НЕКОГДА в ответ на вопрос Наполеона «Какая дорога ведет в Москву?» русский посланник генерал-адъютант Александр Балашов ответил весьма дерзко: «Дорогу на Москву выбирают по желанию.

Карл XII, например, шел через Полтаву…» Сам Наполеон решил идти через Смоленск.

Адольф Гитлер, видимо, плохо усвоив уроки истории, выбрал для своих панцерных дивизий путь и через Смоленск, и через Полтаву. Довольно скоро жизнь показала, что все пути на Москву катастрофически заворачивают обратно в Европу. Впрочем, в августе 1941-го это было не настолько очевидно…

ВО ВСЯКОМ случае, для Гитлера. Именно в августе, на совещании в штабе группы армий «Центр», проходящем в белорусском городе Борисов, он заявил генерал-фельдмаршалу фон Боку, что намерен уничтожить столицу Советского Союза. Заявление было весьма эмоциональным и сопровождалось бурной жестикуляцией.

Суть речи Гитлера сводилась к тому, что уже на данный момент сделаны все приготовления, «чтобы Москва и ее окрестности были при помощи сверхтяжелых систем затоплены водой из подмосковных водохранилищ».

При этом Москву следовало окружить так, чтобы исключить малейшую возможность выхода из города остатков армии и населения.

На берегу нового моря, которое «скроет под собой от цивилизованных народов даже саму память о столице этой упрямой нации», планировалось поставить монумент…

На смоляных породах

НА САМОМ деле планы Гитлера относительно Москвы менялись довольно часто и непредсказуемо. По личному распоряжению фюрера в структуре германской военной разведки, абвер, была создана «Особая команда Москва», состоящая из диверсантов высшего класса.

Эта команда должна была ворваться на плечах наступающего вермахта в Москву, обеспечить захват интересующих немцев объектов, а также «большевистских вождей для их последующей публичной казни». Более того, заготовили приглашения на Красную площадь, где должен был состояться парад, а также приглашения на торжественный ужин в Кремле.

Сценарий разработали в деталях: «После торжественного прохождения войск на Красной площади туда выводятся под конвоем захваченные большевистские вожди. На их глазах военными саперами производится подрыв стен Кремля как символа советского сопротивления, затем производится подрыв Мавзолея как символа большевизма.

На руинах Мавзолея раскладывается костер из смоляных пород дерева, на котором сжигается мумия Ульянова-Ленина. По окончании кремации мумии на водруженных среди руин Мавзолея виселицах под барабанный бой производится повешение большевистских вождей.

В случае пленения советского вождя Иосифа Сталина — его казнь должна стать завершающим элементом этого сценария…»

Нечто подобное Сталин, безусловно, предвидел, отдавая себе отчет в том, что Москва все-таки может пасть. Поэтому спустя день после появления в абвере «Особой команды Москва» Берия отдает распоряжение на создание «Отдела особых задач», который возглавил Павел Судоплатов.

В случае захвата Москвы и торжественного прибытия в нее Гитлера отряд Судоплатова должен был либо убить фюрера, либо, что более желательно, выкрасть его и переправить на восток, ориентировочно в Куйбышев.

Гранит или бензин

РАЗУМЕЕТСЯ, от сценария с подрывом Кремля и последующим затоплением Москвы Гитлеру было отказаться трудно. Тем не менее к октябрю план изменился, и изменился кардинально.

Считается, что фюрер убедился в принципиальной технической невозможности затопить такой город, как Москва, все более напоминающий шкуру неубитого медведя. Согласно новому плану, «ни один немецкий солдат не должен вступать в Москву.

Небольшие незакрытые проходы, предоставляющие возможность для массового ухода населения во внутреннюю Россию, можно лишь приветствовать. И для других городов должно действовать правило, что до захвата их следует громить артиллерийским обстрелом и воздушными налетами, а население обращать в бегство…»

Судя по всему, смена плана была продиктована элементарной осторожностью — в той же директиве Гитлер упоминает об опасности мин замедленного действия, осознавая, что Москва имела достаточно времени на подготовку, и Кремль могут взорвать сами большевики как раз в момент торжества немцев-победителей.

Однако трудно представить, что Гитлер совершенно исключал возможность затопления Москвы и тем более останавливался перед техническими трудностями.

Которые, кстати, были вовсе не такими уж непреодолимыми — наличие плывунов и общая геологическая ситуация в Москве вполне позволяли и позволяют залить город водой хоть сейчас. Впрочем, именно этот план Гитлера с некоторых пор принято считать советской пропагандистской фальшивкой.

Особые сомнения вызывает факт, что в тот самый момент, когда захвату Москвы мешало якобы только отсутствие топлива, под Можайск был доставлен эшелон с норвежским красным гранитом, предназначенным для пьедестала памятника фюреру на берегу будущего моря.

Впоследствии этот гранит был захвачен советскими войсками и пущен на облицовку ряда домов на ул. Горького.

Конечно же, с точки зрения здравого смысла вместо камня следовало привезти горючее, заправиться и с ходу ворваться в Москву. Хотя горючего у немцев было действительно в обрез, но его вполне хватало для частичного занятия города.

Тем более что немцы неоднократно почти въезжали в Москву, но в последний момент, не встретив никакого сопротивления, поворачивали обратно, опасаясь какой-то особенной «азиатской хитрости русских».

Кроме того, идея с затоплением городов была у Гитлера одной из любимейших, взлелеянных на почве чрезмерного увлечения Вагнером. Особенно оперой «Кольцо нибелунга», где в последней части «Гибель богов» Рейн выходит из берегов и затопляет все золото. Между прочим, затоплению должен был подвергнуться и Ленинград…

Навязчивая мечта фюрера сбылась. Но не в Москве, а в Берлине, в 1945 г., когда под интермеццо из «Полета валькирий» он приказал затопить метрополитен, угробив от 200 до 300 тыс. своих сограждан.