было двадцать четыре года, он был в разводе и работал пианистом в эстрадном оркестре под управлением Александра Горбатых. Очень часто они выступали в концертах "Поет товарищ кино". - Однажды в программе участвовала Люся. Я дал ей послушать пленку с рок-оперой "Иисус Христос - суперзвезда". Она ее с удовольствием прослушала, а потом вдруг ни с того ни с сего спросила, что я делаю вечером. Пригласила в пресс-бар Московского кинофестиваля. Я занервничал, потому что идти с такой звездой было страшно и странно. Потом она пришла ко мне на день рождения. Потом была еще встреча, и мы остались вместе. Разница в возрасте у нас - тринадцать лет, и тринадцать лет было ее дочери Маше, когда мы стали жить вместе. Я приходил за Машей в школу и надувал щеки, чтобы казаться старше. Маша называла меня папой. - Вам не хотелось иметь своих детей? - Я хотел, но понимал, что Люсе это не нужно. Правда, мои родители очень страдают, что у них нет внуков. Они прожили восемнадцать лет в гражданском браке.

Поселились в ее квартире, и Костя стал аккомпаниатором, секретарем, финансовым директором, продюсером, менеджером и мужем. - Она очень большой профессионал, научила меня многому. По таланту ей равных не было. Ей залы всегда стоя аплодировали. - Как она вас представляла?

- Она редко меня как-то представляла. Могла сказать на концерте в ответ на записки, что вот, кстати, мой муж. Своему кругу? Почти везде, куда мы приходили, было пианино. Она пела, я играл. После этого люди часто говорили: "Теперь понятно, почему ты с ним". Мы очень подходили друг другу в музыке. Я так понимаю, она не перед всеми хотела афишировать наши отношения. Я не Бондарчук рядом со Скобцевой, и на некоторые приемы Люся ходила одна. - Вас это не обижало? - По молодости нет, а потом... Я ходил по высоким кабинетам за всякими надобностями. Мне было приятно делать для нее все. И она была спокойна, внимательна. Мы не расставались практически никогда.

Если ей звонили, а я отвечал, что ее нет дома, я лгал. Чаще всего мы уходили вместе. - Значит ли это, что, кроме дел Людмилы Марковны, восемнадцать лет у вас не было иных занятий? - Значит... Если мы что-то вместе придумывали, музыку писали, Люся всегда говорила: "Он скромный, не надо его имя на пластинку, в афишу, в титры". На восемнадцать лет я забыл местоимение "я". Однажды Михаил Швейцер предложил мне написать музыку к его фильму, Люся категорически возражала. Представляете, какой шанс был упущен?! Все мои начинания, предложения, задумки, инициативы пресекались на корню. - Вам не пришло в голову не послушаться?

- Потом в доме очень тяжело было бы жить. Я не знаю, как это все назвать... - Может быть, любовь? - Может быть, любовь. - А все-таки, что в этой женщине было такое, что вас держало возле нее восемнадцать лет? - Если бы я был на вашем месте, я бы тоже задал себе подобный вопрос. Но ответить на него толком я не могу.

Королева и ее свита

- Людмила Марковна кому-нибудь подчинялась? - Нет. Никогда. Не помню. Она подчинялась на съемках Никите Михалкову. Меньшову на "Любви и голубях". - Она была ревнива? - Ревность ее заключалась не в том, чтобы я не обращал внимания на других женщин, а чтобы не портил ее имидж. Измена партнера портит имидж. - Что заставляет женщину желать зависимого мужчину? - Зависимость была только в работе. Дома нет. - Быт был? - Ну какой быт? Она снималась или готовилась к съемкам. Магазины, коммунальные дела, гаражи, машины, доставание всякого рода дефицитов и прочее - проблемы решали я и ее мама. У меня были прекрасные отношения с Еленой Александровной. Она прекрасно готовила. Люся могла ночью попросить пожарить картошку. - Ночью?! Картошку?! А диета?

