В последнее лето своей жизни Рафик Харири совершил два коротких путешествия, из которых, как сейчас говорят, он вернулся с визой на тот свет.

В августе он поехал в Дамаск, и сирийский президент Башар Асад сообщил ему о намерении внести поправки в конституцию Ливана, чтобы таким образом продлить на три года президентский мандат.

Президентом был (и сейчас им является) Эмиль Лахуд, большой друг Асада и заклятый враг Харири.

Спустя несколько недель занимавший в то время пост премьер-министра суннит Харири направился на юг Ливана и встретился там с сирийским наместником, генералом Газале. Там ему объяснили, чего от него ждут. По завершении этой встречи Харири выглядел расстроенным.

На следующий день, после 10-минутных дебатов в парламенте, он предоставил свободу действий Лахуду и ушел в отставку. Кто-то подумал, что он отступил. Но он был не таким человеком: он готовил контрнаступление. По меньшей мере, он так думал.

Через несколько дней его друг Ширак при поддержке Соединенных Штатов представил в ООН резолюцию 1559, в которой содержался призыв к Сирии уйти из Ливана.

Одновременно с этим начинал формироваться перед предстоящими выборами новый оппозиционный друзо-маронитский блок, которому не доставало лишь могущественного в экономическом и дипломатическом смысле союзника: того, кто действовал в тени.

Харири не сдался. Всю свою неспокойную и отважную жизнь он уходил, но делал это лишь для того, чтобы собрать силы, определить другое слабое место и вновь нанести удар, чтобы вернуть все, что потерял. Он поступал как деловой человек: всегда получал дивиденды.

Харири был целеустремленным – так нередко бывает, если человек не родился в рубашке. Он родился в 1944 году в крестьянской семье в Сайде, где, вероятно, многие его знали, но никогда не любили.

Из-за экономических трудностей он не закончил университет и эмигрировал в Саудовскую Аравию, где работал в строительном бизнесе. Он добился успеха и стал доверенным лицом короля Фахда, агентом по приобретению недвижимости.

До сих пор неясно, добился ли он этого доверия, уступив жену или отыскав дворец в рекордные сроки. Очевидно лишь то, что он действовал очень быстро и не испытывал угрызений совести.

В то время как в Ливане шла война, он копил деньги в Саудовской Аравии. Когда война закончилась, он скупил развалины своей родины. Он из своего кармана платил за уборку улиц. Он передал миллионы долларов на благотворительные нужды.

Он скупил все, какие можно, земельные участки, купил все разрушенные здания, основал консорциум по реконструкции зданий и стал его участником. Не заботясь о конфликте интересов, он возглавил правительство, находясь на посту премьера с 1992 по 1998 годы.

Это были ужасные годы, но он восстановил Бейрут. Если он делал это без достаточного вкуса и небескорыстно, то этот грех ему можно простить. Он использовал все свои связи: с саудовцами, с Шираком, Клинтоном и Берлускони. Он поддерживал отношения со многими, но не со всеми. Он не мог найти общий язык с сирийцами.

Вероятно, это был вопрос стиля. Его часто язвительно называли капитаном яхты, владельцем виллы в Вашингтоне, которая по размерам превосходит Белый дом. Его имидж и немного советский режим Дамаска находились в противофазе.

Когда в 1998 году Сирия навязала президентство Лахуда с его пустыми улыбками и желтыми галстуками, Харири ушел в сторону. "Я займусь делами", – заявил он.

У него их было немало: строительная компания, телефонная компания, телеканал, газета, жена, семь детей, много подруг, большинство из которых увлекались пением. Через два года, в 2000 году, он снова оказался в седле.

Он спас Ливан от экономического кризиса, обратившись за субсидиями к своим друзьям по всему миру, он привез в Ливан Лучано Паваротти на своем Boeing 727, наладил хорошие отношения с новой американской администрацией. Но не с Лахудом и Сирией.

На местных выборах весной 2004 года он потерпел поражение. Все думали, что его позиции ослабли. На фоне экономических трудностей люди видели в нем не спасителя, а иллюзиониста. Претерпевая трудности, они хулили его за роскошь, в которой он живет.

Он испытывал досаду, но начал подготовку к возвращению на сцену. На этот раз навсегда. Он понял: чтобы добиться успеха, он должен изменить правила игры в ливанской политике. А правило было одно: никаких правил.

Но это Ливан, правила здесь устанавливал Дамаск. Харири заключал союзы, как всегда, исходя из интересов, а не по убеждению, с теми, с кем он намеревался перерезать пуповину, связывавшую Ливан с Сирией. Многие считают, что это его и погубило.

Он был самым неарабским арабским лидером и самым восточным среди них. Он оставил огромное наследство, которым никто не воспользуется. У него были огромные мечты, какие-то из них он реализовал на своей земле, где не многие заботятся о том, что происходит за стенами собственного дома.

Он был своим человеком там, куда другим был вход запрещен. Он совершил множество грехов, нарушая посты и занимаясь коррупцией. Но не за эти грехи он поплатился.