- Мне никто не верит, но Люся никогда не сидела на диете. Это у нее конституция такая. - Вас не упрекали за лишние траты, ведь вы были финансово зависимы? - Нет, не упрекали, но я лишнего и не тратил. Хотя потом я услышал о себе немало неприятного, вплоть до того, что пропали какие-то ценности. Мне было это страшно больно. Я могу спокойно сказать, что я никогда и ни в чем ее не обманул. Да и она всегда говорила, что для нее важно иметь дома тыл. Я считаю, что самые лучшие работы у нее случились в период нашей совместной жизни, картины, телепередачи, призы кинофестивалей, книга. Его родители Гурченко их не любила. Впрочем, они ее тоже. Дело не в разнице в возрасте, считал Костин папа, а во всех прочих разницах. Родители переехали в деревню подальше от Москвы, чтобы не видеть и не расстраиваться. Сын навещал их нечасто, только когда жена уезжала за границу и давала ему свободу. Сейчас очень переживает, что бросил их на восемнадцать лет, и пытается наверстать упущенное.

Разрыв

- ...Знаете, когда мы были в Америке, какой нам предложили проект? Мы придумали сценарий про двух русских сестер, которых разлучила война. Одна попала в Америку, стала знаменитой актрисой (должна была сниматься Ширли Маклейн, так как они с Люсей внешне, и не только, похожи) и процветает, а другая тоже стала актрисой, но здесь. Их картины попали в Канн, они встретились и поняли, что сестры. Хеппи-энд - все плачут. Нашлись серьезные американские партнеры, но Люся вдруг сказала, что ей это не надо. Может быть, потому, что мне предложили этот проект возглавить. Это был уже девяностый год, наши отношения ухудшились. - Может быть, потому, что вы наконец выросли? - Возможно. Мне кажется, я прикладывал все силы, чтобы мы остались вместе. Ничего не получалось. Понимал, что надо уходить, но цеплялся за возможность остаться. Половине своих поступков того времени я не нахожу объяснения. Привычка? Любовь? Люся вообще требовала, чтобы все вокруг вели себя так, как она хочет, но в последнее время придиралась к любой мелочи. Я все делал не так. Стыдно признаться, но я на подоконник вставал в отчаянии. И вдруг она предложила поехать отдохнуть вдвоем в Севастополь. Думаю, вспомнила, что там проистекал наш медовый месяц, и решила "закольцевать" историю. Это был ад постоянных скандалов. Формальной "последней капли" для моего ухода не было. Просто была невозможность дальше жить вместе. - Костя, вы не жалеете, что убили лучшие годы? - Жалею. Но если она меня сумела подмять, я сам выбрал такой образ жизни.

"Любил, а женился на продавщице"

Когда Константин ушел, он настолько не знал, как дальше жить, что пошел к психиатру. Тот объяснил: - Она старше и сильнее. Когда вы сошлись, она остановила вас в развитии. Вы перепрыгнули свой возраст и сразу стали взрослым. Вам было тяжело, потому что вы не успели сформироваться. Надо было работать. Инструменты остались у бывшей жены, и он заделался "челноком". Играл в ресторане "Арбат". Наташа появилась быстро. Он неохотно об этом говорит, потому что Людмила Марковна успела осветить это дело в средствах массовой информации следующим образом: "Говорил, что любит, а женился на продавщице". Наташа работала в "столе заказов", он просто пришел к ней за продуктами. Они долго говорили "за жизнь", и разговор этот сложился так, что Костя взял Наташу за руку и сказал: "Уходи ко мне". У нее были муж, дочь, и она не производила впечатление легкомысленной авантюристки. Тем не менее ушла с дочкой Леной. - Начинали мы с нуля. Наташин муж даже люстру у нее в квартире срезал. Ей было очень тяжело, потому что я был ненормальным. Я поставил телефон с определителем, тонировал стекла в машине. Панически боялся снова встретиться с Люсей.

- Почему?

- Вы знаете, кто такой "зомби"? Я боялся, что она позвонит и скажет "приходи", я все брошу и пойду. Наташе было очень нелегко первые три года. Знаете, раньше, когда мы ходили в гости, я в основном молчал. Потом мне бы инкриминировалось излишнее внимание к окружающим женщинам. Когда я очутился в другой среде, меня знакомые узнавать перестали. Лидером в компании стал. Я счастлив, потому что спокоен. Меня никто не упрекает и никто не контролирует. Я могу, не раздумывая, купить что угодно себе и жене. Не потому, что я такой богатый, а потому, что меня никто не сдерживает. Осколки разговора

- Люся как-то сказала, что когда болеет - всегда одна. Мне не очень удобно об этом говорить, но это неправда. Как вы думаете, могло ли меня не быть рядом? Например, когда она серьезно сломала ногу, ее мама готовила три раза в день еду, и мы возили ее в ЦИТО. Профессор, который ее лечил, сказал, что отпустит ее на съемки кинофильма "Мама" только со мной. - Однажды я не выдержал и во время какого-то скандала разбил о стену телефон. Люся спросила почти с медицинским интересом: "Что? Восстание рабов? Взбунтовался?" - У меня, как и у каждого, есть какие-то любимые привычки. Одна из них - переворачивать ложку во рту. Люсю это всегда возмущало. Я первое время боялся что-то не то и с Наташей сделать. Она это называет "отрыжка Гурченко".

- Теперь у меня все есть - я выстроил себе дом, небольшой бизнес, машина, мне есть где жить, и я объездил весь мир. К сожалению, мало музыки. Но я не чувствую себя "бывшим", собакой, которая потерялась. - Мне мужики часто в гараже говорят: "Опять твоя тебя в газете лягнула". Надо отметить, что, когда мы были вместе, она мне своих бывших мужей здорово поливала. Кобзона особенно. Я слышал, как он недоумевал, как Купервейс столько лет выдержал. Я выдержал, потому что я этого хотел, и я Люсе за многое благодарен. Просто я не понимаю, почему она сейчас так обо мне говорит. Сколько людей разошлись мирно и даже продолжают общаться. Бывший муж - это не враг номер один. - Ужасно жалко, что Люся не отдала мне ни одной фотографии. С двадцати трех до сорока одного меня как будто не было. Обращаюсь через прессу - может, у вас они еще остались и вам не нужны?

Последняя жертва

Ее зовут Ира, она портниха. Она уже не слишком молода, не замужем, и у нее нет детей. Она шила много знаменитых нарядов Людмилы Марковны. Все эти перья, стразы, летящие шелка. Ездила с ней на гастроли и концерты как костюмерша. И еще она безумно ее любила и посвятила ей всю жизнь. Потом портниху отлучили от тела за неведомые грехи. Ирина до сих пор ходит на все спектакли своего кумира (по нескольку раз на каждый) с букетом в дрожащих руках и пишет Гурченко письма на Новый год.

Последняя встреча

Однажды Костя с Наташей ехали в торговый комплекс "Садко-Аркада" на Краснопресненской набережной. Около Центра международной торговли они увидели, как роскошный "Мерседес" с открытым верхом прижимает к обочине серебристую "Тойоту-Королу". В "Мерсе" сидел красавец с лицом Алена Делона и шевелюрой Пьера Ришара. Дамы упросили Костю посмотреть, что будет дальше. "Тойота" вывернулась и суетливо попыталась удрать. Красавец позвонил по "мобильнику", и через несколько минут откуда ни возьмись появился джип с охраной, который перекрыл дорогу беглецу. Красавец не спеша вылез из машины, открыл дверь и "вломил" дверью водителю "Тойоты", потом еще и еще (судя по всему, где-то раньше "Мерс" "подрезали" и "новый русский" обиделся). С другой стороны "Тойоты" появилась дама, подошла к перилам набережной и все время избиения равнодушно смотрела на воду. Костя узнал в ней свою бывшую жену. "Новый русский" быстро устал и уехал, а Гурченко невозмутимо вернулась в машину. - Понимаете, в этом она вся. На месте этого водителя мог быть я (только я бы не убегал), но меня, к счастью, с ней уже не было.

Послесловие

Наш разговор продолжался четыре часа, в заметке использовано процентов пятнадцать сказанного. Того, что я услышала, хватило бы на потрясающую книгу, которая никогда не будет написана. Это точно, потому что возле народной артистки восемнадцать лет жил настоящий мужик. Маленькая фотография на паспорт у Кости с тех времен все же сохранилась. Он мне ее показал. Контраст велик - сейчас передо мной сидел интересный, уверенный в себе господин, а на карточке был изображен бородатый (чтобы выглядеть старше) "тютя" с затравленным взглядом. Эй, ребята, вы еще мечтаете о богатом муже и знаменитой жене? Человек, который сейчас рядом с Гурченко, также ее несколько моложе. Журналисты знают, что она никогда сама не подходит к телефону. Чаще всего он говорит, что ее нет дома. Чаще всего это неправда.